Название: Paradise (spread out with a butter knife)
Автор оригинала: Sarah_Sandwich
Оригинал: archiveofourown.org/works/26399314?view_full_wo...
Пэйринг: Питер Паркер / Уэйд Уилсон
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Он вздыхает с того места, где лежит, подбоченившись, и гравий с крыши впивается ему в позвоночник:
- Я потерял свою работу. Свою… другую работу. Ту, которая действительно оплачивает счета.
Он не хочет размышлять о том, почему из всех людей он рассказывает именно Дэдпулу. Конечно, его отчаянная нехватка друзей никакого отношения к этому не имеет. Эм Джей в Калифорнии в погоне за своей мечтой, Гарри проходит курс психиатрического лечения, и к нему не допускаются посетители (не чтобы это имело значение, поскольку они внесли Питера в черный список после прошлого раза), а Гвен… Ну.
И не похоже, что он может поговорить с тетей Мэй без того, чтобы она не обеспокоилась тем, что он умрет от голода под мостом или что-то в этом роде, так что… остается Дэдпул. Блин, когда его жизнь успела стать такой жалкой?
Или: рассказ, в котором Питер и Дэдпул в буквальном смысле являются родственными душами, но не осознают этого буквально годы, потому что они буквально идиоты.
Глава 2 (Часть 1).
Автор оригинала: Sarah_Sandwich
Оригинал: archiveofourown.org/works/26399314?view_full_wo...
Пэйринг: Питер Паркер / Уэйд Уилсон
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Он вздыхает с того места, где лежит, подбоченившись, и гравий с крыши впивается ему в позвоночник:
- Я потерял свою работу. Свою… другую работу. Ту, которая действительно оплачивает счета.
Он не хочет размышлять о том, почему из всех людей он рассказывает именно Дэдпулу. Конечно, его отчаянная нехватка друзей никакого отношения к этому не имеет. Эм Джей в Калифорнии в погоне за своей мечтой, Гарри проходит курс психиатрического лечения, и к нему не допускаются посетители (не чтобы это имело значение, поскольку они внесли Питера в черный список после прошлого раза), а Гвен… Ну.
И не похоже, что он может поговорить с тетей Мэй без того, чтобы она не обеспокоилась тем, что он умрет от голода под мостом или что-то в этом роде, так что… остается Дэдпул. Блин, когда его жизнь успела стать такой жалкой?
Или: рассказ, в котором Питер и Дэдпул в буквальном смысле являются родственными душами, но не осознают этого буквально годы, потому что они буквально идиоты.
Глава 2 (Часть 1).
Глава 2. Шаг за шагом (Часть 1).
Месяц с момента начала
Лето – отстой.
Почему все самое безумное дерьмо случается в самые жаркие месяцы года? Вы никогда не обнаружите в январе гигантское илистое существо, прячущееся в канализации и загрязняющее воду. Это всегда самое липкое и вонючее время года, когда мерзкие злодеи показывают свои уродливые физиономии. Или в данном конкретном случае, их отсутствие.
- Что значит, ты потерял его? – рявкает Питер.
Он хватает Дэдпула за толстые черные ремни, перекрещивающиеся у него на спине под катанами, и маятником на паутине опускает их обоих на тротуар.
- Оно само вползло в слив в душевой! – восклицает Дэдпул, отработанно приземляясь на согнутые колени. – Что я должен был делать? Швырнуть ему вдогонку гранату?
Они оба не обращают внимания на людей, которые отскакивают от них, ругаясь в шоке от их внезапного появления, хотя Питер слегка машет взволнованному малышу, который цепляется за джинсы своего отца и указывает на них с восторженной улыбкой.
- Ты же сам сказал, что мы должны быть более ответственными в отношении причинения вреда имуществу, - продолжает Дэдпул.
Питер закатывает глаза и сдерживает стон, понимая, что тот впадает в знакомые разглагольствования.
- Что, кстати, просто безумие. Чушь собачья! Это не ты причиняешь материальный ущерб. Ты спасаешь город от еще большего материального ущерба и, сам знаешь, бесчисленных смертей? Но кого волнуют жизни, когда…
- Пул, - прерывает он с усталым вздохом, когда они пробираются сквозь обеденную толпу, - гранаты внутри общественных зданий по-прежнему и всегда будут под запретом. Не имеет значения, кто…
- Вот почему я этого не сделал! Я лишь хочу сказать, что люди должны дать тебе небольшую поблажку.
Он замечает крышку канализационного люка, которая находится не посреди дороги, и хлопает Дэдпула по локтю, прежде чем направиться к ней, поворачиваясь боком, чтобы проскользнуть между двумя голодными офисными работниками, никого не задев. Судя по крикам и проклятьям у него за спиной, Дэдпул не проявляет такой же вежливости. Он игнорирует это. За один день тот может ввязываться во множество драк, но даже он, в конце концов, перегорает. Так что Питер не зацикливается на этом.
С помощью небольшой паутинки и легкого рывка крышка отодвигается в сторону, открывая бездну тьмы, ведущую в промозглое темное подбрюшье города.
Дэдпул заглядывает через плечо в дыру:
- Оу, Паучок, ты всегда водишь меня в самые красивые места.
Он стреляет паутиной в уличный фонарь над ними:
- Что я могу сказать, экскурсия по Нью-Йорку от Паучка – единственная в своем роде.
Он спрыгивает в яму, полагаясь на свое паучье чутье, которое предупредит его о приближении к земле, чтобы замедлить спуск, прежде чем он сломает себе ноги.
- Я начинаю думать, что мне надо было идти к Мстителям на спецкурс для героев, - кричит Дэдпул ему вслед, равномерный лязг и топот указывают, что он решил спуститься по лестнице. – Держу пари, им не приходится спускаться в канализацию.
Питер фыркает, но оставляет свое мнение о Мстителях при себе, отсоединяя свою паутину. В последнее время они особенно раздражают.
Что ты делаешь, проводя время вместе с Дэдпулом? Ты же знаешь, что он убийца, не так ли? Рано или поздно кто-нибудь закажет тебя, и он нажмет на курок. Он сумасшедший. Он непредсказуем. Он психопат. Он убьет тебя.
Бла-бла-бла.
Даже Щ.И.Т. почувствовал себя вправе навязывать ему свое «бесценное» мнение и попытался «отстранить его от задания». Удачи, черт возьми, в устранении его от задания, на которое его никогда не назначали. Он голову дает на отсечение, что они не понимают что значит «независимый консультант». Он не один из их агентов. Он на них не работает. Никогда раньше. И никогда в будущем.
Позволить Дэдпулу следовать за собой было смутной идеей, на которую он как бы случайно согласился, но теперь он взял на себя обязательство. Хотел ли он нести ответственность за исправление Дэдпула? Нет. Ждал ли он с нетерпением возможности поработать нянькой? Нет. Собирается ли он отступиться и все бросить сейчас, когда куча народа твердит ему об этом? Черт возьми, нет.
Кроме того, Дэдпул прав. Мстители не занимаются грязной черновой работой, необходимой для обеспечения безопасности Нью-Йорка изо дня в день. Эта обязанность ложится на него и на еще нескольких избранных, таких как «Защитники», и на данный момент, каким-то образом, на Дэдпула. Мстители появляются только из-за угроз галактического масштаба, а затем пожинают всю благосклонность общественности. Илистый монстр в канализации, загрязняющий водоснабжение и отправляющий детей в больницу с отравлением свинцом, даже не мелькает у них на радаре.
Вот почему их здесь нет. Вот почему он здесь. Вот почему он отказался от их модного членского значка, когда понял, что они не только ожидали, что он снимет перед ними маску, но они также собирались отнять у него Нью-Йорк. Они ожидали, что он будет на побегушках у Щ.И.Т.а. Прыгать, когда говорят прыгать, и сидеть сложа руки и ни хрена не делать все остальное время.
Этого никогда не будет.
- Ты выглядишь напряженным, - говорит Дэдпул рядом с ним. – Боишься темноты? Можешь держать меня за руку, если хочешь.
Что-то касается его руки, но он отмахивается от этого с раздраженным ворчанием.
- Давай попробуем это направление. Держи ухо востро в отношении чавкающих, хлюпающих звуков.
- Это значит – никаких разговоров? Похоже, это может означать – никаких разговоров.
- Ни слова.
- Вот, блин. Эта миссия становится все хуже и хуже.
- Ты еще расскажи мне об этом.
- Ты только что сказал…
- Пул, - строго говорит он.
Дэдпул издает разочарованный горловой звук.
- Я знаю, - бормочет он себе под нос. – Он невозможен. Не успеешь оглянуться, как он попросит нас жонглировать без рук.
Он выдавливает улыбку. Было бы интересно посмотреть.
- Это отстой. Я никогда не смогу это снять, - скулит Дэдпул, теребя промокшую кожу, плотно прилипшую к его бедру.
Питер отворачивается, сосредоточившись на сушке своего ботинка.
- Ты идиот, который подумал, что принести себя в жертву илистому монстру – это хорошая идея.
- Нет! Не хорошая идея! Но это было лучше, чем то абсолютное ничего, которое ты придумал.
- Серьезно? Было ли лучше, что мне пришлось спасать твою задницу, вместо того, чтобы придумывать что-нибудь полезное?
- Мне понравилось, - ворчит Дэдпул. – Заткнись… Знаю, но дело не в этом. Заткнись! Я понял!
О боже. Это будет один из тех дней. Может быть, ему стоит придумать оправдание и уйти…
- Знаешь, Паучок, я сегодня не в настроении для чимичанги, - говорит Дэдпул, его типичная анимация явно отсутствует. – Я думаю, что проглотил немного этой заразы, и та плохо усваивается в моем животе.
Питер хмурится:
- С тобой все будет хорошо?
Дэдпул фыркает:
- Со мной всегда все будет хорошо. – В его словах слышится горечь. – Увидимся через два дня на обычном месте. Ты же не будешь голодать, если папочка Пул тебя не накормит, да? Все еще удерживаешь свою блестящую новенькую работу?
- Ага. – Хочет ли он, чтобы Дэдпул ушел? Он никогда в этом не признается, но… ему вроде как нравятся их ужины на крыше. Хорошо, когда есть компания. С другой стороны, он только что назвал себя папочкой Пулом, так что… - Увидимся в четверг?
- Ага, - Дэдпул отдает небольшой салют и достает свое альпинистское снаряжение.
Питер наблюдает, как он уходит, сбитый с толку этим общением. Все было хорошо до тех пор, пока его таблички не начали с ним разговаривать.
Что ж. Он ничего не может с этим поделать.
Он стреляет паутиной и направляется домой. Ему остро нужен душ.
