Название: Paradise (spread out with a butter knife)
Автор оригинала: Sarah_Sandwich
Оригинал: archiveofourown.org/works/26399314?view_full_wo...
Пэйринг: Питер Паркер / Уэйд Уилсон
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Он вздыхает с того места, где лежит, подбоченившись, и гравий с крыши впивается ему в позвоночник:
- Я потерял свою работу. Свою… другую работу. Ту, которая действительно оплачивает счета.
Он не хочет размышлять о том, почему из всех людей он рассказывает именно Дэдпулу. Конечно, его отчаянная нехватка друзей никакого отношения к этому не имеет. Эм Джей в Калифорнии в погоне за своей мечтой, Гарри проходит курс психиатрического лечения, и к нему не допускаются посетители (не чтобы это имело значение, поскольку они внесли Питера в черный список после прошлого раза), а Гвен… Ну.
И не похоже, что он может поговорить с тетей Мэй без того, чтобы она не обеспокоилась тем, что он умрет от голода под мостом или что-то в этом роде, так что… остается Дэдпул. Блин, когда его жизнь успела стать такой жалкой?
Или: рассказ, в котором Питер и Дэдпул в буквальном смысле являются родственными душами, но не осознают этого буквально годы, потому что они буквально идиоты.
Глава 5 (часть 1)
Автор оригинала: Sarah_Sandwich
Оригинал: archiveofourown.org/works/26399314?view_full_wo...
Пэйринг: Питер Паркер / Уэйд Уилсон
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Он вздыхает с того места, где лежит, подбоченившись, и гравий с крыши впивается ему в позвоночник:
- Я потерял свою работу. Свою… другую работу. Ту, которая действительно оплачивает счета.
Он не хочет размышлять о том, почему из всех людей он рассказывает именно Дэдпулу. Конечно, его отчаянная нехватка друзей никакого отношения к этому не имеет. Эм Джей в Калифорнии в погоне за своей мечтой, Гарри проходит курс психиатрического лечения, и к нему не допускаются посетители (не чтобы это имело значение, поскольку они внесли Питера в черный список после прошлого раза), а Гвен… Ну.
И не похоже, что он может поговорить с тетей Мэй без того, чтобы она не обеспокоилась тем, что он умрет от голода под мостом или что-то в этом роде, так что… остается Дэдпул. Блин, когда его жизнь успела стать такой жалкой?
Или: рассказ, в котором Питер и Дэдпул в буквальном смысле являются родственными душами, но не осознают этого буквально годы, потому что они буквально идиоты.
Глава 5 (часть 1)
Глава 5 (Часть 1).
Четыре года и один месяц с момента начала
- Хоть раз в своей чертовой жизни ты мог бы принять поражение и остаться на месте?!
Питер приподнимает нижнюю часть маски ровно настолько, чтобы сплюнуть кровь на полированный бетон складского пола, прежде чем снова натянуть ее на подбородок.
- Нет.
Все болит. Перед глазами у него все плывет. Он едва может соображать из-за боли, но подсовывает под себя руки и заставляет себя подняться на ноги.
- Питер, пожалуйста, - говорит Уэйд так тихо, что он практически не слышит из-за шума крови, стучащей у него в ушах.
- Ты остаешься?
Уэйд глухо рычит, но обнажает свои катаны:
- И пропустить этот вид? Ни за что, малыш.
Тот раздраженный, а не как обычно, жизнерадостный, но он не чувствует в себе сил для его обычного хвастовства и подколок, поэтому он игнорирует.
- Давай надерем задницы.
Они завершают миссию более или менее в целости и сохранности. Он видит, что Уэйд злится на него, но он не обращает внимания. Им просто нужно выдержать последний опрос Щ.И.Т.а, а затем они смогут пойти домой и вырубиться. Последние пятнадцать минут он мечтает об их диване и самом большом пушистом одеяле Уэйда «Hello Kitty». Может быть, ему даже удастся убедить его приготовить энчилады. Тот всегда прилипчивый и чрезмерно сговорчивый, когда он получает больше ранений, чем обычно.
Он фокусирует свое внимание, когда Уэйд останавливается рядом с ним.
Они уже закончили? Это должно быть рекорд. Он медленно с трудом поднимается на ноги, сдерживая стон боли, когда его измученные мышцы напрягаются.
Уэйд кладет руку ему на плечо и опускает обратно:
- Еще нет. Они хотят поговорить со мной наедине.
Его усталость исчезает под волной адреналина.
- Зачем, черт побери? – требовательно спрашивает он, свирепо глядя на застывших, ничего не выражающих придурков, находящихся в комнате вместе с ними.
- Э-э, я думаю, предложение работы, - неуверенно произносит Уэйд.
Питер моргает, глядя на него, но Уэйд все еще в маске, и его лицо все еще скрыто тканью.
- Да?
Уэйд хихикает:
- Именно это я и сказал. Я прокричу кодовое слово, если что-то пойдет не так.
Он издает раздосадованный звук. Кодового слова нет. Если вдруг будет много стуков и криков, он должен влететь на паутине (ха). Он предпочел бы иметь настоящее кодовое слово, но заставить Уэйда согласиться на что-либо невозможно.
На этот раз оно им не нужно.
Через сорок минут Уэйд возвращается в комнату один с тонкой папкой под мышкой и маской в руке, выражение его лица озадаченное.
Он смотрит на скомканную маску, зажатую в кулаке.
- Все в порядке?
Уэйд пожимает плечами:
- Ты готов убраться отсюда? Нас ждет Квинджет.
- Э-э, да. Конечно.
Он дремлет на плече Уэйда во время обратного перелета в Нью-Йорк, и к тому времени, когда они приземляются, он уже может ходить, не задерживая дыхание из-за боли. Передвижение на паутине – это совсем другая история, и, в конце концов, он сдается и позволяет Уэйду позвонить своему приятелю-таксисту, чтобы тот отвез их обратно в квартиру, пока он переодевается в переулке.
Это забавно. Сколько бы он не работал с громкими именами: Мстители, Щ.И.Т., Фантастическая четверка – всегда все сводится к торопливому переодеванию в сырых переулках. Завяжет ли Уэйд с этим? У него есть эта папка. Он снял свою маску. На что он согласился? Что его собираются заставить делать?
Его тошнит, и он не думает, что это из-за запаха мочи.
- Что в папке? – наконец, спрашивает он после энчилады, после трех серий «Натурал глазами гея», которые они определенно смотрели раньше, после того, как Уэйд запеленал их вместе в примерно пятьдесят одеял и отказался отпускать его с дивана для чего-то меньшего, чем срочный поход в туалет.
Уэйд не говоря ни слова, передает ее, с тревогой глядя на него, когда он высвобождает руки из кокона, чтобы взять ее.
- Ты меня немного пугаешь, - бормочет он, открывая обложку.
- Я не знаю, правильный ли я сделал выбор, - говорит Уэйд. – Просто… Просто прочитай это и скажи мне, если я облажался.
Он прикусывает губу и пролистывает титульную страницу.
Он поднимает взгляд на Уэйда и видит, что тот хмуро смотрит на папку, сморщив предполагаемые брови и сжав губы в жесткую линию.
- Почему ты думаешь, что облажался? – спрашивает он после паузы.
- Тебе не нравится Щ.И.Т.
- Ага? И что?
- Разве это не… Это значит, что они плохие, да?
Питер качает головой:
- Не факт. Я им не доверяю, но это не значит, что они плохие. Есть хорошие люди, которые работают на Щ.И.Т. Я встречался с ними.
- Тогда… я не понимаю. Почему ты не доверяешь им?
- Щ.И.Т. – это организация. Организация может быть коррумпирована, особенно когда их модус операнди – это делай, что тебе говорят, и не задавай вопросов. Агенты Щ.И.Т.а, с которыми я встречался и работал, вроде, честные, но…
- Несколько гнилых яблок портят бочку, - понимающе говорит Уэйд. – Так ты думаешь, что я подставился под эксплуатацию?
- Нет. Да. Может быть, я не знаю. – Он откидывает голову назад и говорит, обращаясь в потолок, - я боюсь, что они хотят превратить тебя в свое оружие. В непобедимую машину для убийств. – Он вздыхает и тихо признается, - это пугает меня.
- Они не смогут. Я поставил такие условия. Дай мне эту штуку. – Он хватает папку и кладет ее себе на колени, перелистывая на страницу ближе к концу. Он тычет пальцем в страницу. На кончике его пальца есть черные чернила, которые соответствуют небрежным каракулям чуть выше двух мест для подписей внизу страницы. – Видишь? Я даже заставил их подписать это, так что это официально является частью контракта.
Он берет папку и просматривает добавленный текст.
«С Уэйдом Уилосоном не может быть заключен контракт на умерщвление, нанесение тяжких или смертельных увечий каких-либо лиц любого вида или национальности будь то в этой галактике или за ее пределами. Уэйд Уилсон может по своему устранению принять или отклонить любые предлагаемые задания».
- Ты неправильно написал «усмотрению».
- Вот дерьмо, - говорит он, а затем хихикает над двусмысленностью.
- Ты сделал это специально.
- Они все равно подписали! Ничего не знаю!
- Уэйд, - говорит он. Должен ли он сказать ему, что «устранение» не то слово. Он определенно ставил своей целью использовать «испражнение» или «дефекацию», но действительно ли он хочет задушить его порыв?
- Да, малыш? – спрашивает Уэйд, хлопая на него своими глазами без ресниц.
- Мы должны отпраздновать твою новую работу, - говорит он после паузы. – Хочешь выбрать фильм?
- О-о-о, я был бы рад! Ты смотрел первый фильм «Тролли»? Если нет, то мы начнем с него. Мне не терпится посмотреть второй фильм.
- Ты знаешь, что нет.
Уэйд вздыхает и качает головой, устраиваясь рядом с ним и швыряя папку через всю комнату в кресло, которое они купили после того, как Эм Джей в миллионный раз пожаловалась на нехватку мест для сидения, когда она и тетя Мэй приезжают в гости. Кроме тех случаев, когда они ожидают гостей, оно скорее функционирует как место для сбора вещей, чем как место для сидения.
- Как малокультурно, - говорит Уэйд, беря пульт. – Никакого уважения к искусству.
- Работа иссякла, да? – спрашивает он.
Уэйд замирает.
- Я не замечал этого, пока мы не поселились в одной квартире, но теперь ты почти не бываешь на заданиях.
Уэйд корчит гримасу, пожимая плечами:
- Я знал, что рано или поздно это произойдет. Можно пользоваться лазейками только до тех пор, пока их не прикроют. Клиенты сестры Маргарет стали неоправданно конкретны в своих инструкциях и требованиях к доказательствам. Не то чтобы это имело значение. Никто не хочет нанимать меня, кроме людей, которые не хотят видеть свою цель мертвой, а таких мало, и они далеко не так хорошо платят.
Он хмыкает и прислоняется к плечу Уэйда. Он не может сказать, что расстроен. Работа наемника Уэйда всегда казалась ненадежной. Он всегда на расстоянии одного разозленного клиента от того, кто стреляет в их входную дверь. Не то чтобы им было о чем беспокоиться, но у них хорошие соседи и ему нужно сохранять тайну личности.