Позже той ночью теплая точка в его груди медленно гаснет. Это единственный признак того, что где-то есть человек, который должен дополнять его лучше, чем кто-либо другой. Последние пару лет эта точка барахлила – беспорядочно исчезала, оставляя его брошенным и одиноким. Это заставляло его задумываться… Что, черт возьми, происходит с его родственной душой? Может быть, это плохая связь. Может быть, их чернильное соединение тоже работает неправильно, и именно поэтому он никогда не получал даже «привет».
Он исследовал до помутнения и рези в глазах, но все, что он когда-либо находил – это людей, чья связь обрывалась, когда умирала их родственная душа. Она никогда не восстанавливалась.
Связь Питера всегда восстанавливается. Иногда он думает, что вот и все. На этот раз она пропала навсегда, но в течение нескольких минут, а иногда часов, она восстанавливается. Всегда. Он думает, что что-то пошло не так, когда образовывалась их связь. Иначе, почему она продолжает разрываться. Почему его родственная душа не пишет в ответ?
Вероятно, ему вообще не суждено иметь родственную душу. Так будет лучше для него.
Он принимает душ, уминает холодную пиццу, засиживается допоздна за просмотром всякой ерунды по телевизору и когда та теплая точка возвращается в его грудь, уютно располагаясь вокруг его сердца, он вздыхает с облегчением и, наконец, позволяет себе уснуть.
На следующий день их объединенная команда во всех новостях. Должно быть это заурядный день, когда нет других новостей, потому что у них нет даже хороших фотографий для статей, только размытый снимок Дэдпула, головой вперед ныряющего в склизкого монстра, как идиот, в то время, как Человек-паук яростно стреляет паутиной ему вслед, но, похоже, что каждому хочется вставить свои пять копеек. После нескольких недель слухов о новом партнере Человека-паука в борьбе с преступностью новостные сайты, похоже, пришли к выводу, что Дэдпул – желанное дополнение к городу.
Офигеть.
Кроме «Бьюгла», конечно. Это было бы нелепым ожиданием. Джеймсон проводит весь день среды в прямом эфире, крича о плохом влиянии Человека-паука и необходимости принятия жестких мер по отношению к народным мстителям в городе, а не приветствовать новых бла-бла-бла.
Он весь день слушает его бред через наушники, пока моет все полы и поверхности, до которых может добраться по всему кампусу университета Эмпайр Стейт. Быть здесь, видеть студентов и слышать обрывки разговоров об истории, физике и математике… все это наводит его на мысль, что, возможно, пришло время снова попытаться получить степень.
Прошлый раз был настоящей катастрофой. Тетя Мэй постоянно была в больнице, а у города, казалось, была вечная проблема с гоблином. Он был измотан – физически, умственно и эмоционально – у него не было времени на занятия и учебу. И чем все закончилось…
Эм Джей в Калифорнии. Гарри в психушке. Гвен в земле.
На этот раз все будет по-другому. Должно быть по-другому. У тети Мэй все хорошо, он и так тонет в долгах по студенческому кредиту, и он уже так или иначе потерял всех своих друзей, так что… Почему бы и нет? Что ему терять?
Ему не следовало выходить сегодня вечером. Он едва может ходить, не говоря уже о том, чтобы драться, и это заметно. Он должен был легко справиться с этими бандитами. Вместо этого он хромает домой, едва в состоянии держать глаза открытыми, с больной лодыжкой, сломанной рукой и недавним вывихом плечевого сустава, из-за чего прикован к земле – ни одной функционирующей руки, на которой можно было бы передвигаться на паутине.
Но что ранит больше всего, так это его гордость.
- Ты справишься. Одна паутина за другой. Погоди, не так… нога? Шаг! Вот в чем дело, точно! Шаг за шагом… - он вздыхает и приваливается к витрине магазина, который давным-давно был закрыт на ночь.
Он так устал. Он даст своим глазам отдохнуть всего на мгновение…
- Черт, Паучок, ты начинаешь говорить, как я. Может быть, Железный Член прав. Я плохо влияю.
Он вздыхает. Кто бы сомневался, что Дэдпул нашел его, когда он в таком виде. Старая Удача Паркера никогда раньше не брала выходных, так что, само собой разумеется, что и сейчас не начнет. То, что у него нет остроумного ответа для Дэдпула, свидетельствует о том, насколько он измучен. Все, что он может сделать, это выпрямиться и продолжить свой долгий медленный шаркающий путь домой. Ему еще нужно написать реферат.
Дэдпула, похоже, не волнует отсутствие ответа с его стороны, и он сохраняет постоянный поток болтовни, скача рядом с ним. Он слушает вполуха, врубаясь и вырубаясь, как старое радио, и он бы никогда никому не сказал, но это помогает ему идти. Прежде, чем он это осознает, он прислоняется к фасаду своего многоквартирного дома, в то время, как его вялый, лишенный сна мозг изо всех сил пытается придумать способ заставить Дэдпула уйти, не выдав, где он живет.
- Пул? – говорит он, отлепляя язык от неба. Это не более чем бормотание, но Дэдпул, должно быть, прислушивается к нему, потому что тут же затыкается.
- Ты в порядке, Паучок?
- Ага, - лжет он. – Спасибо.
За то, что отвлек меня. За то, что проследил, чтобы я добрался домой. За заботу. Слишком много слов для него, чтобы высказать их вслух прямо сейчас, но он надеется, что Дэдпул поймет.
- Это травма головы? Тебе не следует оставаться одному, если у тебя травма головы.
Он звучит серьезней, чем Питер когда-либо слышал. Он фыркает:
- Нет, просто хроническая глупость. Не спал уже… - он не может вспомнить сколько. Кстати, какой сегодня день? Как долго они уже идут?
- Ю-ху! Земля вызывает Человека-паука. Вернись ко мне, Паутинка.
- Прекрати, - говорит Питер, через силу хлопая по руке Дэдпула, которой тот машет перед его лицом. Движение напрягает его плечо, и он сдерживает стон. – Дальше я справлюсь сам, ладно?
- Ты собираешься позаботиться о своей руке, прежде чем потеряешь сознание, верно?
- Что?
Ах, да. Его сломанная рука. Вероятно, ему следует вправить ее, чтобы она заживала правильно, но отсюда, с тротуара, пятью этажами ниже его кровати, это кажется слишком трудоемким.
- Вот.
Дэдпул внезапно оказывается прямо перед ним с рулоном эластичного бинта в руках. Где он его взял? Почему-то медицинские материалы – это совсем не то, что Питер предполагал, есть в его сумках. Он представлял, что там будут пули, закуски, россыпь блесток или невероятное количество абордажных крючьев. А не то, в чем сам Дэдпул никогда не нуждался.
Дэдпул перевязал ему руку и уже наполовину закрепил на перевязи вокруг шеи, прежде чем ему даже пришло в голову усомниться в том, что он полностью ему доверяет, позволяя делать это. Это не первый раз, когда он позволяет Дэдпулу латать себя, но обычно у него возникают запутанные внутренние споры о том, позволять это ему или нет, прежде чем, в конце концов, сдаться. В этот раз он даже не подумал об этом.
Это же Дэдпул. Наемник, но не просто какой-нибудь наемник. Он тот наемник, из-за которого губы Черной вдовы сжимаются в хмурую гримасу. Звучит не очень впечатляюще, но для нее это, по сути, крик о том, что этот парень источник неприятностей.
И все-таки…
- Вот так, приятель, - говорит Дэдпул, завязывая повязку и осторожно располагая его руку перед грудью. – Попей воды. У тебя ведь есть еда, да? Нельзя ожидать, что регенерация сработает на пустом месте, понимаешь?
Он напряженно думает, и почти уверен, что у него осталась пачка рамена. Тот со вкусом говядины, он от него отказался с тех пор, как купил ту мегапачку и ел ее каждый раз в течение месяца. Или если он что-то не так помнит, всегда есть печенье поп-тартс, которое пролежало на дне его рюкзака… долгое время. К настоящему времени то, должно быть, превратилось в мелкий порошок, но не зря же его называют экстренным перекусом.
- Да, у меня есть. Я, ммм, еще раз спасибо. Я у тебя в долгу.
- Ооооо, здорово! – Дэдпул хлопает в ладоши, подпрыгивая на носках. – Что мы должны попросить Паучка сделать для нас?
О, бля. Зачем он это сказал? Перечень условий вертится у него на кончике языка – никаких убийств, ничего незаконного, ничего, что нанесет ущерб его репутации больше, чем сейчас – но прежде чем он успевает перейти к делу, Дэдпул снова включается в разговор:
- Нет, нет, ему это не понравится. Нет, ничего постыдного! Мы хотим понравиться ему, идиоты! Боже! Просто заткнитесь, оба. Вы не помогаете.
- Ничего плохого, хорошо?
- Конечно, нет! – восклицает Дэдпул возмущенно. – Я бы не стал предлагать ничего плохого, малыш! – Он фыркает. – Ну, да, мы бы с ним так поступили, но давайте будем честны, он никогда не клюнет на эту уродливую рожу.
- Ты не урод, - говорит Питер. Конечно, он никогда не видел лица Дэдпула и слышал, что у того довольно обширные шрамы, но с таким телом? Нет, он ни за что не смог бы назвать Дэдпула уродливым.
Дэдпул смеется, громко и отрывисто. Он вытирает воображаемую слезинку под глазом своей маски и смахивает ее с хихиканьем.
- Это мило, Паутинка. Боже мой.
Он снова хихикает, и Питер пытается не обижаться, но он мало что может сказать, не признавшись, что считает Дэдпула сексуальным, а это было бы очень плохой идеей. Тот и так постоянно заигрывает. Не надо поощрять его еще больше.
- Я пойду. Не смотри, ладно?
- Конечно, не буду! Следить за тобой, чтобы узнать, где ты живешь, противоречит кодексу Супер-Бро, все равно, что заглядывать тебе под маску, когда ты без сознания. По крайней мере, так говорит Белый.
- Ага. Для этих двоих это табу. Хорошо сказано, Белый.
Дэдпул склоняет голову на бок и пристально смотрит на него. Это нервирует, когда его обычно выразительная маска становится пустой, а белые глаза устремлены ему в лицо. Или он предполагает, что тот смотрит ему в лицо. По маскам трудно сказать наверняка.
- Что? – спрашивает Питер. – Я неправильно произнес? Бе-лый. Бееелый? Белллый. Крутой парень? – хихикает он.
- Боже мой, - бормочет Дэдпул. – Я не знаю.
Питеру требуется мгновение, чтобы понять, что тот разговаривает не с ним.
- Белый – это один из твоих голосов, верно? Табличка, без разницы. Мне казалось, ты упоминал об этом раньше.
- Да… Не пытайся это отрицать! Мы оба можем сказать, что ты… Ха! Добро пожаловать в клуб, придурок. Самое время, черт возьми.
- Эй, - Питер щелкает перед носом Дэдпула, и это настолько эффективно, насколько можно было ожидать в перчатках. – Заткнитесь на секунду, ребята. Я говорил с ним первым. – Он задумчиво делает паузу. – Ну, я думаю, что был первым. Я что мешаю? Грубо себя веду?
Дэдпул запрокидывает голову и смеется. На этот раз смех звучит искренне, и он не может сдержать улыбку, которая изгибает его губы в ответ.
- О, чувак, я тоже люблю недосыпающего Паучка.
- Вы уже сталкивались с ним ранее. Со мной. Без разницы.
Это далеко не первый раз, когда он мотается по улицам в роли Человека-паука, игнорируя рекомендованные врачами часы сна.
- Иди домой, Паучок, - говорит ему Дэдпул. – Я сделаю тебе одолжение, пока ты будешь спать. Оооо, кататься на коньках было бы весело! Я могу надеть юбку!
- Юбку? – Питер качает головой. Трудно уследить за мыслями Дэдпула, когда тот полностью отдохнул. Это невозможно, когда он так устал. – Ты должен уйти первым, помнишь?
- Точно, точно. Сокрытие личности. Секретная паучья нора. Берлога паука. Паучье… гнездо? Фу. Нет, нет, нет. Заткнись насчет яйцевых мешков! Там нет яйцевых мешков, верно, Паучок?
- Э-э, нет, - говорит он.
Дэдпул издает облегченный вздох и начинает пятиться назад.
- Не могу дождаться нашего свидания, Крошка-Паучок! – Он посылает ему воздушный поцелуй, затем разворачивается на каблуках и скачет по тротуару. – Я знаю, нам нравится смотреть, как он уходит, но на этот раз мы не можем. Мы обещали. В следующий раз мы будем наблюдать за ним так долго, как только сможем, хорошо?
У него нет причин полагать, что тот не найдет способа подсмотреть за ним, пока он проскальзывает в переулок рядом со своим зданием и начинает медленный жалкий подъем по пожарной лестнице, но по какой-то причине он обнаруживает, что верит ему. Только в этот раз.
- Марафон ужастиков? – повторяет он. – Типа… у тебя дома?
- В квартире, - поправляет Дэдпул. – Мы уже проходили его раньше. Помнишь того парня со звуковой пушкой? Полностью сбросил все мои вещи со стен. Но нам не нужно этого делать! У меня есть запасные идеи! Например, э-э, Кони-Айленд, который, я знаю, немного безвкусный для местных, но я там никогда не был. Или, ммм, тот музей? Мама*? Что бы это ни было. Ты производишь впечатление парня – завсегдатая музеев. Или всегда есть…
_____________________________________________________________________________
*коверкает MoMA (Museum of Modern Art) – музей современного искусства на Манхеттене в Нью-Йорке — один из первых и наиболее представительных музеев современного искусства в мире, послуживший эталоном для многих других собраний подобного рода. Третий по посещаемости музей в Соединённых Штатах, входит в первую двадцатку самых посещаемых художественных музеев мира. Одна из главных достопримечательностей Нью-Йорка.
_____________________________________________________________________________
- Пул, это не одолжения. – Это… - «Свидания», - подсказывает его разум. – мероприятия.
- Но… это то, чего я хочу. Ты сказал, что ты у меня в долгу.
О боже, боже, он сожалеет об этом все больше с каждой проходящей секундой.
- Я не пойду с тобой на свидание. Дай мне знать, когда у тебя появится реальная просьба.
- Подожди! – кричит Дэдпул, прежде чем он успевает слететь на паутине. – А как насчет… Тут такое дело.
Питер скрещивает руки:
- Какое дело?
- Это, э-э… есть этот семейный ресторан. Сомнительный, очень сомнительный народ заправляет этим притоном. Пакеты туда поступают, но обратно не возвращаются. Это просто прикрытие, только я не знаю для чего. Не хочешь провести наблюдение вместе со мной?
Питер молча разглядывает его в течение нескольких секунд, практически наслаждаясь, наблюдая за тем, как того корежит.
- Хорошо, - говорит он. – Но это все. Неважно, как пройдет сегодняшний вечер, я больше тебе ничего не должен.
- Заметано.
- Веселись по полной, - мрачно произносит Питер себе под нос, достаточно тихо, чтобы милая латиноамериканка его не услышала, возвращаясь на кухню с их заказами. – Я никогда больше не буду оказывать тебе услугу.
- Да ладно тебе, Паутинка, - дуется Дэдпул, накладывая непомерное количество сальсы на свою кукурузную тортилью. – Разве тусоваться со мной так плохо? – Он запихивает всю тортилью в рот, и сальса стекает по его покрытому шрамами подбородку.
- Я бы лучше еще раз сразился с илистым монстром.
- О, ты ранишь меня!
- Я не могу поверить, что после того, как я откровенно…
- Ооочень откровенно.
- …сказал тебе, что я не пойду с тобой на свидание…
- Это не свидание! – слишком громко восклицает Дэдпул. – Это просто дружеские посиделки между друзьями. Ты что никогда не встречаешься со своими друзьями, Паучок?
Его сердце сжимается в груди. Какие друзья?
Эм Джей в Калифорнии. Гарри в психушке. Гвен в земле.
- Мы не друзья, - зло бросает он. – Мы никогда не будем друзьями. Мы… мы коллеги, если уж на то пошло.
Дэдпул откидывается на спинку стула, его маска пуста.
Нервная дрожь страха пробегает у него по спине. Что он только что сделал? Это же Дэдпул. Конечно, большую часть времени тот ведет себя, как надоедливый прилипчивый щенок, но он все равно остается смертельно опасным наемником. Он опасен. До сих пор он мирился с отсутствием у Питера социальных навыков, но… как долго это продлится? Сколько ему понадобится, чтобы довести Дэдпула до крайности? Если он перегнет с ним палку, набросится ли тот на него или на Нью-Йорк?
- Тогда иди, - наконец, произносит Дэдпул, убийственно мягким голосом. – Если ты не хочешь здесь находиться, тогда уходи.
Питер начинает вставать, но затем колеблется:
- Пул…
- Не начинай сейчас считаться с моими чувствами, - говорит он жестким голосом. – Я не нуждаюсь в этом. Я могу зайти к сестре Маргарет* и найти работу в любое время, когда захочу.
_____________________________________________________________________________
*Бар для наемников "Школа для своенравных девиц Сестры Маргарет".
_____________________________________________________________________________
- Тогда сделай это, - рявкает Питер. – Иди и будь наемником, которого ты хочешь видеть в этом мире. Делай что хочешь! Я не буду тебя останавливать. – Он наклоняется через стол и тихо говорит, - но если ты это сделаешь, и я увижу тебя снова, я уничтожу тебя или умру, пытаясь.
Они смотрят друг на друга через стол с напряженными плечами, руками, сжатыми в кулаки, не зная, дойдет ли дело до драки. Он остро ощущает каждое подергивание, каждый вздох Дэдпула. Если дело дойдет до драки, он не отступит.
Стук подноса, приземлившегося между ними, выводит их из дуэли взглядов.
- Buen provecho! – говорит официантка с улыбкой, которая подчеркивает морщинки вокруг ее глаз. Либо она не замечает напряженности между ними, либо предпочитает ее игнорировать.
- Gracias, señora, - говорит Дэдпул, мгновенно переключаясь с ярости на очарование. Каким-то образом его маска уже снова закрывает подбородок, хотя Питер и не видел, как он опустил ее обратно.
Питер не может так быстро перестроиться.
- Gracias, - бормочет он, когда она спешит усадить шумную семью, толпящуюся в дверях.
Он смотрит на загруженный поднос перед собой. Пахнет потрясающе. Дэдпул заказал свои обычные чимичанги, а также тако и буррито. Ужин на десятерых, чтобы разделить на двоих.
Он не уверен, следует ли ему уходить или нет. На данный момент это кажется грубым по отношению к персоналу, но как он справится с поощрением лжи и манипуляций Дэдпула? Не говоря уже о его угрозе вернуться к работе наемника. Он должен уйти из принципа. Эта тактика на него не действует, и он не собирается создавать прецедент, притворяясь, что она работает.
Он кладет ладони на стол и делает движение, чтобы встать.
- Я не буду, - говорит Дэдпул, замораживая его на месте. – Можем мы… Я не буду возвращаться к заказным делам. Во всяком случае, не смертельным. Я закрыл эту дверь. Я сказал это потому, что ты меня разозлил.
Питер поджимает губы и рассматривает его прищуренными глазами, прежде чем медленно сесть обратно:
- Почему я должен остаться?
- Потому что еда потрясающая, - говорит Дэдпул, и это похоже на прорыв плотины. С точки зрения Питера, они все еще на тонком льду, но Дэдпул ведет себя, как всегда. – Я не большой поклонник чимичанги, но они довольно вкусные, а за тако можно умереть. Если я никогда…
- Подожди, - говорит Питер.
Дэдпул застывает с маской, которую он поднял чуть ниже носа. С каких пор тот чувствует себя комфортно с поднятой маской рядом с ним? С каких пор Питеру не нужно притворятся, что он смотрит в облака или наблюдает за прохожими, чтобы Дэдпул мог есть, не стесняясь?
- Подожди, - повторяет он. – Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что тебе не нравятся чимичанги? Ты всегда заказываешь чимичанги.
Дэдпул пожимает плечами, и широкая улыбка растягивает его губы:
- Мне просто нравится произносить это слово. Чимичанги! Чимичанги! Чими-чимичанги! Понятно? Это забавное слово.
Питер пристально смотрит на него. На его рот. На улыбку на его губах.
- Ты идиот, - он поворачивает поднос так, чтобы чимичанги оказались на его стороне стола, а тако и буррито – перед Дэдпулом. – Но ты же любишь тако, верно?
- Я обожаю тако. Тако – моя самая любимая еда.
Питер закатывает глаза, вечно подавленный тем, что это действие проходит мимо Дэдпула, и берет в руки чимичангу.
- К счастью для тебя, я не привередлив.
- Умирать запрещено. Я так чертовски сильно стараюсь произвести впечатление на Человека-паука, а ему не нравится, когда люди умирают, так что… Возьмите себя в руки или как-то так.
- Пул, оставь преступников в покое, - устало говорит Питер, распыляя паутину на кровоточащую рану на боку, лежащего без сознания человека в лыжной маске, прежде чем зафиксировать его паутиной к земле.
- Я просто хочу убедиться, что они понимают правила, Паучок! Если они не знают правил, они могут их нарушить, и у меня будут из-за этого проблемы.
Он закатывает глаза и звонит в полицию, прежде чем направиться на уединенную крышу, где копы не будут их беспокоить, пока они перегруппировываются.