Но он не уверен, насколько большим шагом вперед станет Щ.И.Т. Уэйд хорош в своем деле. Что, вообще-то, удивительно. Он опытный фехтовальщик и стрелок, но у него проблемы с моралью и этикой. У него есть склонность затеряться в зоне серой морали, и это его беспокоит.
Когда начинается фильм, он сдвигает одеяло, чтобы полностью видеть экран, и замечает черное пятно на кончике своего пальца. Это странно. Чернила, должно быть, еще не полностью высохли.
- Не пеки больше пирогов! – Питер практически кричит в трубку, проталкиваясь сквозь поток пешеходов, забивших вход в метро. – Ты меня слышишь, Уэйд? – Он с бессмысленной свирепостью проводит пластиковой картой через считывающее устройство. – Больше никаких пирогов!
- Я слышу тебя, Пити, слышу, - говорит Уэйд таким тоном, что у него сводит зубы. – Просто я хочу сказать, что технически торт с начинкой не …
- Я не собираюсь приносить целую пекарню в дом своей тети! Три пирога – это уже слишком много! Нас будет всего пятеро. Пожалуйста, пожалуйста, прекрати печь.
- Пятеро? – повторяет Уэйд. – А кто двое остальных?
- Эм Джей и ее тетя Анна. Она живет по соседству.
- Оу, так вот как вы с Эмми познакомились? Соседская девочка? Это так мил…
- Не меняй тему, - рявкает он, проскальзывая между быстро закрывающимися дверями поезда. – Если я вернусь домой, а там окажется больше трех пирогов и сколько бы ты тортов ни сделал, я начну выбрасывать все в утилизатор отходов.
Уэйд охает:
- Ты не станешь.
Питер падает на свободное сиденье и сдергивает с шеи шарф:
- А ты проверь.
Он вешает трубку, прежде чем Уэйд успевает продолжить спор, и откидывает голову назад, стукнувшись о стену.
- Проблемы в раю? – спрашивает знакомый резкий голос.
Он выпрямляется и обнаруживает, что сидит напротив ни кого иного, как Дж. Джона Джеймсона. Он не видел его с тех пор, как тот захлопнул дверь своего кабинета у него перед носом после того, как уволил в последний раз.
- Мистер Джеймсон! – говорит он, садясь прямо. – Я… Вау, здрасьте. Эмм, как у вас дела?
Мистер Джеймсон фыркает и ссутуливается на своем сиденье, засовывая руки в карманы своего длинного коричневого пальто.
- Как будто ты не знаешь. Полагаю, ты регулярно слушаешь «Бьюгл»? – он выжидающе поднимает две густые брови.
- Ну, то есть… конечно, - запинается он. Не потому, что ему нравится программа, но стоит быть в курсе того, какие оскорбления будут сыпаться на него с тротуаров, когда он будет пролетать на паутине мимо.
Джеймсон улыбается:
- Молодец. Так как дела? Судя по всему, ты нашел себе супруга.
Он фыркает:
- Боже, если бы. Нет, это был мой сосед по комнате. Он идет со мной к тете Мэй на День благодарения, и это первый праздник, который он отмечает должным образом за долгое время, так что он перебарщивает.
- Тот наемник не доставляет тебе хлопот, нет?
Он замирает. Технически тот не доставляет ему ничего, кроме хлопот, но Джеймсон спрашивает не об этом.
- С ним… все в норме. Ничего серьезного.
Джеймсон прищуривает глаза, а затем фыркает, как лошадь, отчего его усы топорщатся.
- Ну, я говорил серьезно в эфире, парень. Не геройствуй. Ты знаешь, у меня есть замечания к тому, как работает полиция, но ты звони в 911, если он попытается что-нибудь сделать с тобой, ясно?
- Да, конечно.
Джеймсон смотрит на него, и его бросает в пот. Он действительно не хочет пытаться объяснять свои отношения с Уэйдом своему бывшему боссу. Его бывший босс, у которого есть подкаст со скромным числом подписчиков, и никаких угрызений совести по поводу выкладывания его грязного белья во всех эфирах.
- Чем ты сейчас занимаешься, сынок? Я что-то не особо встречаю твое имя. Я ожидал увидеть, что ты будешь продавать фотографии другим газетам.
- Оу! Вообще-то, я, э-э, вернулся в Нью-Йоркский университет, получил степень бакалавра, и мне предложили должность в «Старк Индастриз». Я ассистент в одной из верхних лабораторий. Иногда я даже вижу Тони Старка.
Иногда чаще, чем ему бы хотелось.
Брови Джеймсона подрыгивают, а затем его усы растягиваются в довольной улыбке.
- Давно пора, парень. Я не мог бесконечно увольнять тебя, понимаешь? – Его взгляд поднимается на табличку над головой, а затем он встает на ноги.
Тем временем, мозг Питера гудит, как перегруженный процессор.
- Погодите, что?
- Ты слышал, что я сказал, - ворчит Джеймсон. – Будь осторожен с этим Старком, слышишь? Никогда не доверяй миллиардеру.
И с этими словами он исчезает так же быстро, как и появился, и двери поезда захлопываются за ним.
Он перевешивается через перила крыльца, живот слишком набит, чтобы шевелиться, когда позади него открывается дверь.
- Привет, Тигр. Подумала, что ты не будешь против компании. - Она закрывает дверь, заглушая раскатистый смех Уэйда и гораздо более тихое щебетание Мэй и Анны над его выходками.
- Конечно, - говорит он. – Просто наслаждаюсь тишиной.
- Он слишком старается, - говорит она благожелательно, но с дразнящей улыбкой на губах.
Он фыркает:
- Есть немного.
Они погружаются в молчание, и Эм Джей плотнее натягивает свитер на плечи. Перед их губами появляются маленькие облачка белого пара, окрашенные в оранжевый цвет в свете уличных фонарей, в то время как позади них остальная часть их компании разражается очередным приступом бурного смеха.
- Он странным образом притягателен для пожилых людей.
- То же самое я могу сказать и про тебя, мистер Паркер, - говорит ему Эм Джей, подталкивая его плечом, когда присоединяется к нему на перилах.
- Я могу быть обаятельным, - говорит он с кривой усмешкой, - но он становится либо лучшим другом, либо смертельным врагом с каждым встреченным стариком. Это поразительно.
Она хмыкает:
- Наверное. – Она втягивает воздух, как будто хочет добавить что-то еще, но затем выдыхает и качает головой.
- Что? – спрашивает он, толкая ее плечо. – Выкладывай. Ты всю ночь ходишь вокруг меня на цыпочках.
Она сжимает губы в тонкой улыбке:
- Это было так очевидно?
- Только потому, что я так хорошо тебя знаю. Что случилось?
Она поворачивает лицо вниз и втягивает воздух сквозь зубы, лениво теребя свободный край декоративного шнура на своем свитере.
- Я… Гарри спрашивал о тебе. – Она прикусывает губы и поднимает глаза, чтобы встретится с ним взглядом. – Он хочет, чтобы ты навестил его.
Шок сотрясает его позвоночник и превращает его ноги в камень. Он смотрит в изумлении:
- Что? Когда… я не могу. Меня занесли в черный список. Я не могу…
- Его отменили на прошлой неделе.
- Нет, - на автомате говорит он.
Непрошеные воспоминания о его последнем визите вспыхивают перед глазами. Лицо Гарри, вздувшиеся вены, рот, разинутый в крике ярости, когда трое санитаров с силой оттаскивают его от него и выводят из комнаты. Потребовалось меньше часа, чтобы царапины на его лице и шее зажили, но он никогда их не забудет. Он поспособствовал этому. У Гарри все шло так хорошо, но одного его вида оказалось достаточно, чтобы вернуть его в исходное состояние.
- Нет, - повторяет он. – Я не могу. Я плохо на него влияю. Я не могу.
Рука Эм Джей накрывает его руку на перилах:
- Пит, послушай…
Он вырывает свою руку и отшатывается назад, но Эм Джей шаг за шагом приближается к нему и снова берет его за руку, держа ее между своими ладонями.
- Пожалуйста, Пит? Он очень много работал, ясно? Он хочет тебя увидеть. – Ярко-зеленые глаза сверкают, но слезы не проливаются. – Он скучает по тебе. Просто… подумай об этом? Пожалуйста?
Его сердце бешено колотится под кожей.
- Я… Хорошо. Я подумаю об этом.
Он моргает, и внезапно его руки оказываются полны рыжими волосами, изумрудно-зеленым свитером и Эм Джей. Она крепко обнимает его.
- Я буду сообщать тебе обо всех его успехах. Это невероятно. Ты будешь так гордиться им. Я действительно думаю, что он готов к этому.
Он обнимает ее и прижимается щекой к ее голове:
- Я уже горжусь им, Эм.
- Оу! Уэйд, что все это такое? – Он отбивает розовый шарик от своего лица и чуть не повисает на висящей красной ленте. Запах латекса настолько сильный, что вызывает тошноту.
- Сегодня день дружбы! – весело говорит Уэйд, проносясь мимо дверного проема кухни с подносом печенья в форме сердечек, который он держит двумя прихватками для духовки в виде клешней омара, при этом его розовый фартук с рюшами развевается на бедрах.
- А?
Он пробирается через море воздушных шариков, доходящих ему до колен, и, наконец, выбирается из этого хаоса на кухню. Он часто моргает. Печенье служит украшением каждой поверхности. Некоторые покрыты глазурью, некоторые еще остывают.
- Это для F.E.A.S.T., - говорит Уэйд, умело перекладывая печенье с подноса на подставку для охлаждения с помощью лопатки. – Мы с Мэй будем раздавать их, а потом у нас будет маникюр-педикюр.
- Вы… что? Мэй?
- Да, Мэй, - говорит Уэйд, закатывая глаза, и, крутанувшись на носках, устремляется в другой конец комнаты. Проходя мимо, Питер уворачивается от подноса и в замешательстве наблюдает, как тот выкладывает на противень песочное тесто в форме сердечек, и продолжает, - неподвластная времени, дерзкая, знаменитая тетя Мэй. Это проблема, Паучок?
- Я… нет. Вы часто проводите время вместе?
- О, милый. – Уэйд бросает на него взгляд через плечо и говорит, - мы лучшие друзья.
- Лааадно. Значит воздушные шары. Они тоже для F.E.A.S.T.?
- Нет, тыковка! Они для тебя! Для моего другого лучшего друга!
- Ты меня пугаешь. Ты под наркотой? Это слишком, даже для тебя.
- Это мой любимый праздник! Мне можно!
- Можно наркотики?
- Можно быть веселым! – Он ставит противень в духовку, а затем поворачивается к нему лицом, уперев свои прихватки в виде омаров в бедра. – Мэй права, ты кайфолом, и мне лучше провести этот день с ней.
У него отвисает челюсть:
- Она такого не говорила!
- Это подразумевалось.
- Да пошел ты.
Уэйд бросает на него разочарованный взгляд и снимает прихватки:
- Ты не упакуешь это? Мне нужно одеться, пока последняя партия запекается в духовке, иначе я опоздаю.