Дэдпул догоняет его минуту спустя, тяжело дыша, когда подтягивается, чтобы сесть рядом с ним на водонапорную башню.
- О чем мы говорили, прежде чем нас так грубо прервали? – спрашивает Дэдпул. – О, точно. Мы как раз собирались посвятить его в Клуб мертвых подружек!
Питер таращится на поднятую ладонь Дэдпула:
- Я не хочу давать пять за это. И она не была моей девушкой.
- А, значит, все еще свежо?
Считается ли шесть лет, что все еще свежо? Сейчас почти семь… Должен ли он оставить это в прошлом? Он не может себе представить, что когда-нибудь забудет об этом. Она мертва, и это его вина. Забыть значило бы проявить неуважение.
- Я собираюсь отправиться домой, - говорит он.
- Подожди, Паучок!
Он игнорирует его и прыгает с водонапорной башни.
Ему следовало держать рот на замке. Что такого есть в Дэдпуле, что заставляет его выкладывать все начистоту? Он не очень хороший слушатель (он всегда предпочитает сам болтать без умолку), но, возможно, именно поэтому он продолжает рассказывать ему о вещах, о которых не говорит ни с кем другим – он может выложить все начистоту, но всегда есть шанс, что Дэдпул не слушает, так что ему не нужно слишком сильно беспокоиться о том, что тот знает то, чего ему не хочется, чтобы кто-либо знал. Факты о Гвен, дяде Бене и тете Мэй. Он, конечно, не называет имен и не вдается в подробности, но… это больше, чем он когда-либо делился с кем-нибудь еще.
И конечно, конечно же, Дэдпул не отвечает ему тем же. Он сидит там, на крыше, с кровоточащим сердцем в руке, а Дэдпул продолжает болтать о леденцах на палочке «Ring Pop», «Звездных войнах» и о своем рекорде в скиболе*. Ничего личного. Ничего важного.
_____________________________________________________________________________
*игра на спец-столе, нечто среднее между бильярдом и боулингом.
_____________________________________________________________________________
Глупо, что он расстроен из-за этого. Они не друзья. Он продолжает придерживаться этого мнения. Они слишком разные. И это еще одна причина, по которой это никогда не изменится.
Он пинком захлопывает за собой дверь, изо всех стараясь удержать мертвый вес Дэдпула на своих плечах. Его пальцы замерзли, и он не чувствует пальцев на ногах, но едва замечает это. Он чувствует себя больным. Каждый раз, когда он моргает, он видит, как мозг взрывается у того из затылка.
Все будет хорошо. Он обладает удивительной способностью к регенерации. С ним все будет в порядке.
Он бросает тело на диван и быстро пробирается по коридору в ванную. Он находит на полу заскорузлое окровавленное полотенце, бросается обратно в гостиную и подкладывает его под голову, стараясь не блевануть от вида запекшейся крови и липкого хлюпанья мягкого разбитого черепа в руке. Это напоминает ему о…
Не думай об этом.
Он поправляет Дэдпула на диване так, чтобы его нога не свисала до пола, но тот слишком высокий, и его ноги все равно свисают с подлокотника.
Что еще? Что он может сделать?
Он оглядывает незнакомую квартиру. Полный бардак. Повсюду стоят коробки, набитые боеприпасами и прочим хламом, а мусор валяется на всех поверхностях. Диван в пятнах, как и ковер, стены и то немногое, что он видит на кухонном столе под небольшим арсеналом, разобранном на нем.
Неважно.
«Думай», - говорит он себе. От чего Дэдпул захочет очнуться? Он не может не очнуться. Он придет в себя, и это не обсуждается. Он не… Он не Гвен. Он сказал, что не может умереть, но Питер впервые видит, как это утверждение реализуется на практике. Пока он не впечатлен. Прошел почти час, а тот все еще выглядит очень похожим на труп.
«Золотые девочки*»!
_____________________________________________________________________________
*американский телесериал канала NBC.
_____________________________________________________________________________
Он постоянно талдычит про них. У него должен быть где-то здесь DVD или что-то в этом роде.
Он беззастенчиво копается (вот, что тот получает за то, что умер на его глазах и оставил его разбираться со всем этим самостоятельно!) и, наконец, находит потрепанный бокс-сет, содержащий все семь сезонов. Он наугад хватает диск и вставляет его в DVD-плеер. Как только тот начинает воспроизводиться, он снова оглядывает комнату.
Что еще?
Он все еще выглядит неприятно. Во всяком случае, настолько неприятно, насколько может выглядеть труп. Он тянется к его ботинкам. В этом, наверное, нет ничего дурного, верно? Тот не захочет, чтобы он прикасался к его маске или обнажал какую-либо часть кожи, но снять его тяжелые окровавленные ботинки должно быть нормально, верно? Верно.
Он ставит ботинки рядом с входной дверью, а затем снова спешит по коридору, чтобы обыскать спальню в поисках тапочек с Человеком-пауком, которыми тот хвастался, выкупив их на Etsy почти два месяца назад. Он находит их наполовину спрятанными под кроватью, как будто их скинули только сегодня утром. Он также хватает одеяло с Hello Kitty, вспомнив о специфическом списке мягких вещей Дэдпула, которые приятны на ощупь даже в плохие дни кожи, когда он не может надеть свой костюм.
Он тащит все это обратно в гостиную и натягивает тапочки поверх носков, хотя те все потные. Затем он тщательно подтыкает одеяло вокруг него, убедившись, что руки сложены на груди, даже если тот не будет способен почувствовать его мягкость через перчатки. Он не осмеливается их снять. Он знает, что Дэдпул не любит демонстрировать свою кожу людям, и он не хочет расстраивать его, отнимая у него этот выбор.
Что еще?
Конечно, возвращение из мертвых отнимает много сил у тела. Он, наверное, будет умирать от голода, если… Нет, когда он очнется. Он постоянно говорит о том, какие вкусные у него панкейки. Питер не очень хорошо готовит, но он может попытаться…
Он открывает половину шкафчиков в поисках ингредиентов, прежде чем останавливается, чтобы подумать о том, что он делает. Это его первый раз в квартире Дэдпула, но он точно знал, как сюда добраться, благодаря Дэдпулу, который обозначивал это каждый раз, когда они проходили мимо. Он знал, что нужно включить «Золотых девочек», и сколько раз он слушал, как Дэдпул восторженно отзывается о своих любимых мягких вещах и о том, как хорошо они ощущаются на его сверхчувствительной коже? Ему даже не пришлось слишком сильно задумываться об этом. Ни о чем. Он просто сделал это.
Может быть, все таки Дэдпул не сдерживался. Может быть, вместо людей ему дороги эти вещи, эти мелочи, которыми он дорожит и которыми делится с Питером в форме бессмысленной болтовни. Может быть, эта странная почти-дружба не такая односторонняя, как он думал.
Это не заставляет его чувствовать себя намного лучше, учитывая, что Дэдпул все еще мертв. Он действительно собирается вернуться после такого? У него во лбу пулевое отверстие. Задней части его черепа больше нет. Это слишком. Должно быть, это слишком.
Он автоматически готовит панкейки. Они не очень вкусные, и несколько подгорает, но они должны быть съедобными и они пахнут лучше, чем затхлый металлический запах квартиры до его попытки готовить.
Он выкладывает их горкой на тарелку и засовывает в микроволновку, чтобы они не остыли, а затем стоит между кухней и гостиной, не зная, что делать дальше.
Он не может сидеть, смотреть «Золотых девочек» и гадать, не переоценил ли Дэдпул свои способности. Неужели он делает все это ради трупа? Вернется ли он, как обещал? Это… Он не может терять кого-то еще. Почему рядом с ним всегда умирают люди? Первый дядя Бен. Затем Гвен, и все, что случилось после. А теперь…
Хриплое дыхание разрезает тишину квартиры. Он чуть не спотыкается о свои ноги в спешке, чтобы проверить его, когда горячее облегчение разливается по его грудине.
- Пул?
Он не знает, почему шепчет, за исключением того, что он ощущает сильную атмосферу «Ходячих мертвецов». Это действительно… он? Он же не собирается возвращаться в виде безмозглого зомби, жаждущего плоти, верно?
Дэдпул не отвечает, просто делает один затрудненный вдох за другим.
Он прикусывает губу, а затем осторожно закатывает маску Дэдпула до носа. Он, наверное, простит его за это, верно? Он не хочет, чтобы тот задохнулся сразу после возвращения из мертвых.
От его дыхания разит свернувшейся кровью, утренним дыханием и гниющим мясом. Он подумывает о том, чтобы снова раскатать маску обратно, чтобы не чувствовать запаха, но не делает этого.
Вместо этого он опускается на изодранный грязный ковер, прижимается головой к бицепсу Дэдпула и аккуратно берет его за запястье, кладя пальцы на пульс, которого еще минуту назад не было. Его глаза прикованы к телевизору, но он ничего не видит, его внимание сосредоточено исключительно на звуке дыхания Дэдпула и устойчивой пульсации под пальцами.
Он живой. Он вернулся. Он живой.
Он просыпается, когда что-то твердое стучит ему в голову.
- Твою ж мать! Ты напугал меня до чертиков!
- Оу, - бурчит Питер, потирая болезненное место на голове и выпрямляя ноющую спину. Он что, заснул сидя? Фу. Он стареет. – Зачем ты меня ударил?
- Это была самозащита!
- От спящего человека?
- Я… почему ты спал там внизу?
Питер моргает, глядя на него, и прошедший день стремительно возвращается. Нападение банды, которому они помешали, завязавшаяся драка, мозги Дэдпула, вырвавшиеся из затылка под воздействием удачливой пули, холодный ужас, затопивший его грудь и продержавший его до конца драки, долгий ледяной пеший переход через город с телом Дэдпула, привязанном к его спине, как массивный рюкзак, пока вокруг него падал снег, делая дорогу скользкой и опасной, прибытие в квартиру Дэдпула, устраивание его поудобнее, его первый вдох, засыпание.
- Ты был мертв, - обвиняет он. – Ты не дышал. Отсутствовало сердцебиение. Мертв.
Дэдпул молчит, хмуро глядя на него сверху вниз, его маска все еще закатана до переносицы.
- Ранение головы? – наконец, спрашивает он. – Я ничего не помню после завтрака, так что…
- Тебе вышибли мозги, - резко говорит Питер. – Я был недостаточно быстр. Я видел, что это произойдет, но я…
- Паутинка, ты за меня не отвечаешь. Если я схлопотал пулю, то это моя вина.
Питер качает головой и встает на ноги. Он не может смотреть на него, пока тот весь в собственной крови. «Золотые девочки» все еще идут, но солнце начинает подниматься, резко отражаясь от одеяла свежевыпавшего снега, покрывающего низкую крышу соседнего дома. Сколько времени было прошлой ночью, когда он, наконец, добрался сюда? Как долго он спал? Черт, у него занятия.