- Опоздаешь раздавать печенье?
Уэйд свирепо смотрит на него и стягивает фартук через голову, открывая одну из футболок Питера с научным каламбуром, которая растянута по швам, чтобы вместить обширные объемы Уэйда.
- Опоздаю на наш маникюр-педикюр! Не пытайся ничего покрывать глазурью. Я закончу с этим, когда вернусь.
- Я могу покрыть глазурью что угодно, - ворчит он после того, как Уэйд уносится из кухни, оставляя его в окружении печенья, которое даже не для него.
Ему удается упаковать половину печенья, прежде чем Уэйд возвращается, щеголяя в белом платье, расшитом розовыми и красными сердечками, длиной до середины бедра, и яблочно-красных леггинсах в тон. Все логично, за исключением черных армейских ботинок.
- Разве ты не должен надеть сандалии или что-то в этом роде?
Уэйд замирает на месте:
- Боже мой. – Он выбегает из комнаты и возвращается через несколько минут в знакомых красных шлепанцах.
- Это принадлежит Эм Джей.
- Эй, если она собирается и дальше оставлять здесь свои вещи, то все честно.
Он подходит к духовке, и Питер фыркает, когда понимает, что его пятки свисают с концов.
- Конечно.
Они быстро заканчивают с печеньем, и к тому времени, когда все они упакованы и висят на руках Уэйда в продуктовых пакетах, тот выглядит, как какая-то странная извращенная версия Санта Клауса.
- О, чуть не забыл! – восклицает Уэйд, отступая от двери, чтобы сунуть ему в руку пакет с печеньем. – Та-та! – практически поет он. – Я буду дома к ужину. – Затем он запечатлевает поцелуй на щеке Питера и выходит за дверь.
С пакетом печенья в руке и с сердцем, застрявшим в горле, он смотрит на закрытую дверь, теплое ощущение губ Уэйда на своей щеке навсегда запечатлелся в его памяти. Кажется, проходят дни, прежде чем он отрывает ноги от земли и опускается на диван, воздушные шарики парят вокруг него, прежде чем остаются позади.
Он падает на диван, подтягивая колени к груди.
- Он увяз слишком глубоко, - говорит он комнате, ныне лишенной жизни в отсутствие яркой личности Уэйда.
На автомате он снимает зажим с пакета и запихивает в рот целое печенье.
День дружбы.
Для всех остальных это День Святого Валентина. День, когда родственные души выставляют напоказ свои постоянно меняющиеся татуировки. День, когда те, у кого нет пары, надевают одежду с длинными рукавами, шарф и смело отправляются по барам, где другие люди, не имеющие пары, будут выглядеть аналогично, или остаются дома и ждут, пока все это не пройдет.
День дружбы.
Это забавно, потому что у него есть родственная душа, но он одинок, как и тот, у кого нет пары. Почти, потому что у Уэйда нет пары, и все же он где-то там, у него есть планы, он отвратительно весел и это его любимый праздник.
День дружбы.
Он отмахивается от белого шарика, который пытается прилипнуть к его голени.
День дружбы.
Он прикусывает губу и разблокирует свой телефон, уставившись на ссылку на папку, которой Эм Джей поделилась с ним несколько месяцев назад, но у него не хватило смелости открыть.
День дружбы.
Он запихивает в рот еще одно печенье и нажимает на ссылку.
- Мне нужно с тобой поговорить, - говорит он. Как только дверь закрывается за ним, он срывает с себя маску и мнет ее в руках. Что-то грохочет в другом конце комнаты, но он едва замечает это, расхаживая по комнате. – Я знаю, что ты не то чтобы любитель чувств, но Уэйда и тети Мэй нет дома, а Эм Джей слишком заинтересована, так что оставалось либо прийти сюда, либо поговорить с Хорьком, а он хуже всех разбирается в чувствах. Хуже всех. Казалось бы, как бармен он, по крайней мере, хорошо умеет слушать, но он даже не делает этого! Он просто отключается, и следующее, что ты осознаешь, - что ты целый час изливал душу, а все, что ты получаешь взамен, - это двойную плату и жалостливый взгляд парня на табурете рядом с собой.
Он делает паузу в своих разглагольствованиях, осознавая, что за время своего хождения он каким-то образом оказался на потолке, и что Тони не сказал ни слова, что очень на него не похоже.
Он делает сальто вниз, усаживаясь на верстак.
- Тони? Я сломал тебя? Знаешь, я подумал, - он проводит рукой по волосам, - сегодня день дружбы, так что это показалось уместным. Знаешь, своевременным.
Тони таращится на него, выпучив глаза и отвесив челюсть:
- Я… Чт… Хорошо? Так что в знак дружбы ты…
- Раскрываю свою личность, да. – Он отказывается упоминать, что решил сделать большое раскрытие личности почти два года назад, но э-э… до сих пор ему не хватало смелости. Ну, он полагает, что ему все еще не хватает смелости, но есть кое-что другое, что вызывает у него тревогу.
- Сосредоточься, - говорит он, привлекая внимание Тони к насущной проблеме. – Я просто… Мне страшно, ясно? Я не хочу снова облажаться. Я очень сильно его подвел в прошлый раз, Тони. Очень сильно. Это… Неужели я эгоистичен, раз даже задумываюсь об этом? – Он сжимает губы, чтобы остановить свою тревожную болтовню, и выжидающе смотрит на Тони.
Тот закрывает и открывает рот, затем качает головой и говорит:
- Малыш, я понятия не имею, о чем ты говоришь, но прежде чем ты посвятишь меня в суть, можно мне минутку, чтобы осознать, что после пятнадцати долбанных лет просьб ты, наконец, решил показать мне свое лицо?
- О, э-э, да, конечно. Я просто… посижу здесь тихо. – Он плюхается на верстак, постукивая пятками и барабаня пальцами по краю, пока Тони пристально смотрит на него, как будто впитывая каждую деталь. – Если ты не перестанешь пялиться так, как будто собираешься меня съесть, мне придется снова надеть маску.
- Ты невыносим. Хорошо. Хорошо! Тогда из-за чего вся эта драма?
Он делает глубокий вдох и хватается за край верстка, пока тот не начинает скрипеть, прежде чем сказать:
- Нам нужно вернуться немного назад.
Тони опирается на свой верстак и делает жест «продолжай», прежде чем свободно скрестить руки на груди:
- Выкладывай, малыш. У меня есть вся ночь.
Полчаса спустя они сидят бок о бок, прислонившись спинами к шкафу с химикатами, и их онемевшие задницы примерзают к твердому неумолимому полу.
- Прежде всего, - говорит Тони после долгого нервирующего молчания, пока он переваривает историю, - в том, что случилось с твоими друзьями, нет твоей вины.
- Это… речь сейчас не об этом, - слабо произносит он.
- Это должно быть сказано, - говорит Тони. – Во-вторых, именно из-за этого проистекает твоя паранойя раскрытия личности, не так ли? Осборн был в опасной близости к тому, чтобы все разрушить в твоей жизни.
Он молчит. В каком-то смысле Норман действительно все разрушил. Гвен умерла, потому что тот узнал, что она была важна для него, и почти десять лет он был слишком травмирован, чтобы позволить себе заводить друзей. Тетя Мэй, которая всегда заслуживала лучшего, чем он мог ей дать, была его единственным доверенным лицом, а он и по сей день скрывает от нее большую часть себя. И только когда Уэйд отказался быть отвергнутым, его жизнь начала потихоньку выходить из сточной канавы.
И все же, все могло быть намного хуже. Если бы Гоблин раскрыл его личность, они с Мэй скорее всего были бы уже мертвы. Ему повезло…
- Повезло, что он умер, - говорит Тони.
Он вздрагивает.
- Что? – спрашивает Тони. – Это правда. Только не говори мне, что ты чувствуешь вину и из-за этого тоже.
Он опускает взгляд на свои руки:
- Я… Иногда мне кажется, что я позволил этому случиться. Что… что какая-то подсознательная часть меня осознала, что для меня будет лучше, если он будет мертв, и тогда я… я не сильно старался спасти его.
- Малыш, - Тони кладет руку ему на плечо, - это самая впечатляющая чушь, которую я когда-либо слышал.
- Я серьезно, Тони, - резко говорит он, хмуро глядя на него. – Я был так… я был в ярости. Я хотел убить его. Тебя там не было, так что не веди себя так, будто знаешь лучше, чем я.
Тони поднимает руки в знак капитуляции:
- Ладно, тебе виднее. Все, что я скажу, что к настоящему моменту, я думаю, что знаю тебя довольно хорошо, и позволить кому-то умереть – это совсем на тебя не похоже. Мы все совершаем ошибки, мелкий. Всегда есть кто-то, кого мы не можем спасти. Придерживаться каких-то невозможных божественных стандартов не пойдет на пользу никому, и уж тем более тебе.
Он качает головой:
- Это не то, о чем я пришел сюда поговорить.
- Верно, Осборн-младший хочет, чтобы ты навестил его в психушке.
- На хрен… я ухожу. – Он встает на ноги.
Тони вскакивает за ним:
- Подожди, я просто…
Он поворачивается к нему:
- Я пришел сюда за твоим советом, но если ты собираешься вести себя как мудак…
- Хорошо! Больше никаких шуток! Я…
- Это не шутки! Он… Прошло двенадцать лет, и… Файл, который мне прислала Эм Джей… Он добился такого большого прогресса, и я не могу это все разрушить. Я не могу свести на нет всю его упорную работу. Я не могу.
- Так проведи тест, - говорит Тони.
- Я… Что?
- Ты же ученый. Что ты делаешь, когда у тебя есть идея нового решения, но ты не уверен, как будут реагировать химические вещества?
- Уменьшу масштаб и проведу тест в безопасной среде, - излагает он.
- А затем соберешь данные, проанализируешь их, и если все в порядке, проведешь более масштабный тест. Не спеши. Прощупай почву. Тебе не обязательно бросаться очертя голову.
- Так… - он мнет свою маску, хмуро глядя в пол и размышляя. – Что это значит? Стоит ли… может быть, начать с фотографии? И если он не психанет, то, может быть… видео?
- По-моему, это звучит как надежный план. Поскольку он находится рядом с людьми, которые могут ему помочь, если он плохо отреагирует.
Узел паники в основании его горла ослабевает, и он обнаруживает, что снова может дышать.
- Спасибо, Тони. Это и правда… Это очень помогло.
- Всегда пожалуйста, приятель.
- Я… Я Питер. Паркер. Питер Паркер.
Тони улыбается, удивленная радость озаряет его лицо.
- Тогда, Пит, - говорит он и замолкает. – Паркер? Как Мэй Паркер?
Он ухмыляется:
- Технически она моя тетя, но она больше всего соответствует маме, с тех пор как мне исполнилось шесть.
Тони изумленно смотрит на него:
- Я думал, ты такой умный и осторожный, а ты заставил меня отправлять чеки со своей зарплатой своей тете?!
Он смеется:
- Это сработало, не так ли? Ты не догадался.