- Малыш, посмотри на меня.
Неохотно он смотрит. Маска Дэдпула смотрит на него в ответ. У него между глаз отверстие от пули.
- Я в порядке, - говорит Дэдпул. – Ничто не может вырубить меня надолго. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.
Разве он не должен? Это по его части. Он беспокоится о людях, которые ему небезразличны…
Чепуха.
Ему не должно быть дела до Дэдпула! Им никогда не суждено было стать друзьями. Они даже не должны были работать так долго вместе. Предполагалось, что это будет временная мера, чтобы не спускать с него глаз и показать ему, что убийство – это не выход. Когда это стало чем-то большим?
- Мне нужно идти, - резко говорит он. – У меня зан… встреча.
Дурак, дурак, дурак! Просто расскажи ему все, почему бы и нет! С таким же успехом ты мог бы снять маску и представиться, идиот!
Ему нужно отступить. Разобраться.
- Подожди! – кричит Дэдпул, неуверенно слезая с дивана на трясущихся ногах, но он уже вылетает в окно и несется по морозному зимнему воздуху.
Через несколько кварталов он понимает, что забыл сказать ему о панкейках.
Почему все самое безумное дерьмо случается в самые жаркие месяцы года? Вы никогда не обнаружите в январе гигантское илистое существо, прячущееся в канализации и загрязняющее воду. Это всегда самое липкое и вонючее время года, когда мерзкие злодеи показывают свои уродливые физиономии. Или в данном конкретном случае, их отсутствие.
- Что значит, ты потерял его? – рявкает Питер.
Он хватает Дэдпула за толстые черные ремни, перекрещивающиеся у него на спине под катанами, и маятником на паутине опускает их обоих на тротуар.
- Оно само вползло в слив в душевой! – восклицает Дэдпул, отработанно приземляясь на согнутые колени. – Что я должен был делать? Швырнуть ему вдогонку гранату?
Они оба не обращают внимания на людей, которые отскакивают от них, ругаясь в шоке от их внезапного появления, хотя Питер слегка машет взволнованному малышу, который цепляется за джинсы своего отца и указывает на них с восторженной улыбкой.
- Ты же сам сказал, что мы должны быть более ответственными в отношении причинения вреда имуществу, - продолжает Дэдпул.
Питер закатывает глаза и сдерживает стон, понимая, что тот впадает в знакомые разглагольствования.
- Что, кстати, просто безумие. Чушь собачья! Это не ты причиняешь материальный ущерб. Ты спасаешь город от еще большего материального ущерба и, сам знаешь, бесчисленных смертей? Но кого волнуют жизни, когда…
- Пул, - прерывает он с усталым вздохом, когда они пробираются сквозь обеденную толпу, - гранаты внутри общественных зданий по-прежнему и всегда будут под запретом. Не имеет значения, кто…
- Вот почему я этого не сделал! Я лишь хочу сказать, что люди должны дать тебе небольшую поблажку.
Он замечает крышку канализационного люка, которая находится не посреди дороги, и хлопает Дэдпула по локтю, прежде чем направиться к ней, поворачиваясь боком, чтобы проскользнуть между двумя голодными офисными работниками, никого не задев. Судя по крикам и проклятьям у него за спиной, Дэдпул не проявляет такой же вежливости. Он игнорирует это. За один день тот может ввязываться во множество драк, но даже он, в конце концов, перегорает. Так что Питер не зацикливается на этом.
С помощью небольшой паутинки и легкого рывка крышка отодвигается в сторону, открывая бездну тьмы, ведущую в промозглое темное подбрюшье города.
Дэдпул заглядывает через плечо в дыру:
- Оу, Паучок, ты всегда водишь меня в самые красивые места.
Он стреляет паутиной в уличный фонарь над ними:
- Что я могу сказать, экскурсия по Нью-Йорку от Паучка – единственная в своем роде.
Он спрыгивает в яму, полагаясь на свое паучье чутье, которое предупредит его о приближении к земле, чтобы замедлить спуск, прежде чем он сломает себе ноги.
- Я начинаю думать, что мне надо было идти к Мстителям на спецкурс для героев, - кричит Дэдпул ему вслед, равномерный лязг и топот указывают, что он решил спуститься по лестнице. – Держу пари, им не приходится спускаться в канализацию.
Питер фыркает, но оставляет свое мнение о Мстителях при себе, отсоединяя свою паутину. В последнее время они особенно раздражают.
Что ты делаешь, проводя время вместе с Дэдпулом? Ты же знаешь, что он убийца, не так ли? Рано или поздно кто-нибудь закажет тебя, и он нажмет на курок. Он сумасшедший. Он непредсказуем. Он психопат. Он убьет тебя.
Бла-бла-бла.
Даже Щ.И.Т. почувствовал себя вправе навязывать ему свое «бесценное» мнение и попытался «отстранить его от задания». Удачи, черт возьми, в устранении его от задания, на которое его никогда не назначали. Он голову дает на отсечение, что они не понимают что значит «независимый консультант». Он не один из их агентов. Он на них не работает. Никогда раньше. И никогда в будущем.
Позволить Дэдпулу следовать за собой было смутной идеей, на которую он как бы случайно согласился, но теперь он взял на себя обязательство. Хотел ли он нести ответственность за исправление Дэдпула? Нет. Ждал ли он с нетерпением возможности поработать нянькой? Нет. Собирается ли он отступиться и все бросить сейчас, когда куча народа твердит ему об этом? Черт возьми, нет.
Кроме того, Дэдпул прав. Мстители не занимаются грязной черновой работой, необходимой для обеспечения безопасности Нью-Йорка изо дня в день. Эта обязанность ложится на него и на еще нескольких избранных, таких как «Защитники», и на данный момент, каким-то образом, на Дэдпула. Мстители появляются только из-за угроз галактического масштаба, а затем пожинают всю благосклонность общественности. Илистый монстр в канализации, загрязняющий водоснабжение и отправляющий детей в больницу с отравлением свинцом, даже не мелькает у них на радаре.
Вот почему их здесь нет. Вот почему он здесь. Вот почему он отказался от их модного членского значка, когда понял, что они не только ожидали, что он снимет перед ними маску, но они также собирались отнять у него Нью-Йорк. Они ожидали, что он будет на побегушках у Щ.И.Т.а. Прыгать, когда говорят прыгать, и сидеть сложа руки и ни хрена не делать все остальное время.
Этого никогда не будет.
- Ты выглядишь напряженным, - говорит Дэдпул рядом с ним. – Боишься темноты? Можешь держать меня за руку, если хочешь.
Что-то касается его руки, но он отмахивается от этого с раздраженным ворчанием.
- Давай попробуем это направление. Держи ухо востро в отношении чавкающих, хлюпающих звуков.
- Это значит – никаких разговоров? Похоже, это может означать – никаких разговоров.
- Ни слова.
- Вот, блин. Эта миссия становится все хуже и хуже.
- Ты еще расскажи мне об этом.
- Ты только что сказал…
- Пул, - строго говорит он.
Дэдпул издает разочарованный горловой звук.
- Я знаю, - бормочет он себе под нос. – Он невозможен. Не успеешь оглянуться, как он попросит нас жонглировать без рук.
Он выдавливает улыбку. Было бы интересно посмотреть.
***
- Это отстой. Я никогда не смогу это снять, - скулит Дэдпул, теребя промокшую кожу, плотно прилипшую к его бедру.
Питер отворачивается, сосредоточившись на сушке своего ботинка.
- Ты идиот, который подумал, что принести себя в жертву илистому монстру – это хорошая идея.
- Нет! Не хорошая идея! Но это было лучше, чем то абсолютное ничего, которое ты придумал.
- Серьезно? Было ли лучше, что мне пришлось спасать твою задницу, вместо того, чтобы придумывать что-нибудь полезное?
- Мне понравилось, - ворчит Дэдпул. – Заткнись… Знаю, но дело не в этом. Заткнись! Я понял!
О боже. Это будет один из тех дней. Может быть, ему стоит придумать оправдание и уйти…
- Знаешь, Паучок, я сегодня не в настроении для чимичанги, - говорит Дэдпул, его типичная анимация явно отсутствует. – Я думаю, что проглотил немного этой заразы, и та плохо усваивается в моем животе.
Питер хмурится:
- С тобой все будет хорошо?
Дэдпул фыркает:
- Со мной всегда все будет хорошо. – В его словах слышится горечь. – Увидимся через два дня на обычном месте. Ты же не будешь голодать, если папочка Пул тебя не накормит, да? Все еще удерживаешь свою блестящую новенькую работу?
- Ага. – Хочет ли он, чтобы Дэдпул ушел? Он никогда в этом не признается, но… ему вроде как нравятся их ужины на крыше. Хорошо, когда есть компания. С другой стороны, он только что назвал себя папочкой Пулом, так что… - Увидимся в четверг?
- Ага, - Дэдпул отдает небольшой салют и достает свое альпинистское снаряжение.
Питер наблюдает, как он уходит, сбитый с толку этим общением. Все было хорошо до тех пор, пока его таблички не начали с ним разговаривать.
Что ж. Он ничего не может с этим поделать.
Он стреляет паутиной и направляется домой. Ему остро нужен душ.
***
Позже той ночью теплая точка в его груди медленно гаснет. Это единственный признак того, что где-то есть человек, который должен дополнять его лучше, чем кто-либо другой. Последние пару лет эта точка барахлила – беспорядочно исчезала, оставляя его брошенным и одиноким. Это заставляло его задумываться… Что, черт возьми, происходит с его родственной душой? Может быть, это плохая связь. Может быть, их чернильное соединение тоже работает неправильно, и именно поэтому он никогда не получал даже «привет».
Он исследовал до помутнения и рези в глазах, но все, что он когда-либо находил – это людей, чья связь обрывалась, когда умирала их родственная душа. Она никогда не восстанавливалась.
Связь Питера всегда восстанавливается. Иногда он думает, что вот и все. На этот раз она пропала навсегда, но в течение нескольких минут, а иногда часов, она восстанавливается. Всегда. Он думает, что что-то пошло не так, когда образовывалась их связь. Иначе, почему она продолжает разрываться. Почему его родственная душа не пишет в ответ?
Вероятно, ему вообще не суждено иметь родственную душу. Так будет лучше для него.
Он принимает душ, уминает холодную пиццу, засиживается допоздна за просмотром всякой ерунды по телевизору и когда та теплая точка возвращается в его грудь, уютно располагаясь вокруг его сердца, он вздыхает с облегчением и, наконец, позволяет себе уснуть.
***
На следующий день их объединенная команда во всех новостях. Должно быть это заурядный день, когда нет других новостей, потому что у них нет даже хороших фотографий для статей, только размытый снимок Дэдпула, головой вперед ныряющего в склизкого монстра, как идиот, в то время, как Человек-паук яростно стреляет паутиной ему вслед, но, похоже, что каждому хочется вставить свои пять копеек. После нескольких недель слухов о новом партнере Человека-паука в борьбе с преступностью новостные сайты, похоже, пришли к выводу, что Дэдпул – желанное дополнение к городу.
Офигеть.
Кроме «Бьюгла», конечно. Это было бы нелепым ожиданием. Джеймсон проводит весь день среды в прямом эфире, крича о плохом влиянии Человека-паука и необходимости принятия жестких мер по отношению к народным мстителям в городе, а не приветствовать новых бла-бла-бла.
Он весь день слушает его бред через наушники, пока моет все полы и поверхности, до которых может добраться по всему кампусу университета Эмпайр Стейт. Быть здесь, видеть студентов и слышать обрывки разговоров об истории, физике и математике… все это наводит его на мысль, что, возможно, пришло время снова попытаться получить степень.
Прошлый раз был настоящей катастрофой. Тетя Мэй постоянно была в больнице, а у города, казалось, была вечная проблема с гоблином. Он был измотан – физически, умственно и эмоционально – у него не было времени на занятия и учебу. И чем все закончилось…
Эм Джей в Калифорнии. Гарри в психушке. Гвен в земле.
На этот раз все будет по-другому. Должно быть по-другому. У тети Мэй все хорошо, он и так тонет в долгах по студенческому кредиту, и он уже так или иначе потерял всех своих друзей, так что… Почему бы и нет? Что ему терять?
***
Три месяца с момента начала
Ему не следовало выходить сегодня вечером. Он едва может ходить, не говоря уже о том, чтобы драться, и это заметно. Он должен был легко справиться с этими бандитами. Вместо этого он хромает домой, едва в состоянии держать глаза открытыми, с больной лодыжкой, сломанной рукой и недавним вывихом плечевого сустава, из-за чего прикован к земле – ни одной функционирующей руки, на которой можно было бы передвигаться на паутине.
Но что ранит больше всего, так это его гордость.
- Ты справишься. Одна паутина за другой. Погоди, не так… нога? Шаг! Вот в чем дело, точно! Шаг за шагом… - он вздыхает и приваливается к витрине магазина, который давным-давно был закрыт на ночь.
Он так устал. Он даст своим глазам отдохнуть всего на мгновение…
- Черт, Паучок, ты начинаешь говорить, как я. Может быть, Железный Член прав. Я плохо влияю.
Он вздыхает. Кто бы сомневался, что Дэдпул нашел его, когда он в таком виде. Старая Удача Паркера никогда раньше не брала выходных, так что, само собой разумеется, что и сейчас не начнет. То, что у него нет остроумного ответа для Дэдпула, свидетельствует о том, насколько он измучен. Все, что он может сделать, это выпрямиться и продолжить свой долгий медленный шаркающий путь домой. Ему еще нужно написать реферат.
Дэдпула, похоже, не волнует отсутствие ответа с его стороны, и он сохраняет постоянный поток болтовни, скача рядом с ним. Он слушает вполуха, врубаясь и вырубаясь, как старое радио, и он бы никогда никому не сказал, но это помогает ему идти. Прежде, чем он это осознает, он прислоняется к фасаду своего многоквартирного дома, в то время, как его вялый, лишенный сна мозг изо всех сил пытается придумать способ заставить Дэдпула уйти, не выдав, где он живет.
- Пул? – говорит он, отлепляя язык от неба. Это не более чем бормотание, но Дэдпул, должно быть, прислушивается к нему, потому что тут же затыкается.
- Ты в порядке, Паучок?
- Ага, - лжет он. – Спасибо.
За то, что отвлек меня. За то, что проследил, чтобы я добрался домой. За заботу. Слишком много слов для него, чтобы высказать их вслух прямо сейчас, но он надеется, что Дэдпул поймет.
- Это травма головы? Тебе не следует оставаться одному, если у тебя травма головы.
Он звучит серьезней, чем Питер когда-либо слышал. Он фыркает:
- Нет, просто хроническая глупость. Не спал уже… - он не может вспомнить сколько. Кстати, какой сегодня день? Как долго они уже идут?
- Ю-ху! Земля вызывает Человека-паука. Вернись ко мне, Паутинка.
- Прекрати, - говорит Питер, через силу хлопая по руке Дэдпула, которой тот машет перед его лицом. Движение напрягает его плечо, и он сдерживает стон. – Дальше я справлюсь сам, ладно?
- Ты собираешься позаботиться о своей руке, прежде чем потеряешь сознание, верно?
- Что?
Ах, да. Его сломанная рука. Вероятно, ему следует вправить ее, чтобы она заживала правильно, но отсюда, с тротуара, пятью этажами ниже его кровати, это кажется слишком трудоемким.
- Вот.
Дэдпул внезапно оказывается прямо перед ним с рулоном эластичного бинта в руках. Где он его взял? Почему-то медицинские материалы – это совсем не то, что Питер предполагал, есть в его сумках. Он представлял, что там будут пули, закуски, россыпь блесток или невероятное количество абордажных крючьев. А не то, в чем сам Дэдпул никогда не нуждался.
Дэдпул перевязал ему руку и уже наполовину закрепил на перевязи вокруг шеи, прежде чем ему даже пришло в голову усомниться в том, что он полностью ему доверяет, позволяя делать это. Это не первый раз, когда он позволяет Дэдпулу латать себя, но обычно у него возникают запутанные внутренние споры о том, позволять это ему или нет, прежде чем, в конце концов, сдаться. В этот раз он даже не подумал об этом.
Это же Дэдпул. Наемник, но не просто какой-нибудь наемник. Он тот наемник, из-за которого губы Черной вдовы сжимаются в хмурую гримасу. Звучит не очень впечатляюще, но для нее это, по сути, крик о том, что этот парень источник неприятностей.
И все-таки…
- Вот так, приятель, - говорит Дэдпул, завязывая повязку и осторожно располагая его руку перед грудью. – Попей воды. У тебя ведь есть еда, да? Нельзя ожидать, что регенерация сработает на пустом месте, понимаешь?
Он напряженно думает, и почти уверен, что у него осталась пачка рамена. Тот со вкусом говядины, он от него отказался с тех пор, как купил ту мегапачку и ел ее каждый раз в течение месяца. Или если он что-то не так помнит, всегда есть печенье поп-тартс, которое пролежало на дне его рюкзака… долгое время. К настоящему времени то, должно быть, превратилось в мелкий порошок, но не зря же его называют экстренным перекусом.
- Да, у меня есть. Я, ммм, еще раз спасибо. Я у тебя в долгу.
- Ооооо, здорово! – Дэдпул хлопает в ладоши, подпрыгивая на носках. – Что мы должны попросить Паучка сделать для нас?
О, бля. Зачем он это сказал? Перечень условий вертится у него на кончике языка – никаких убийств, ничего незаконного, ничего, что нанесет ущерб его репутации больше, чем сейчас – но прежде чем он успевает перейти к делу, Дэдпул снова включается в разговор:
- Нет, нет, ему это не понравится. Нет, ничего постыдного! Мы хотим понравиться ему, идиоты! Боже! Просто заткнитесь, оба. Вы не помогаете.
- Ничего плохого, хорошо?
- Конечно, нет! – восклицает Дэдпул возмущенно. – Я бы не стал предлагать ничего плохого, малыш! – Он фыркает. – Ну, да, мы бы с ним так поступили, но давайте будем честны, он никогда не клюнет на эту уродливую рожу.
- Ты не урод, - говорит Питер. Конечно, он никогда не видел лица Дэдпула и слышал, что у того довольно обширные шрамы, но с таким телом? Нет, он ни за что не смог бы назвать Дэдпула уродливым.
Дэдпул смеется, громко и отрывисто. Он вытирает воображаемую слезинку под глазом своей маски и смахивает ее с хихиканьем.
- Это мило, Паутинка. Боже мой.
Он снова хихикает, и Питер пытается не обижаться, но он мало что может сказать, не признавшись, что считает Дэдпула сексуальным, а это было бы очень плохой идеей. Тот и так постоянно заигрывает. Не надо поощрять его еще больше.
- Я пойду. Не смотри, ладно?
- Конечно, не буду! Следить за тобой, чтобы узнать, где ты живешь, противоречит кодексу Супер-Бро, все равно, что заглядывать тебе под маску, когда ты без сознания. По крайней мере, так говорит Белый.
- Ага. Для этих двоих это табу. Хорошо сказано, Белый.
Дэдпул склоняет голову на бок и пристально смотрит на него. Это нервирует, когда его обычно выразительная маска становится пустой, а белые глаза устремлены ему в лицо. Или он предполагает, что тот смотрит ему в лицо. По маскам трудно сказать наверняка.
- Что? – спрашивает Питер. – Я неправильно произнес? Бе-лый. Бееелый? Белллый. Крутой парень? – хихикает он.
- Боже мой, - бормочет Дэдпул. – Я не знаю.
Питеру требуется мгновение, чтобы понять, что тот разговаривает не с ним.
- Белый – это один из твоих голосов, верно? Табличка, без разницы. Мне казалось, ты упоминал об этом раньше.
- Да… Не пытайся это отрицать! Мы оба можем сказать, что ты… Ха! Добро пожаловать в клуб, придурок. Самое время, черт возьми.
- Эй, - Питер щелкает перед носом Дэдпула, и это настолько эффективно, насколько можно было ожидать в перчатках. – Заткнитесь на секунду, ребята. Я говорил с ним первым. – Он задумчиво делает паузу. – Ну, я думаю, что был первым. Я что мешаю? Грубо себя веду?
Дэдпул запрокидывает голову и смеется. На этот раз смех звучит искренне, и он не может сдержать улыбку, которая изгибает его губы в ответ.
- О, чувак, я тоже люблю недосыпающего Паучка.
- Вы уже сталкивались с ним ранее. Со мной. Без разницы.
Это далеко не первый раз, когда он мотается по улицам в роли Человека-паука, игнорируя рекомендованные врачами часы сна.
- Иди домой, Паучок, - говорит ему Дэдпул. – Я сделаю тебе одолжение, пока ты будешь спать. Оооо, кататься на коньках было бы весело! Я могу надеть юбку!
- Юбку? – Питер качает головой. Трудно уследить за мыслями Дэдпула, когда тот полностью отдохнул. Это невозможно, когда он так устал. – Ты должен уйти первым, помнишь?
- Точно, точно. Сокрытие личности. Секретная паучья нора. Берлога паука. Паучье… гнездо? Фу. Нет, нет, нет. Заткнись насчет яйцевых мешков! Там нет яйцевых мешков, верно, Паучок?
- Э-э, нет, - говорит он.