- Я не могу поверить…
- Энтони Эдвард Старк, - разносится по комнате четкий голос Пеппер Поттс-Старк. Они оба сильно вздрагивают. – Скажи на милость, который сейчас час и почему ты не отвечаешь на мои сообщения?
- Вот дерьмо. – Он закатывает рукав своего Хенли и морщится при виде стены аккуратных черных букв, покрывающих его предплечье. – Пеп, я могу объясн…
- Я говорила тебе, если ты пойдешь в эту лабораторию, то потеряешь счет времени и упустишь наш зарезервированный столик. Клянусь Богом, Тони, я…
- Здрасьте, миссис Поттс-Старк, - говорит Питер с извиняющейся гримасой в сторону Тони. – Это, э-э, моя вина, что Тони пропустил ваше свидание. Мне очень жаль. Я не подумал, какой сегодня день, уверен, у вас были планы на день Святого Валентина, а я пришел и все испортил. Мне очень жаль.
- Человек-паук?
- О, да, это я. Я – это он. Он является мной.
- Никуда не уходи, - говорит Тони, пользуясь минутным молчанием Пеппер. – Я буду там через десять минут. Клянусь.
Раздается тяжелый вздох:
- Я дам тебе пять. Я уже выпила бокал вина, и хозяин заведения посматривает на наш столик.
- Я буду там через четыре, - говорит Тони, уже направляясь к двери. Обращаясь к Питеру, он говорит, - мы закончили, да? Кризис предотвращен и все такое?
- О да, да. Еще раз спасибо.
- Всегда пожалуйста. Ну… - он останавливается в дверях, когда Питер натягивает маску на лицо, - может быть, в следующий раз не в день Святого Валентина, если ты сможешь удержаться.
Он фыркает:
- Я постараюсь планировать любые будущие кризисы как можно удобнее для тебя.
- Это все, о чем я прошу. Увидимся, малыш.
- Увидимся.
- Человек-паук? – спрашивает Пеппер, прежде чем дверь успевает окончательно захлопнуться.
Он подрыгивает. Он и не подозревал, что она все еще на линии.
- О, ммм, да?
- Спасибо, - тепло говорит она.
- За что? – Он ничего не делал. Это Тони помог ему.
- Для него ты… Ну, просто спасибо.
- Я передумал, - объявляет он, упираясь ногами в тротуар и отказываясь сдвинуться с места.
Эм Джей вздыхает:
- Пит, мы почти на месте. – Она машет рукой в сторону безобидных стеклянных дверей всего в нескольких шагах от них.
- Я не могу этого сделать. Я не готов. – Его грудь сжимается, и он понимает, что находится на грани панической атаки, но ни один из его способов справляться не помогает. Он прикован к месту, не в силах приблизиться к зданию, в котором Гарри жил последние десять лет. Исцеляясь. Развиваясь.
Он не может разрушить все это, как он разрушает все остальное. Он не может снова вернуть его по спирали к первому шагу. Не после всей той работы, которую тот проделал. Не после всего этого времени. Он выучил наизусть все, что Эм Джей прислала ему в той папке. Каждый переломный момент. Каждую заметку о прогрессе. Там был видеофайл. Только один. На нем Гарри и Эм Джей вместе играют в карты, и он смеется. Его лицо полно красок, и он смеется.
Он не может отнять это у него. Он не может этого сделать. Он не будет.
- Эй, малыш, сделай вдох для меня, хорошо?
Он инстинктивно втягивает воздух, прежде чем его затуманенный мозг успевает встряхнуться, чтобы осознать, что происходит.
- Уэйд? – говорит он в телефон, который Эм Джей прижимает к его уху. Его собственный голос звучит как-то отдаленно и туманно. Тихо.
- Я здесь, приятель, - тепло говорит Уэйд. – Эмми говорит, что ты не попал в здание. Что творится в твоем большом мозгу, а?
- Она ненавидит, что ты так ее называешь, - бормочет он вместо ответа. Он пока не может. Он развалится на части. Он не может.
Уэйд фыркает:
- Я тебя умоляю. Наша маленькая Эмми станет звездой, я объявляю это сейчас. Знаешь, ты получаешь ту энергию, которую вкладываешь в этот мир. Сегодня я называю ее Эмми. Завтра она заработает миллион. Вот как это работает.
- Это звучит как-то неправильно. Почему я не миллионер?
- Потому что ты слишком много ноешь. Ты все время твердишь о моей одежде на полу.
- На кухне не должно быть грязного нижнего белья, Уэйд. Это то, за что я готов биться насмерть.
- Ладно, тогда это потому, что ты все время называешь меня раздражающим.
- Ты самый раздражающий человек, которого я знаю.
- Ерунда, Пити! Ерунда! Несколько лет назад это могло бы ранить, но теперь я знаю, что ты общаешься только с семью людьми, так что это неважно. Кто-то должен быть самым раздражающим. Я рад взять на себя эту роль и избавить Эмми от лишней работы.
Он фыркает, и легкая улыбка растягивает его губы.
- Лучше? – спрашивает Эм Джей, кладя руку на его локоть.
Он делает вдох, и его грудь легко позволяет это сделать.
- Да, - говорит он на выдохе. – Спасибо.
Она целует его в висок:
- Не за что, Пит. Попрощайся со своим красавчиком. Ты сможешь перезвонить ему, когда мы закончим. Полчаса, помнишь?
- Верно. Полчаса.
- Ты справишься, малыш, - говорит Уэйд. – Помнишь фотографии? Он тренировался для этого. Все будет хорошо.
- Верно. Фотографии.
Эм Джей сыграла решающую роль в осуществлении плана, который он разработал вместе с Тони. Именно она показала Гарри его фотографию, и после того, как он хорошо отреагировал, она показала ему видео, на котором они с Уэйдом валяют дурака в гостиной. Затем, когда Гарри настоял, что он все еще хочет, чтобы он навестил его, она, конечно, сделала еще лучше и принесла ему целый фотоальбом. Так что последние пару недель Гарри просматривал альбом раз в день, чтобы убедиться, что вид его лица после стольких лет не приведет его в бешенство, как раньше.
- Я горжусь тобой, тыковка, - говорит Уэйд.
Он фыркает:
- Спасибо, мам.
- Оу, он видит во мне образ матери. Как утенок!
- Прощай, Уэйд. Ты худший.
- Я тоже тебя люблю, мой маленький кекси…
Эм Джей вешает трубку и берет его под руку:
- От вас двоих тошнит.
Он делает шаг к дверям, потом еще один:
- Это ты позвонила ему.
Она фыркает:
- Не вынуждай меня говорить очевидное. Мы оба знаем, что я не смогла бы так быстро вытащить тебя из спирали.
Он бормочет себе под нос какую-то чушь, не желая соглашаться с ее точкой зрения, но не имея контраргументов.
Эм Джей толкает дверь, он все еще щурится от солнечного света, когда слышит его.
- Питер, ты пришел.
Стоп. Его быть здесь не должно. Предполагалось, что у него будет больше времени. Он должен был ждать в своей комнате или в какой-то комнате отдыха. А не стоя в вестибюле. Он не готов. Он не…
Его глаза привыкают к свету, и вот и он, точно такой, каким он был на видео, сохраненном в его файле прогресса. Он кажется выше, чем ему помнится. Более подтянутым. Должно быть, здесь есть спортивный зал, которым тот регулярно пользуется. Исчез тощий бледный пацан, с которым он рос. Его лучший друг. На его месте счастливый здоровый мужчина, который смотрит ему в глаза и улыбается.
- Гарри? – спрашивает он. Его зрение затуманивается, и он поспешно вытирает глаза. – Прости, прости. Я… вау. Привет, это было… Извини, я…
Гарри смеется, и он замечает, что у того тоже на глаза наворачиваются слезы.
- Рад тебя видеть, Пит. Я скучал по тебе, чувак.
Он нервно и дрожаще смеется. Эм Джей крепче сжимает его руку, и только тогда он понимает, что дрожит.
- Я тоже скучал по тебе, Хар. Все нормально? Ты в порядке?
Гарри резко кивает, его горло беззвучно дергается, когда он вытирает глаза:
- Боже, я не думал, что буду таким эмоциональным. У меня были фотографии, но это не то же самое. Я… - он качает головой, частично восстанавливая самообладание. – Привет, Эм.
- Рада тебя видеть, Хар, - говорит Эм Джей со слезами в голосе.
- Для нас накрыт стол в комнате отдыха. Я подумал… я подумал, что мы могли бы сыграть в «Прости»?
Питер давится смехом:
- В «Прости»? – спрашивает он.
Гарри пожимает плечами с печальной улыбкой:
- Показалось уместным.
Он снова смеется, вытирая глаза, чувствуя себя слезливым и ощущая влажную кожу.
- Прости, что я веду себя так из-за этого.
- Это как раз то, что нужно, - говорит Гарри со знакомой иронической усмешкой.
Он разражается хихиканьем, которое лишь слегка истерично.
- Господи, - бормочет Эм Джей. – Я не знаю, готова ли я снова иметь дело с вами обоими.
- Назад дороги нет, - говорит ей Гарри. – Вперед, давайте пойдем сядем.
Полчаса еще никогда не пролетали так быстро. Он клянется, что часы здесь идут очень быстро, но когда он проверяет свой телефон, то обнаруживает, что они идут точно. Тогда, возможно, это лиминальное пространство*.
_____________________________________________________________________________
* место, оторванное от реальности, расположенное вне времени.
_____________________________________________________________________________
Они даже не успевают закончить свою игру, но это может быть потому, что они слишком заняты разговорами. За двенадцать лет предстоит многое наверстать. Несмотря на то, что они избегают всего, что связано с Человеком-пауком, между ними троими есть о чем поговорить, чтобы занять их жалкие тридцать минут. Он делает вид, что не замечает, как Эм Джей и Гарри переглядываются каждый раз, когда он упоминает Уэйда, что он признает, что делает часто, но он ничего не может поделать с этим, так как большую часть последних пяти лет он провел рядом с Уэйдом.
Слишком рано они откладывают настольную игру и медлят, не зная, как попрощаться.
- Ты придешь с Эм Джей на следующей неделе, да? – наконец, спрашивает Гарри, теребя пальцами подол своего свитера. Это странная новая манера поведения Гарри, которую он не может соотнести со старым Гарри. Для старого Гарри было недопустимо так явно проявить нервозность. Он воспринимает это как хороший знак.
- Конечно. Уэйд может взять на себя патр… Я имею в виду, я буду здесь. Обязательно.
Гарри улыбается, так же легко прощая очередной промах, как и на протяжении всей встречи. Он ненавидит себя за то, что ищет в его глазах проблеск Гоблина, но ему становится легче дышать, когда он не находит его.
Гарри разводит руки в стороны:
- Ты все еще любишь обниматься?
Его смех переходит в шмыганье носом, и он, не колеблясь, бросается к нему в объятья и обнимает в ответ.
- Я думал, что потерял тебя навсегда, - признается он, и слезы в миллионный раз за сегодняшний день катятся по его щекам.
- Никогда, Пит. Прости, что я так долго.
- Нет, не извиняйся. Ты здесь, вот что важно. Это все, что имеет значение.
Эм Джей проводит его через входную дверь, но не остается, и это, вероятно, к лучшему, потому что он почти делает это.
Дверь закрывается за ним, и Уэйд выходит из кухни, и он почти делает это.
Он почти врезается прямо в него и прижимается губами к губам Уэйда. Его ноги уже движутся, а разум захлебывается от всех эмоций этого дня, и Уэйд прямо тут. В последнюю секунду он приходит в себя и вместо этого ударяется лбом о ключицу, спотыкаясь и приземляясь ему на грудь.
Уэйд ловит его, конечно, ловит, и смеется.
- Полегче, малыш. У тебя был чертовски трудный день. Предлагаю расслабиться с каким-нибудь модным соком и Диснеем 90-х. Может быть, массажем, если ты будешь мил со мной. Что думаешь?
- Я люблю тебя, - бормочет он в его рубашку.
Он никогда не был так счастлив.
Нет, не счастлив. Не совсем. Он никогда не был таким умиротворенным. У него никогда не было такого, чтобы одновременно столько всего проходило хорошо. Тетя Мэй здорова, счастлива и изливает свою любовь на город через F.E.A.S.T. Эм Джей вернулась и прочно вошла в его жизнь, они могут без всяких колебаний шутить, смеяться и звонить друг другу посреди ночи. И Гарри… Боже, Гарри. С ним все в порядке. С ним все в порядке, и он планирует снова увидеться с ним через неделю.
Так что, возможно, он счастлив. Он так счастлив, что сходит с ума от этого.
Уэйд хихикает и целует его в макушку:
- Я тоже тебя люблю.
Но не так. Он не любит так, как любит его Питер. Не так.
- Нет, Уэйд. Я действительно тебя люблю.
Смешки Уэйда стихают, он кладет подбородок на его макушку и тихо говорит:
- Я знаю.
Но он не знает.
Потому что он любит его. Он любит его. Он любит его. Он любит его.
Но Уэйд никогда не узнает, потому что не слышит его, когда он это говорит.
- Я люблю тебя, - шепчет он.
- Я тоже тебя люблю, - отвечает Уэйд.
Но не так. Не так, как Питер любит его.
Не так.
Питер приподнимает нижнюю часть маски ровно настолько, чтобы сплюнуть кровь на полированный бетон складского пола, прежде чем снова натянуть ее на подбородок.
- Нет.
Все болит. Перед глазами у него все плывет. Он едва может соображать из-за боли, но подсовывает под себя руки и заставляет себя подняться на ноги.
- Питер, пожалуйста, - говорит Уэйд так тихо, что он практически не слышит из-за шума крови, стучащей у него в ушах.
- Ты остаешься?
Уэйд глухо рычит, но обнажает свои катаны:
- И пропустить этот вид? Ни за что, малыш.
Тот раздраженный, а не как обычно, жизнерадостный, но он не чувствует в себе сил для его обычного хвастовства и подколок, поэтому он игнорирует.
- Давай надерем задницы.
***
Они завершают миссию более или менее в целости и сохранности. Он видит, что Уэйд злится на него, но он не обращает внимания. Им просто нужно выдержать последний опрос Щ.И.Т.а, а затем они смогут пойти домой и вырубиться. Последние пятнадцать минут он мечтает об их диване и самом большом пушистом одеяле Уэйда «Hello Kitty». Может быть, ему даже удастся убедить его приготовить энчилады. Тот всегда прилипчивый и чрезмерно сговорчивый, когда он получает больше ранений, чем обычно.
Он фокусирует свое внимание, когда Уэйд останавливается рядом с ним.
Они уже закончили? Это должно быть рекорд. Он медленно с трудом поднимается на ноги, сдерживая стон боли, когда его измученные мышцы напрягаются.
Уэйд кладет руку ему на плечо и опускает обратно:
- Еще нет. Они хотят поговорить со мной наедине.
Его усталость исчезает под волной адреналина.
- Зачем, черт побери? – требовательно спрашивает он, свирепо глядя на застывших, ничего не выражающих придурков, находящихся в комнате вместе с ними.
- Э-э, я думаю, предложение работы, - неуверенно произносит Уэйд.
Питер моргает, глядя на него, но Уэйд все еще в маске, и его лицо все еще скрыто тканью.
- Да?
Уэйд хихикает:
- Именно это я и сказал. Я прокричу кодовое слово, если что-то пойдет не так.
Он издает раздосадованный звук. Кодового слова нет. Если вдруг будет много стуков и криков, он должен влететь на паутине (ха). Он предпочел бы иметь настоящее кодовое слово, но заставить Уэйда согласиться на что-либо невозможно.
На этот раз оно им не нужно.
Через сорок минут Уэйд возвращается в комнату один с тонкой папкой под мышкой и маской в руке, выражение его лица озадаченное.
Он смотрит на скомканную маску, зажатую в кулаке.
- Все в порядке?
Уэйд пожимает плечами:
- Ты готов убраться отсюда? Нас ждет Квинджет.
- Э-э, да. Конечно.
Он дремлет на плече Уэйда во время обратного перелета в Нью-Йорк, и к тому времени, когда они приземляются, он уже может ходить, не задерживая дыхание из-за боли. Передвижение на паутине – это совсем другая история, и, в конце концов, он сдается и позволяет Уэйду позвонить своему приятелю-таксисту, чтобы тот отвез их обратно в квартиру, пока он переодевается в переулке.
Это забавно. Сколько бы он не работал с громкими именами: Мстители, Щ.И.Т., Фантастическая четверка – всегда все сводится к торопливому переодеванию в сырых переулках. Завяжет ли Уэйд с этим? У него есть эта папка. Он снял свою маску. На что он согласился? Что его собираются заставить делать?
Его тошнит, и он не думает, что это из-за запаха мочи.
***
- Что в папке? – наконец, спрашивает он после энчилады, после трех серий «Натурал глазами гея», которые они определенно смотрели раньше, после того, как Уэйд запеленал их вместе в примерно пятьдесят одеял и отказался отпускать его с дивана для чего-то меньшего, чем срочный поход в туалет.
Уэйд не говоря ни слова, передает ее, с тревогой глядя на него, когда он высвобождает руки из кокона, чтобы взять ее.
- Ты меня немного пугаешь, - бормочет он, открывая обложку.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
ТОЛЬКО ДЛЯ УПОЛНОМОЧЕННОГО ПЕРСОНАЛА
ТОЛЬКО ДЛЯ УПОЛНОМОЧЕННОГО ПЕРСОНАЛА
- Я не знаю, правильный ли я сделал выбор, - говорит Уэйд. – Просто… Просто прочитай это и скажи мне, если я облажался.
Он прикусывает губу и пролистывает титульную страницу.
Поздравляем! Вы были приняты в качестве агента Щ.И.Т.а.
Он поднимает взгляд на Уэйда и видит, что тот хмуро смотрит на папку, сморщив предполагаемые брови и сжав губы в жесткую линию.
- Почему ты думаешь, что облажался? – спрашивает он после паузы.
- Тебе не нравится Щ.И.Т.
- Ага? И что?
- Разве это не… Это значит, что они плохие, да?
Питер качает головой:
- Не факт. Я им не доверяю, но это не значит, что они плохие. Есть хорошие люди, которые работают на Щ.И.Т. Я встречался с ними.
- Тогда… я не понимаю. Почему ты не доверяешь им?
- Щ.И.Т. – это организация. Организация может быть коррумпирована, особенно когда их модус операнди – это делай, что тебе говорят, и не задавай вопросов. Агенты Щ.И.Т.а, с которыми я встречался и работал, вроде, честные, но…
- Несколько гнилых яблок портят бочку, - понимающе говорит Уэйд. – Так ты думаешь, что я подставился под эксплуатацию?
- Нет. Да. Может быть, я не знаю. – Он откидывает голову назад и говорит, обращаясь в потолок, - я боюсь, что они хотят превратить тебя в свое оружие. В непобедимую машину для убийств. – Он вздыхает и тихо признается, - это пугает меня.
- Они не смогут. Я поставил такие условия. Дай мне эту штуку. – Он хватает папку и кладет ее себе на колени, перелистывая на страницу ближе к концу. Он тычет пальцем в страницу. На кончике его пальца есть черные чернила, которые соответствуют небрежным каракулям чуть выше двух мест для подписей внизу страницы. – Видишь? Я даже заставил их подписать это, так что это официально является частью контракта.
Он берет папку и просматривает добавленный текст.
«С Уэйдом Уилосоном не может быть заключен контракт на умерщвление, нанесение тяжких или смертельных увечий каких-либо лиц любого вида или национальности будь то в этой галактике или за ее пределами. Уэйд Уилсон может по своему устранению принять или отклонить любые предлагаемые задания».
- Ты неправильно написал «усмотрению».
- Вот дерьмо, - говорит он, а затем хихикает над двусмысленностью.
- Ты сделал это специально.
- Они все равно подписали! Ничего не знаю!
- Уэйд, - говорит он. Должен ли он сказать ему, что «устранение» не то слово. Он определенно ставил своей целью использовать «испражнение» или «дефекацию», но действительно ли он хочет задушить его порыв?
- Да, малыш? – спрашивает Уэйд, хлопая на него своими глазами без ресниц.
- Мы должны отпраздновать твою новую работу, - говорит он после паузы. – Хочешь выбрать фильм?
- О-о-о, я был бы рад! Ты смотрел первый фильм «Тролли»? Если нет, то мы начнем с него. Мне не терпится посмотреть второй фильм.
- Ты знаешь, что нет.
Уэйд вздыхает и качает головой, устраиваясь рядом с ним и швыряя папку через всю комнату в кресло, которое они купили после того, как Эм Джей в миллионный раз пожаловалась на нехватку мест для сидения, когда она и тетя Мэй приезжают в гости. Кроме тех случаев, когда они ожидают гостей, оно скорее функционирует как место для сбора вещей, чем как место для сидения.
- Как малокультурно, - говорит Уэйд, беря пульт. – Никакого уважения к искусству.
- Работа иссякла, да? – спрашивает он.
Уэйд замирает.
- Я не замечал этого, пока мы не поселились в одной квартире, но теперь ты почти не бываешь на заданиях.
Уэйд корчит гримасу, пожимая плечами:
- Я знал, что рано или поздно это произойдет. Можно пользоваться лазейками только до тех пор, пока их не прикроют. Клиенты сестры Маргарет стали неоправданно конкретны в своих инструкциях и требованиях к доказательствам. Не то чтобы это имело значение. Никто не хочет нанимать меня, кроме людей, которые не хотят видеть свою цель мертвой, а таких мало, и они далеко не так хорошо платят.
Он хмыкает и прислоняется к плечу Уэйда. Он не может сказать, что расстроен. Работа наемника Уэйда всегда казалась ненадежной. Он всегда на расстоянии одного разозленного клиента от того, кто стреляет в их входную дверь. Не то чтобы им было о чем беспокоиться, но у них хорошие соседи и ему нужно сохранять тайну личности.
Но он не уверен, насколько большим шагом вперед станет Щ.И.Т. Уэйд хорош в своем деле. Что, вообще-то, удивительно. Он опытный фехтовальщик и стрелок, но у него проблемы с моралью и этикой. У него есть склонность затеряться в зоне серой морали, и это его беспокоит.