Дэдпул издает облегченный вздох и начинает пятиться назад.
- Не могу дождаться нашего свидания, Крошка-Паучок! – Он посылает ему воздушный поцелуй, затем разворачивается на каблуках и скачет по тротуару. – Я знаю, нам нравится смотреть, как он уходит, но на этот раз мы не можем. Мы обещали. В следующий раз мы будем наблюдать за ним так долго, как только сможем, хорошо?
У него нет причин полагать, что тот не найдет способа подсмотреть за ним, пока он проскальзывает в переулок рядом со своим зданием и начинает медленный жалкий подъем по пожарной лестнице, но по какой-то причине он обнаруживает, что верит ему. Только в этот раз.
***
- Марафон ужастиков? – повторяет он. – Типа… у тебя дома?
- В квартире, - поправляет Дэдпул. – Мы уже проходили его раньше. Помнишь того парня со звуковой пушкой? Полностью сбросил все мои вещи со стен. Но нам не нужно этого делать! У меня есть запасные идеи! Например, э-э, Кони-Айленд, который, я знаю, немного безвкусный для местных, но я там никогда не был. Или, ммм, тот музей? Мама*? Что бы это ни было. Ты производишь впечатление парня – завсегдатая музеев. Или всегда есть…
_____________________________________________________________________________
*коверкает MoMA (Museum of Modern Art) – музей современного искусства на Манхеттене в Нью-Йорке — один из первых и наиболее представительных музеев современного искусства в мире, послуживший эталоном для многих других собраний подобного рода. Третий по посещаемости музей в Соединённых Штатах, входит в первую двадцатку самых посещаемых художественных музеев мира. Одна из главных достопримечательностей Нью-Йорка.
_____________________________________________________________________________
- Пул, это не одолжения. – Это… - «Свидания», - подсказывает его разум. – мероприятия.
- Но… это то, чего я хочу. Ты сказал, что ты у меня в долгу.
О боже, боже, он сожалеет об этом все больше с каждой проходящей секундой.
- Я не пойду с тобой на свидание. Дай мне знать, когда у тебя появится реальная просьба.
- Подожди! – кричит Дэдпул, прежде чем он успевает слететь на паутине. – А как насчет… Тут такое дело.
Питер скрещивает руки:
- Какое дело?
- Это, э-э… есть этот семейный ресторан. Сомнительный, очень сомнительный народ заправляет этим притоном. Пакеты туда поступают, но обратно не возвращаются. Это просто прикрытие, только я не знаю для чего. Не хочешь провести наблюдение вместе со мной?
Питер молча разглядывает его в течение нескольких секунд, практически наслаждаясь, наблюдая за тем, как того корежит.
- Хорошо, - говорит он. – Но это все. Неважно, как пройдет сегодняшний вечер, я больше тебе ничего не должен.
- Заметано.
***
- Веселись по полной, - мрачно произносит Питер себе под нос, достаточно тихо, чтобы милая латиноамериканка его не услышала, возвращаясь на кухню с их заказами. – Я никогда больше не буду оказывать тебе услугу.
- Да ладно тебе, Паутинка, - дуется Дэдпул, накладывая непомерное количество сальсы на свою кукурузную тортилью. – Разве тусоваться со мной так плохо? – Он запихивает всю тортилью в рот, и сальса стекает по его покрытому шрамами подбородку.
- Я бы лучше еще раз сразился с илистым монстром.
- О, ты ранишь меня!
- Я не могу поверить, что после того, как я откровенно…
- Ооочень откровенно.
- …сказал тебе, что я не пойду с тобой на свидание…
- Это не свидание! – слишком громко восклицает Дэдпул. – Это просто дружеские посиделки между друзьями. Ты что никогда не встречаешься со своими друзьями, Паучок?
Его сердце сжимается в груди. Какие друзья?
Эм Джей в Калифорнии. Гарри в психушке. Гвен в земле.
- Мы не друзья, - зло бросает он. – Мы никогда не будем друзьями. Мы… мы коллеги, если уж на то пошло.
Дэдпул откидывается на спинку стула, его маска пуста.
Нервная дрожь страха пробегает у него по спине. Что он только что сделал? Это же Дэдпул. Конечно, большую часть времени тот ведет себя, как надоедливый прилипчивый щенок, но он все равно остается смертельно опасным наемником. Он опасен. До сих пор он мирился с отсутствием у Питера социальных навыков, но… как долго это продлится? Сколько ему понадобится, чтобы довести Дэдпула до крайности? Если он перегнет с ним палку, набросится ли тот на него или на Нью-Йорк?
- Тогда иди, - наконец, произносит Дэдпул, убийственно мягким голосом. – Если ты не хочешь здесь находиться, тогда уходи.
Питер начинает вставать, но затем колеблется:
- Пул…
- Не начинай сейчас считаться с моими чувствами, - говорит он жестким голосом. – Я не нуждаюсь в этом. Я могу зайти к сестре Маргарет* и найти работу в любое время, когда захочу.
_____________________________________________________________________________
*Бар для наемников "Школа для своенравных девиц Сестры Маргарет".
_____________________________________________________________________________
- Тогда сделай это, - рявкает Питер. – Иди и будь наемником, которого ты хочешь видеть в этом мире. Делай что хочешь! Я не буду тебя останавливать. – Он наклоняется через стол и тихо говорит, - но если ты это сделаешь, и я увижу тебя снова, я уничтожу тебя или умру, пытаясь.
Они смотрят друг на друга через стол с напряженными плечами, руками, сжатыми в кулаки, не зная, дойдет ли дело до драки. Он остро ощущает каждое подергивание, каждый вздох Дэдпула. Если дело дойдет до драки, он не отступит.
Стук подноса, приземлившегося между ними, выводит их из дуэли взглядов.
- Buen provecho! – говорит официантка с улыбкой, которая подчеркивает морщинки вокруг ее глаз. Либо она не замечает напряженности между ними, либо предпочитает ее игнорировать.
- Gracias, señora, - говорит Дэдпул, мгновенно переключаясь с ярости на очарование. Каким-то образом его маска уже снова закрывает подбородок, хотя Питер и не видел, как он опустил ее обратно.
Питер не может так быстро перестроиться.
- Gracias, - бормочет он, когда она спешит усадить шумную семью, толпящуюся в дверях.
Он смотрит на загруженный поднос перед собой. Пахнет потрясающе. Дэдпул заказал свои обычные чимичанги, а также тако и буррито. Ужин на десятерых, чтобы разделить на двоих.
Он не уверен, следует ли ему уходить или нет. На данный момент это кажется грубым по отношению к персоналу, но как он справится с поощрением лжи и манипуляций Дэдпула? Не говоря уже о его угрозе вернуться к работе наемника. Он должен уйти из принципа. Эта тактика на него не действует, и он не собирается создавать прецедент, притворяясь, что она работает.
Он кладет ладони на стол и делает движение, чтобы встать.
- Я не буду, - говорит Дэдпул, замораживая его на месте. – Можем мы… Я не буду возвращаться к заказным делам. Во всяком случае, не смертельным. Я закрыл эту дверь. Я сказал это потому, что ты меня разозлил.
Питер поджимает губы и рассматривает его прищуренными глазами, прежде чем медленно сесть обратно:
- Почему я должен остаться?
- Потому что еда потрясающая, - говорит Дэдпул, и это похоже на прорыв плотины. С точки зрения Питера, они все еще на тонком льду, но Дэдпул ведет себя, как всегда. – Я не большой поклонник чимичанги, но они довольно вкусные, а за тако можно умереть. Если я никогда…
- Подожди, - говорит Питер.
Дэдпул застывает с маской, которую он поднял чуть ниже носа. С каких пор тот чувствует себя комфортно с поднятой маской рядом с ним? С каких пор Питеру не нужно притворятся, что он смотрит в облака или наблюдает за прохожими, чтобы Дэдпул мог есть, не стесняясь?
- Подожди, - повторяет он. – Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что тебе не нравятся чимичанги? Ты всегда заказываешь чимичанги.
Дэдпул пожимает плечами, и широкая улыбка растягивает его губы:
- Мне просто нравится произносить это слово. Чимичанги! Чимичанги! Чими-чимичанги! Понятно? Это забавное слово.
Питер пристально смотрит на него. На его рот. На улыбку на его губах.
- Ты идиот, - он поворачивает поднос так, чтобы чимичанги оказались на его стороне стола, а тако и буррито – перед Дэдпулом. – Но ты же любишь тако, верно?
- Я обожаю тако. Тако – моя самая любимая еда.
Питер закатывает глаза, вечно подавленный тем, что это действие проходит мимо Дэдпула, и берет в руки чимичангу.
- К счастью для тебя, я не привередлив.
***
Шесть месяцев с момента начала
- Умирать запрещено. Я так чертовски сильно стараюсь произвести впечатление на Человека-паука, а ему не нравится, когда люди умирают, так что… Возьмите себя в руки или как-то так.
- Пул, оставь преступников в покое, - устало говорит Питер, распыляя паутину на кровоточащую рану на боку, лежащего без сознания человека в лыжной маске, прежде чем зафиксировать его паутиной к земле.
- Я просто хочу убедиться, что они понимают правила, Паучок! Если они не знают правил, они могут их нарушить, и у меня будут из-за этого проблемы.
Он закатывает глаза и звонит в полицию, прежде чем направиться на уединенную крышу, где копы не будут их беспокоить, пока они перегруппировываются.
Дэдпул догоняет его минуту спустя, тяжело дыша, когда подтягивается, чтобы сесть рядом с ним на водонапорную башню.
- О чем мы говорили, прежде чем нас так грубо прервали? – спрашивает Дэдпул. – О, точно. Мы как раз собирались посвятить его в Клуб мертвых подружек!
Питер таращится на поднятую ладонь Дэдпула:
- Я не хочу давать пять за это. И она не была моей девушкой.
- А, значит, все еще свежо?
Считается ли шесть лет, что все еще свежо? Сейчас почти семь… Должен ли он оставить это в прошлом? Он не может себе представить, что когда-нибудь забудет об этом. Она мертва, и это его вина. Забыть значило бы проявить неуважение.
- Я собираюсь отправиться домой, - говорит он.
- Подожди, Паучок!
Он игнорирует его и прыгает с водонапорной башни.
Ему следовало держать рот на замке. Что такого есть в Дэдпуле, что заставляет его выкладывать все начистоту? Он не очень хороший слушатель (он всегда предпочитает сам болтать без умолку), но, возможно, именно поэтому он продолжает рассказывать ему о вещах, о которых не говорит ни с кем другим – он может выложить все начистоту, но всегда есть шанс, что Дэдпул не слушает, так что ему не нужно слишком сильно беспокоиться о том, что тот знает то, чего ему не хочется, чтобы кто-либо знал. Факты о Гвен, дяде Бене и тете Мэй. Он, конечно, не называет имен и не вдается в подробности, но… это больше, чем он когда-либо делился с кем-нибудь еще.