Когда начинается фильм, он сдвигает одеяло, чтобы полностью видеть экран, и замечает черное пятно на кончике своего пальца. Это странно. Чернила, должно быть, еще не полностью высохли.
***
Четыре года и пять месяцев с момента начала
- Не пеки больше пирогов! – Питер практически кричит в трубку, проталкиваясь сквозь поток пешеходов, забивших вход в метро. – Ты меня слышишь, Уэйд? – Он с бессмысленной свирепостью проводит пластиковой картой через считывающее устройство. – Больше никаких пирогов!
- Я слышу тебя, Пити, слышу, - говорит Уэйд таким тоном, что у него сводит зубы. – Просто я хочу сказать, что технически торт с начинкой не …
- Я не собираюсь приносить целую пекарню в дом своей тети! Три пирога – это уже слишком много! Нас будет всего пятеро. Пожалуйста, пожалуйста, прекрати печь.
- Пятеро? – повторяет Уэйд. – А кто двое остальных?
- Эм Джей и ее тетя Анна. Она живет по соседству.
- Оу, так вот как вы с Эмми познакомились? Соседская девочка? Это так мил…
- Не меняй тему, - рявкает он, проскальзывая между быстро закрывающимися дверями поезда. – Если я вернусь домой, а там окажется больше трех пирогов и сколько бы ты тортов ни сделал, я начну выбрасывать все в утилизатор отходов.
Уэйд охает:
- Ты не станешь.
Питер падает на свободное сиденье и сдергивает с шеи шарф:
- А ты проверь.
Он вешает трубку, прежде чем Уэйд успевает продолжить спор, и откидывает голову назад, стукнувшись о стену.
- Проблемы в раю? – спрашивает знакомый резкий голос.
Он выпрямляется и обнаруживает, что сидит напротив ни кого иного, как Дж. Джона Джеймсона. Он не видел его с тех пор, как тот захлопнул дверь своего кабинета у него перед носом после того, как уволил в последний раз.
- Мистер Джеймсон! – говорит он, садясь прямо. – Я… Вау, здрасьте. Эмм, как у вас дела?
Мистер Джеймсон фыркает и ссутуливается на своем сиденье, засовывая руки в карманы своего длинного коричневого пальто.
- Как будто ты не знаешь. Полагаю, ты регулярно слушаешь «Бьюгл»? – он выжидающе поднимает две густые брови.
- Ну, то есть… конечно, - запинается он. Не потому, что ему нравится программа, но стоит быть в курсе того, какие оскорбления будут сыпаться на него с тротуаров, когда он будет пролетать на паутине мимо.
Джеймсон улыбается:
- Молодец. Так как дела? Судя по всему, ты нашел себе супруга.
Он фыркает:
- Боже, если бы. Нет, это был мой сосед по комнате. Он идет со мной к тете Мэй на День благодарения, и это первый праздник, который он отмечает должным образом за долгое время, так что он перебарщивает.
- Тот наемник не доставляет тебе хлопот, нет?
Он замирает. Технически тот не доставляет ему ничего, кроме хлопот, но Джеймсон спрашивает не об этом.
- С ним… все в норме. Ничего серьезного.
Джеймсон прищуривает глаза, а затем фыркает, как лошадь, отчего его усы топорщатся.
- Ну, я говорил серьезно в эфире, парень. Не геройствуй. Ты знаешь, у меня есть замечания к тому, как работает полиция, но ты звони в 911, если он попытается что-нибудь сделать с тобой, ясно?
- Да, конечно.
Джеймсон смотрит на него, и его бросает в пот. Он действительно не хочет пытаться объяснять свои отношения с Уэйдом своему бывшему боссу. Его бывший босс, у которого есть подкаст со скромным числом подписчиков, и никаких угрызений совести по поводу выкладывания его грязного белья во всех эфирах.
- Чем ты сейчас занимаешься, сынок? Я что-то не особо встречаю твое имя. Я ожидал увидеть, что ты будешь продавать фотографии другим газетам.
- Оу! Вообще-то, я, э-э, вернулся в Нью-Йоркский университет, получил степень бакалавра, и мне предложили должность в «Старк Индастриз». Я ассистент в одной из верхних лабораторий. Иногда я даже вижу Тони Старка.
Иногда чаще, чем ему бы хотелось.
Брови Джеймсона подрыгивают, а затем его усы растягиваются в довольной улыбке.
- Давно пора, парень. Я не мог бесконечно увольнять тебя, понимаешь? – Его взгляд поднимается на табличку над головой, а затем он встает на ноги.
Тем временем, мозг Питера гудит, как перегруженный процессор.
- Погодите, что?
- Ты слышал, что я сказал, - ворчит Джеймсон. – Будь осторожен с этим Старком, слышишь? Никогда не доверяй миллиардеру.
И с этими словами он исчезает так же быстро, как и появился, и двери поезда захлопываются за ним.
***
Он перевешивается через перила крыльца, живот слишком набит, чтобы шевелиться, когда позади него открывается дверь.
- Привет, Тигр. Подумала, что ты не будешь против компании. - Она закрывает дверь, заглушая раскатистый смех Уэйда и гораздо более тихое щебетание Мэй и Анны над его выходками.
- Конечно, - говорит он. – Просто наслаждаюсь тишиной.
- Он слишком старается, - говорит она благожелательно, но с дразнящей улыбкой на губах.
Он фыркает:
- Есть немного.
Они погружаются в молчание, и Эм Джей плотнее натягивает свитер на плечи. Перед их губами появляются маленькие облачка белого пара, окрашенные в оранжевый цвет в свете уличных фонарей, в то время как позади них остальная часть их компании разражается очередным приступом бурного смеха.
- Он странным образом притягателен для пожилых людей.
- То же самое я могу сказать и про тебя, мистер Паркер, - говорит ему Эм Джей, подталкивая его плечом, когда присоединяется к нему на перилах.
- Я могу быть обаятельным, - говорит он с кривой усмешкой, - но он становится либо лучшим другом, либо смертельным врагом с каждым встреченным стариком. Это поразительно.
Она хмыкает:
- Наверное. – Она втягивает воздух, как будто хочет добавить что-то еще, но затем выдыхает и качает головой.
- Что? – спрашивает он, толкая ее плечо. – Выкладывай. Ты всю ночь ходишь вокруг меня на цыпочках.
Она сжимает губы в тонкой улыбке:
- Это было так очевидно?
- Только потому, что я так хорошо тебя знаю. Что случилось?
Она поворачивает лицо вниз и втягивает воздух сквозь зубы, лениво теребя свободный край декоративного шнура на своем свитере.
- Я… Гарри спрашивал о тебе. – Она прикусывает губы и поднимает глаза, чтобы встретится с ним взглядом. – Он хочет, чтобы ты навестил его.
Шок сотрясает его позвоночник и превращает его ноги в камень. Он смотрит в изумлении:
- Что? Когда… я не могу. Меня занесли в черный список. Я не могу…
- Его отменили на прошлой неделе.
- Нет, - на автомате говорит он.
Непрошеные воспоминания о его последнем визите вспыхивают перед глазами. Лицо Гарри, вздувшиеся вены, рот, разинутый в крике ярости, когда трое санитаров с силой оттаскивают его от него и выводят из комнаты. Потребовалось меньше часа, чтобы царапины на его лице и шее зажили, но он никогда их не забудет. Он поспособствовал этому. У Гарри все шло так хорошо, но одного его вида оказалось достаточно, чтобы вернуть его в исходное состояние.
- Нет, - повторяет он. – Я не могу. Я плохо на него влияю. Я не могу.
Рука Эм Джей накрывает его руку на перилах:
- Пит, послушай…
Он вырывает свою руку и отшатывается назад, но Эм Джей шаг за шагом приближается к нему и снова берет его за руку, держа ее между своими ладонями.
- Пожалуйста, Пит? Он очень много работал, ясно? Он хочет тебя увидеть. – Ярко-зеленые глаза сверкают, но слезы не проливаются. – Он скучает по тебе. Просто… подумай об этом? Пожалуйста?
Его сердце бешено колотится под кожей.
- Я… Хорошо. Я подумаю об этом.
Он моргает, и внезапно его руки оказываются полны рыжими волосами, изумрудно-зеленым свитером и Эм Джей. Она крепко обнимает его.
- Я буду сообщать тебе обо всех его успехах. Это невероятно. Ты будешь так гордиться им. Я действительно думаю, что он готов к этому.
Он обнимает ее и прижимается щекой к ее голове:
- Я уже горжусь им, Эм.
***
Четыре года и восемь месяцев с момента начала
- Оу! Уэйд, что все это такое? – Он отбивает розовый шарик от своего лица и чуть не повисает на висящей красной ленте. Запах латекса настолько сильный, что вызывает тошноту.
- Сегодня день дружбы! – весело говорит Уэйд, проносясь мимо дверного проема кухни с подносом печенья в форме сердечек, который он держит двумя прихватками для духовки в виде клешней омара, при этом его розовый фартук с рюшами развевается на бедрах.
- А?
Он пробирается через море воздушных шариков, доходящих ему до колен, и, наконец, выбирается из этого хаоса на кухню. Он часто моргает. Печенье служит украшением каждой поверхности. Некоторые покрыты глазурью, некоторые еще остывают.
- Это для F.E.A.S.T., - говорит Уэйд, умело перекладывая печенье с подноса на подставку для охлаждения с помощью лопатки. – Мы с Мэй будем раздавать их, а потом у нас будет маникюр-педикюр.
- Вы… что? Мэй?
- Да, Мэй, - говорит Уэйд, закатывая глаза, и, крутанувшись на носках, устремляется в другой конец комнаты. Проходя мимо, Питер уворачивается от подноса и в замешательстве наблюдает, как тот выкладывает на противень песочное тесто в форме сердечек, и продолжает, - неподвластная времени, дерзкая, знаменитая тетя Мэй. Это проблема, Паучок?
- Я… нет. Вы часто проводите время вместе?
- О, милый. – Уэйд бросает на него взгляд через плечо и говорит, - мы лучшие друзья.
- Лааадно. Значит воздушные шары. Они тоже для F.E.A.S.T.?
- Нет, тыковка! Они для тебя! Для моего другого лучшего друга!
- Ты меня пугаешь. Ты под наркотой? Это слишком, даже для тебя.
- Это мой любимый праздник! Мне можно!
- Можно наркотики?
- Можно быть веселым! – Он ставит противень в духовку, а затем поворачивается к нему лицом, уперев свои прихватки в виде омаров в бедра. – Мэй права, ты кайфолом, и мне лучше провести этот день с ней.
У него отвисает челюсть:
- Она такого не говорила!
- Это подразумевалось.
- Да пошел ты.
Уэйд бросает на него разочарованный взгляд и снимает прихватки:
- Ты не упакуешь это? Мне нужно одеться, пока последняя партия запекается в духовке, иначе я опоздаю.
- Опоздаешь раздавать печенье?
Уэйд свирепо смотрит на него и стягивает фартук через голову, открывая одну из футболок Питера с научным каламбуром, которая растянута по швам, чтобы вместить обширные объемы Уэйда.
- Опоздаю на наш маникюр-педикюр! Не пытайся ничего покрывать глазурью. Я закончу с этим, когда вернусь.
- Я могу покрыть глазурью что угодно, - ворчит он после того, как Уэйд уносится из кухни, оставляя его в окружении печенья, которое даже не для него.
Ему удается упаковать половину печенья, прежде чем Уэйд возвращается, щеголяя в белом платье, расшитом розовыми и красными сердечками, длиной до середины бедра, и яблочно-красных леггинсах в тон. Все логично, за исключением черных армейских ботинок.
- Разве ты не должен надеть сандалии или что-то в этом роде?
Уэйд замирает на месте:
- Боже мой. – Он выбегает из комнаты и возвращается через несколько минут в знакомых красных шлепанцах.
- Это принадлежит Эм Джей.
- Эй, если она собирается и дальше оставлять здесь свои вещи, то все честно.
Он подходит к духовке, и Питер фыркает, когда понимает, что его пятки свисают с концов.
- Конечно.
Они быстро заканчивают с печеньем, и к тому времени, когда все они упакованы и висят на руках Уэйда в продуктовых пакетах, тот выглядит, как какая-то странная извращенная версия Санта Клауса.
- О, чуть не забыл! – восклицает Уэйд, отступая от двери, чтобы сунуть ему в руку пакет с печеньем. – Та-та! – практически поет он. – Я буду дома к ужину. – Затем он запечатлевает поцелуй на щеке Питера и выходит за дверь.
С пакетом печенья в руке и с сердцем, застрявшим в горле, он смотрит на закрытую дверь, теплое ощущение губ Уэйда на своей щеке навсегда запечатлелся в его памяти. Кажется, проходят дни, прежде чем он отрывает ноги от земли и опускается на диван, воздушные шарики парят вокруг него, прежде чем остаются позади.
Он падает на диван, подтягивая колени к груди.
- Он увяз слишком глубоко, - говорит он комнате, ныне лишенной жизни в отсутствие яркой личности Уэйда.
На автомате он снимает зажим с пакета и запихивает в рот целое печенье.
День дружбы.
Для всех остальных это День Святого Валентина. День, когда родственные души выставляют напоказ свои постоянно меняющиеся татуировки. День, когда те, у кого нет пары, надевают одежду с длинными рукавами, шарф и смело отправляются по барам, где другие люди, не имеющие пары, будут выглядеть аналогично, или остаются дома и ждут, пока все это не пройдет.
День дружбы.
Это забавно, потому что у него есть родственная душа, но он одинок, как и тот, у кого нет пары. Почти, потому что у Уэйда нет пары, и все же он где-то там, у него есть планы, он отвратительно весел и это его любимый праздник.
День дружбы.
Он отмахивается от белого шарика, который пытается прилипнуть к его голени.
День дружбы.
Он прикусывает губу и разблокирует свой телефон, уставившись на ссылку на папку, которой Эм Джей поделилась с ним несколько месяцев назад, но у него не хватило смелости открыть.
День дружбы.
Он запихивает в рот еще одно печенье и нажимает на ссылку.
***
- Мне нужно с тобой поговорить, - говорит он. Как только дверь закрывается за ним, он срывает с себя маску и мнет ее в руках. Что-то грохочет в другом конце комнаты, но он едва замечает это, расхаживая по комнате. – Я знаю, что ты не то чтобы любитель чувств, но Уэйда и тети Мэй нет дома, а Эм Джей слишком заинтересована, так что оставалось либо прийти сюда, либо поговорить с Хорьком, а он хуже всех разбирается в чувствах. Хуже всех. Казалось бы, как бармен он, по крайней мере, хорошо умеет слушать, но он даже не делает этого! Он просто отключается, и следующее, что ты осознаешь, - что ты целый час изливал душу, а все, что ты получаешь взамен, - это двойную плату и жалостливый взгляд парня на табурете рядом с собой.
Он делает паузу в своих разглагольствованиях, осознавая, что за время своего хождения он каким-то образом оказался на потолке, и что Тони не сказал ни слова, что очень на него не похоже.
Он делает сальто вниз, усаживаясь на верстак.
- Тони? Я сломал тебя? Знаешь, я подумал, - он проводит рукой по волосам, - сегодня день дружбы, так что это показалось уместным. Знаешь, своевременным.
Тони таращится на него, выпучив глаза и отвесив челюсть:
- Я… Чт… Хорошо? Так что в знак дружбы ты…
- Раскрываю свою личность, да. – Он отказывается упоминать, что решил сделать большое раскрытие личности почти два года назад, но э-э… до сих пор ему не хватало смелости. Ну, он полагает, что ему все еще не хватает смелости, но есть кое-что другое, что вызывает у него тревогу.
- Сосредоточься, - говорит он, привлекая внимание Тони к насущной проблеме. – Я просто… Мне страшно, ясно? Я не хочу снова облажаться. Я очень сильно его подвел в прошлый раз, Тони. Очень сильно. Это… Неужели я эгоистичен, раз даже задумываюсь об этом? – Он сжимает губы, чтобы остановить свою тревожную болтовню, и выжидающе смотрит на Тони.
Тот закрывает и открывает рот, затем качает головой и говорит:
- Малыш, я понятия не имею, о чем ты говоришь, но прежде чем ты посвятишь меня в суть, можно мне минутку, чтобы осознать, что после пятнадцати долбанных лет просьб ты, наконец, решил показать мне свое лицо?
- О, э-э, да, конечно. Я просто… посижу здесь тихо. – Он плюхается на верстак, постукивая пятками и барабаня пальцами по краю, пока Тони пристально смотрит на него, как будто впитывая каждую деталь. – Если ты не перестанешь пялиться так, как будто собираешься меня съесть, мне придется снова надеть маску.
- Ты невыносим. Хорошо. Хорошо! Тогда из-за чего вся эта драма?
Он делает глубокий вдох и хватается за край верстка, пока тот не начинает скрипеть, прежде чем сказать:
- Нам нужно вернуться немного назад.
Тони опирается на свой верстак и делает жест «продолжай», прежде чем свободно скрестить руки на груди:
- Выкладывай, малыш. У меня есть вся ночь.
Полчаса спустя они сидят бок о бок, прислонившись спинами к шкафу с химикатами, и их онемевшие задницы примерзают к твердому неумолимому полу.
- Прежде всего, - говорит Тони после долгого нервирующего молчания, пока он переваривает историю, - в том, что случилось с твоими друзьями, нет твоей вины.
- Это… речь сейчас не об этом, - слабо произносит он.
- Это должно быть сказано, - говорит Тони. – Во-вторых, именно из-за этого проистекает твоя паранойя раскрытия личности, не так ли? Осборн был в опасной близости к тому, чтобы все разрушить в твоей жизни.
Он молчит. В каком-то смысле Норман действительно все разрушил. Гвен умерла, потому что тот узнал, что она была важна для него, и почти десять лет он был слишком травмирован, чтобы позволить себе заводить друзей. Тетя Мэй, которая всегда заслуживала лучшего, чем он мог ей дать, была его единственным доверенным лицом, а он и по сей день скрывает от нее большую часть себя. И только когда Уэйд отказался быть отвергнутым, его жизнь начала потихоньку выходить из сточной канавы.
И все же, все могло быть намного хуже. Если бы Гоблин раскрыл его личность, они с Мэй скорее всего были бы уже мертвы. Ему повезло…
- Повезло, что он умер, - говорит Тони.
Он вздрагивает.
- Что? – спрашивает Тони. – Это правда. Только не говори мне, что ты чувствуешь вину и из-за этого тоже.
Он опускает взгляд на свои руки:
- Я… Иногда мне кажется, что я позволил этому случиться. Что… что какая-то подсознательная часть меня осознала, что для меня будет лучше, если он будет мертв, и тогда я… я не сильно старался спасти его.
- Малыш, - Тони кладет руку ему на плечо, - это самая впечатляющая чушь, которую я когда-либо слышал.
- Я серьезно, Тони, - резко говорит он, хмуро глядя на него. – Я был так… я был в ярости. Я хотел убить его. Тебя там не было, так что не веди себя так, будто знаешь лучше, чем я.
Тони поднимает руки в знак капитуляции:
- Ладно, тебе виднее. Все, что я скажу, что к настоящему моменту, я думаю, что знаю тебя довольно хорошо, и позволить кому-то умереть – это совсем на тебя не похоже. Мы все совершаем ошибки, мелкий. Всегда есть кто-то, кого мы не можем спасти. Придерживаться каких-то невозможных божественных стандартов не пойдет на пользу никому, и уж тем более тебе.
Он качает головой:
- Это не то, о чем я пришел сюда поговорить.
- Верно, Осборн-младший хочет, чтобы ты навестил его в психушке.
- На хрен… я ухожу. – Он встает на ноги.
Тони вскакивает за ним:
- Подожди, я просто…
Он поворачивается к нему:
- Я пришел сюда за твоим советом, но если ты собираешься вести себя как мудак…
- Хорошо! Больше никаких шуток! Я…
- Это не шутки! Он… Прошло двенадцать лет, и… Файл, который мне прислала Эм Джей… Он добился такого большого прогресса, и я не могу это все разрушить. Я не могу свести на нет всю его упорную работу. Я не могу.
- Так проведи тест, - говорит Тони.
- Я… Что?
- Ты же ученый. Что ты делаешь, когда у тебя есть идея нового решения, но ты не уверен, как будут реагировать химические вещества?
- Уменьшу масштаб и проведу тест в безопасной среде, - излагает он.
- А затем соберешь данные, проанализируешь их, и если все в порядке, проведешь более масштабный тест. Не спеши. Прощупай почву. Тебе не обязательно бросаться очертя голову.
- Так… - он мнет свою маску, хмуро глядя в пол и размышляя. – Что это значит? Стоит ли… может быть, начать с фотографии? И если он не психанет, то, может быть… видео?
- По-моему, это звучит как надежный план. Поскольку он находится рядом с людьми, которые могут ему помочь, если он плохо отреагирует.
Узел паники в основании его горла ослабевает, и он обнаруживает, что снова может дышать.
- Спасибо, Тони. Это и правда… Это очень помогло.
- Всегда пожалуйста, приятель.
- Я… Я Питер. Паркер. Питер Паркер.
Тони улыбается, удивленная радость озаряет его лицо.
- Тогда, Пит, - говорит он и замолкает. – Паркер? Как Мэй Паркер?
Он ухмыляется:
- Технически она моя тетя, но она больше всего соответствует маме, с тех пор как мне исполнилось шесть.
Тони изумленно смотрит на него:
- Я думал, ты такой умный и осторожный, а ты заставил меня отправлять чеки со своей зарплатой своей тете?!
Он смеется:
- Это сработало, не так ли? Ты не догадался.
- Я не могу поверить…
- Энтони Эдвард Старк, - разносится по комнате четкий голос Пеппер Поттс-Старк. Они оба сильно вздрагивают. – Скажи на милость, который сейчас час и почему ты не отвечаешь на мои сообщения?