И конечно, конечно же, Дэдпул не отвечает ему тем же. Он сидит там, на крыше, с кровоточащим сердцем в руке, а Дэдпул продолжает болтать о леденцах на палочке «Ring Pop», «Звездных войнах» и о своем рекорде в скиболе*. Ничего личного. Ничего важного.
_____________________________________________________________________________
*игра на спец-столе, нечто среднее между бильярдом и боулингом.
_____________________________________________________________________________
Глупо, что он расстроен из-за этого. Они не друзья. Он продолжает придерживаться этого мнения. Они слишком разные. И это еще одна причина, по которой это никогда не изменится.
***
Он пинком захлопывает за собой дверь, изо всех стараясь удержать мертвый вес Дэдпула на своих плечах. Его пальцы замерзли, и он не чувствует пальцев на ногах, но едва замечает это. Он чувствует себя больным. Каждый раз, когда он моргает, он видит, как мозг взрывается у того из затылка.
Все будет хорошо. Он обладает удивительной способностью к регенерации. С ним все будет в порядке.
Он бросает тело на диван и быстро пробирается по коридору в ванную. Он находит на полу заскорузлое окровавленное полотенце, бросается обратно в гостиную и подкладывает его под голову, стараясь не блевануть от вида запекшейся крови и липкого хлюпанья мягкого разбитого черепа в руке. Это напоминает ему о…
Не думай об этом.
Он поправляет Дэдпула на диване так, чтобы его нога не свисала до пола, но тот слишком высокий, и его ноги все равно свисают с подлокотника.
Что еще? Что он может сделать?
Он оглядывает незнакомую квартиру. Полный бардак. Повсюду стоят коробки, набитые боеприпасами и прочим хламом, а мусор валяется на всех поверхностях. Диван в пятнах, как и ковер, стены и то немногое, что он видит на кухонном столе под небольшим арсеналом, разобранном на нем.
Неважно.
«Думай», - говорит он себе. От чего Дэдпул захочет очнуться? Он не может не очнуться. Он придет в себя, и это не обсуждается. Он не… Он не Гвен. Он сказал, что не может умереть, но Питер впервые видит, как это утверждение реализуется на практике. Пока он не впечатлен. Прошел почти час, а тот все еще выглядит очень похожим на труп.
«Золотые девочки*»!
_____________________________________________________________________________
*американский телесериал канала NBC.
_____________________________________________________________________________
Он постоянно талдычит про них. У него должен быть где-то здесь DVD или что-то в этом роде.
Он беззастенчиво копается (вот, что тот получает за то, что умер на его глазах и оставил его разбираться со всем этим самостоятельно!) и, наконец, находит потрепанный бокс-сет, содержащий все семь сезонов. Он наугад хватает диск и вставляет его в DVD-плеер. Как только тот начинает воспроизводиться, он снова оглядывает комнату.
Что еще?
Он все еще выглядит неприятно. Во всяком случае, настолько неприятно, насколько может выглядеть труп. Он тянется к его ботинкам. В этом, наверное, нет ничего дурного, верно? Тот не захочет, чтобы он прикасался к его маске или обнажал какую-либо часть кожи, но снять его тяжелые окровавленные ботинки должно быть нормально, верно? Верно.
Он ставит ботинки рядом с входной дверью, а затем снова спешит по коридору, чтобы обыскать спальню в поисках тапочек с Человеком-пауком, которыми тот хвастался, выкупив их на Etsy почти два месяца назад. Он находит их наполовину спрятанными под кроватью, как будто их скинули только сегодня утром. Он также хватает одеяло с Hello Kitty, вспомнив о специфическом списке мягких вещей Дэдпула, которые приятны на ощупь даже в плохие дни кожи, когда он не может надеть свой костюм.
Он тащит все это обратно в гостиную и натягивает тапочки поверх носков, хотя те все потные. Затем он тщательно подтыкает одеяло вокруг него, убедившись, что руки сложены на груди, даже если тот не будет способен почувствовать его мягкость через перчатки. Он не осмеливается их снять. Он знает, что Дэдпул не любит демонстрировать свою кожу людям, и он не хочет расстраивать его, отнимая у него этот выбор.
Что еще?
Конечно, возвращение из мертвых отнимает много сил у тела. Он, наверное, будет умирать от голода, если… Нет, когда он очнется. Он постоянно говорит о том, какие вкусные у него панкейки. Питер не очень хорошо готовит, но он может попытаться…
Он открывает половину шкафчиков в поисках ингредиентов, прежде чем останавливается, чтобы подумать о том, что он делает. Это его первый раз в квартире Дэдпула, но он точно знал, как сюда добраться, благодаря Дэдпулу, который обозначивал это каждый раз, когда они проходили мимо. Он знал, что нужно включить «Золотых девочек», и сколько раз он слушал, как Дэдпул восторженно отзывается о своих любимых мягких вещах и о том, как хорошо они ощущаются на его сверхчувствительной коже? Ему даже не пришлось слишком сильно задумываться об этом. Ни о чем. Он просто сделал это.
Может быть, все таки Дэдпул не сдерживался. Может быть, вместо людей ему дороги эти вещи, эти мелочи, которыми он дорожит и которыми делится с Питером в форме бессмысленной болтовни. Может быть, эта странная почти-дружба не такая односторонняя, как он думал.
Это не заставляет его чувствовать себя намного лучше, учитывая, что Дэдпул все еще мертв. Он действительно собирается вернуться после такого? У него во лбу пулевое отверстие. Задней части его черепа больше нет. Это слишком. Должно быть, это слишком.
Он автоматически готовит панкейки. Они не очень вкусные, и несколько подгорает, но они должны быть съедобными и они пахнут лучше, чем затхлый металлический запах квартиры до его попытки готовить.
Он выкладывает их горкой на тарелку и засовывает в микроволновку, чтобы они не остыли, а затем стоит между кухней и гостиной, не зная, что делать дальше.
Он не может сидеть, смотреть «Золотых девочек» и гадать, не переоценил ли Дэдпул свои способности. Неужели он делает все это ради трупа? Вернется ли он, как обещал? Это… Он не может терять кого-то еще. Почему рядом с ним всегда умирают люди? Первый дядя Бен. Затем Гвен, и все, что случилось после. А теперь…
Хриплое дыхание разрезает тишину квартиры. Он чуть не спотыкается о свои ноги в спешке, чтобы проверить его, когда горячее облегчение разливается по его грудине.
- Пул?
Он не знает, почему шепчет, за исключением того, что он ощущает сильную атмосферу «Ходячих мертвецов». Это действительно… он? Он же не собирается возвращаться в виде безмозглого зомби, жаждущего плоти, верно?
Дэдпул не отвечает, просто делает один затрудненный вдох за другим.
Он прикусывает губу, а затем осторожно закатывает маску Дэдпула до носа. Он, наверное, простит его за это, верно? Он не хочет, чтобы тот задохнулся сразу после возвращения из мертвых.
От его дыхания разит свернувшейся кровью, утренним дыханием и гниющим мясом. Он подумывает о том, чтобы снова раскатать маску обратно, чтобы не чувствовать запаха, но не делает этого.
Вместо этого он опускается на изодранный грязный ковер, прижимается головой к бицепсу Дэдпула и аккуратно берет его за запястье, кладя пальцы на пульс, которого еще минуту назад не было. Его глаза прикованы к телевизору, но он ничего не видит, его внимание сосредоточено исключительно на звуке дыхания Дэдпула и устойчивой пульсации под пальцами.
Он живой. Он вернулся. Он живой.
***
Он просыпается, когда что-то твердое стучит ему в голову.
- Твою ж мать! Ты напугал меня до чертиков!
- Оу, - бурчит Питер, потирая болезненное место на голове и выпрямляя ноющую спину. Он что, заснул сидя? Фу. Он стареет. – Зачем ты меня ударил?
- Это была самозащита!
- От спящего человека?
- Я… почему ты спал там внизу?
Питер моргает, глядя на него, и прошедший день стремительно возвращается. Нападение банды, которому они помешали, завязавшаяся драка, мозги Дэдпула, вырвавшиеся из затылка под воздействием удачливой пули, холодный ужас, затопивший его грудь и продержавший его до конца драки, долгий ледяной пеший переход через город с телом Дэдпула, привязанном к его спине, как массивный рюкзак, пока вокруг него падал снег, делая дорогу скользкой и опасной, прибытие в квартиру Дэдпула, устраивание его поудобнее, его первый вдох, засыпание.
- Ты был мертв, - обвиняет он. – Ты не дышал. Отсутствовало сердцебиение. Мертв.
Дэдпул молчит, хмуро глядя на него сверху вниз, его маска все еще закатана до переносицы.
- Ранение головы? – наконец, спрашивает он. – Я ничего не помню после завтрака, так что…
- Тебе вышибли мозги, - резко говорит Питер. – Я был недостаточно быстр. Я видел, что это произойдет, но я…
- Паутинка, ты за меня не отвечаешь. Если я схлопотал пулю, то это моя вина.
Питер качает головой и встает на ноги. Он не может смотреть на него, пока тот весь в собственной крови. «Золотые девочки» все еще идут, но солнце начинает подниматься, резко отражаясь от одеяла свежевыпавшего снега, покрывающего низкую крышу соседнего дома. Сколько времени было прошлой ночью, когда он, наконец, добрался сюда? Как долго он спал? Черт, у него занятия.
- Малыш, посмотри на меня.
Неохотно он смотрит. Маска Дэдпула смотрит на него в ответ. У него между глаз отверстие от пули.
- Я в порядке, - говорит Дэдпул. – Ничто не может вырубить меня надолго. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.
Разве он не должен? Это по его части. Он беспокоится о людях, которые ему небезразличны…
Чепуха.
Ему не должно быть дела до Дэдпула! Им никогда не суждено было стать друзьями. Они даже не должны были работать так долго вместе. Предполагалось, что это будет временная мера, чтобы не спускать с него глаз и показать ему, что убийство – это не выход. Когда это стало чем-то большим?
- Мне нужно идти, - резко говорит он. – У меня зан… встреча.
Дурак, дурак, дурак! Просто расскажи ему все, почему бы и нет! С таким же успехом ты мог бы снять маску и представиться, идиот!
Ему нужно отступить. Разобраться.
- Подожди! – кричит Дэдпул, неуверенно слезая с дивана на трясущихся ногах, но он уже вылетает в окно и несется по морозному зимнему воздуху.
Через несколько кварталов он понимает, что забыл сказать ему о панкейках.
@темы: Deadpool, перевод, Spider-Man
-
-
11.08.2023 в 18:37Очень нравится фик
-
-
11.08.2023 в 20:04