- Вот дерьмо. – Он закатывает рукав своего Хенли и морщится при виде стены аккуратных черных букв, покрывающих его предплечье. – Пеп, я могу объясн…
- Я говорила тебе, если ты пойдешь в эту лабораторию, то потеряешь счет времени и упустишь наш зарезервированный столик. Клянусь Богом, Тони, я…
- Здрасьте, миссис Поттс-Старк, - говорит Питер с извиняющейся гримасой в сторону Тони. – Это, э-э, моя вина, что Тони пропустил ваше свидание. Мне очень жаль. Я не подумал, какой сегодня день, уверен, у вас были планы на день Святого Валентина, а я пришел и все испортил. Мне очень жаль.
- Человек-паук?
- О, да, это я. Я – это он. Он является мной.
- Никуда не уходи, - говорит Тони, пользуясь минутным молчанием Пеппер. – Я буду там через десять минут. Клянусь.
Раздается тяжелый вздох:
- Я дам тебе пять. Я уже выпила бокал вина, и хозяин заведения посматривает на наш столик.
- Я буду там через четыре, - говорит Тони, уже направляясь к двери. Обращаясь к Питеру, он говорит, - мы закончили, да? Кризис предотвращен и все такое?
- О да, да. Еще раз спасибо.
- Всегда пожалуйста. Ну… - он останавливается в дверях, когда Питер натягивает маску на лицо, - может быть, в следующий раз не в день Святого Валентина, если ты сможешь удержаться.
Он фыркает:
- Я постараюсь планировать любые будущие кризисы как можно удобнее для тебя.
- Это все, о чем я прошу. Увидимся, малыш.
- Увидимся.
- Человек-паук? – спрашивает Пеппер, прежде чем дверь успевает окончательно захлопнуться.
Он подрыгивает. Он и не подозревал, что она все еще на линии.
- О, ммм, да?
- Спасибо, - тепло говорит она.
- За что? – Он ничего не делал. Это Тони помог ему.
- Для него ты… Ну, просто спасибо.
***
- Я передумал, - объявляет он, упираясь ногами в тротуар и отказываясь сдвинуться с места.
Эм Джей вздыхает:
- Пит, мы почти на месте. – Она машет рукой в сторону безобидных стеклянных дверей всего в нескольких шагах от них.
- Я не могу этого сделать. Я не готов. – Его грудь сжимается, и он понимает, что находится на грани панической атаки, но ни один из его способов справляться не помогает. Он прикован к месту, не в силах приблизиться к зданию, в котором Гарри жил последние десять лет. Исцеляясь. Развиваясь.
Он не может разрушить все это, как он разрушает все остальное. Он не может снова вернуть его по спирали к первому шагу. Не после всей той работы, которую тот проделал. Не после всего этого времени. Он выучил наизусть все, что Эм Джей прислала ему в той папке. Каждый переломный момент. Каждую заметку о прогрессе. Там был видеофайл. Только один. На нем Гарри и Эм Джей вместе играют в карты, и он смеется. Его лицо полно красок, и он смеется.
Он не может отнять это у него. Он не может этого сделать. Он не будет.
- Эй, малыш, сделай вдох для меня, хорошо?
Он инстинктивно втягивает воздух, прежде чем его затуманенный мозг успевает встряхнуться, чтобы осознать, что происходит.
- Уэйд? – говорит он в телефон, который Эм Джей прижимает к его уху. Его собственный голос звучит как-то отдаленно и туманно. Тихо.
- Я здесь, приятель, - тепло говорит Уэйд. – Эмми говорит, что ты не попал в здание. Что творится в твоем большом мозгу, а?
- Она ненавидит, что ты так ее называешь, - бормочет он вместо ответа. Он пока не может. Он развалится на части. Он не может.
Уэйд фыркает:
- Я тебя умоляю. Наша маленькая Эмми станет звездой, я объявляю это сейчас. Знаешь, ты получаешь ту энергию, которую вкладываешь в этот мир. Сегодня я называю ее Эмми. Завтра она заработает миллион. Вот как это работает.
- Это звучит как-то неправильно. Почему я не миллионер?
- Потому что ты слишком много ноешь. Ты все время твердишь о моей одежде на полу.
- На кухне не должно быть грязного нижнего белья, Уэйд. Это то, за что я готов биться насмерть.
- Ладно, тогда это потому, что ты все время называешь меня раздражающим.
- Ты самый раздражающий человек, которого я знаю.
- Ерунда, Пити! Ерунда! Несколько лет назад это могло бы ранить, но теперь я знаю, что ты общаешься только с семью людьми, так что это неважно. Кто-то должен быть самым раздражающим. Я рад взять на себя эту роль и избавить Эмми от лишней работы.
Он фыркает, и легкая улыбка растягивает его губы.
- Лучше? – спрашивает Эм Джей, кладя руку на его локоть.
Он делает вдох, и его грудь легко позволяет это сделать.
- Да, - говорит он на выдохе. – Спасибо.
Она целует его в висок:
- Не за что, Пит. Попрощайся со своим красавчиком. Ты сможешь перезвонить ему, когда мы закончим. Полчаса, помнишь?
- Верно. Полчаса.
- Ты справишься, малыш, - говорит Уэйд. – Помнишь фотографии? Он тренировался для этого. Все будет хорошо.
- Верно. Фотографии.
Эм Джей сыграла решающую роль в осуществлении плана, который он разработал вместе с Тони. Именно она показала Гарри его фотографию, и после того, как он хорошо отреагировал, она показала ему видео, на котором они с Уэйдом валяют дурака в гостиной. Затем, когда Гарри настоял, что он все еще хочет, чтобы он навестил его, она, конечно, сделала еще лучше и принесла ему целый фотоальбом. Так что последние пару недель Гарри просматривал альбом раз в день, чтобы убедиться, что вид его лица после стольких лет не приведет его в бешенство, как раньше.
- Я горжусь тобой, тыковка, - говорит Уэйд.
Он фыркает:
- Спасибо, мам.
- Оу, он видит во мне образ матери. Как утенок!
- Прощай, Уэйд. Ты худший.
- Я тоже тебя люблю, мой маленький кекси…
Эм Джей вешает трубку и берет его под руку:
- От вас двоих тошнит.
Он делает шаг к дверям, потом еще один:
- Это ты позвонила ему.
Она фыркает:
- Не вынуждай меня говорить очевидное. Мы оба знаем, что я не смогла бы так быстро вытащить тебя из спирали.
Он бормочет себе под нос какую-то чушь, не желая соглашаться с ее точкой зрения, но не имея контраргументов.
Эм Джей толкает дверь, он все еще щурится от солнечного света, когда слышит его.
- Питер, ты пришел.
Стоп. Его быть здесь не должно. Предполагалось, что у него будет больше времени. Он должен был ждать в своей комнате или в какой-то комнате отдыха. А не стоя в вестибюле. Он не готов. Он не…
Его глаза привыкают к свету, и вот и он, точно такой, каким он был на видео, сохраненном в его файле прогресса. Он кажется выше, чем ему помнится. Более подтянутым. Должно быть, здесь есть спортивный зал, которым тот регулярно пользуется. Исчез тощий бледный пацан, с которым он рос. Его лучший друг. На его месте счастливый здоровый мужчина, который смотрит ему в глаза и улыбается.
- Гарри? – спрашивает он. Его зрение затуманивается, и он поспешно вытирает глаза. – Прости, прости. Я… вау. Привет, это было… Извини, я…
Гарри смеется, и он замечает, что у того тоже на глаза наворачиваются слезы.
- Рад тебя видеть, Пит. Я скучал по тебе, чувак.
Он нервно и дрожаще смеется. Эм Джей крепче сжимает его руку, и только тогда он понимает, что дрожит.
- Я тоже скучал по тебе, Хар. Все нормально? Ты в порядке?
Гарри резко кивает, его горло беззвучно дергается, когда он вытирает глаза:
- Боже, я не думал, что буду таким эмоциональным. У меня были фотографии, но это не то же самое. Я… - он качает головой, частично восстанавливая самообладание. – Привет, Эм.
- Рада тебя видеть, Хар, - говорит Эм Джей со слезами в голосе.
- Для нас накрыт стол в комнате отдыха. Я подумал… я подумал, что мы могли бы сыграть в «Прости»?
Питер давится смехом:
- В «Прости»? – спрашивает он.
Гарри пожимает плечами с печальной улыбкой:
- Показалось уместным.
Он снова смеется, вытирая глаза, чувствуя себя слезливым и ощущая влажную кожу.
- Прости, что я веду себя так из-за этого.
- Это как раз то, что нужно, - говорит Гарри со знакомой иронической усмешкой.
Он разражается хихиканьем, которое лишь слегка истерично.
- Господи, - бормочет Эм Джей. – Я не знаю, готова ли я снова иметь дело с вами обоими.
- Назад дороги нет, - говорит ей Гарри. – Вперед, давайте пойдем сядем.
Полчаса еще никогда не пролетали так быстро. Он клянется, что часы здесь идут очень быстро, но когда он проверяет свой телефон, то обнаруживает, что они идут точно. Тогда, возможно, это лиминальное пространство*.
_____________________________________________________________________________
* место, оторванное от реальности, расположенное вне времени.
_____________________________________________________________________________
Они даже не успевают закончить свою игру, но это может быть потому, что они слишком заняты разговорами. За двенадцать лет предстоит многое наверстать. Несмотря на то, что они избегают всего, что связано с Человеком-пауком, между ними троими есть о чем поговорить, чтобы занять их жалкие тридцать минут. Он делает вид, что не замечает, как Эм Джей и Гарри переглядываются каждый раз, когда он упоминает Уэйда, что он признает, что делает часто, но он ничего не может поделать с этим, так как большую часть последних пяти лет он провел рядом с Уэйдом.
Слишком рано они откладывают настольную игру и медлят, не зная, как попрощаться.
- Ты придешь с Эм Джей на следующей неделе, да? – наконец, спрашивает Гарри, теребя пальцами подол своего свитера. Это странная новая манера поведения Гарри, которую он не может соотнести со старым Гарри. Для старого Гарри было недопустимо так явно проявить нервозность. Он воспринимает это как хороший знак.
- Конечно. Уэйд может взять на себя патр… Я имею в виду, я буду здесь. Обязательно.
Гарри улыбается, так же легко прощая очередной промах, как и на протяжении всей встречи. Он ненавидит себя за то, что ищет в его глазах проблеск Гоблина, но ему становится легче дышать, когда он не находит его.
Гарри разводит руки в стороны:
- Ты все еще любишь обниматься?
Его смех переходит в шмыганье носом, и он, не колеблясь, бросается к нему в объятья и обнимает в ответ.
- Я думал, что потерял тебя навсегда, - признается он, и слезы в миллионный раз за сегодняшний день катятся по его щекам.
- Никогда, Пит. Прости, что я так долго.
- Нет, не извиняйся. Ты здесь, вот что важно. Это все, что имеет значение.
***
Эм Джей проводит его через входную дверь, но не остается, и это, вероятно, к лучшему, потому что он почти делает это.
Дверь закрывается за ним, и Уэйд выходит из кухни, и он почти делает это.
Он почти врезается прямо в него и прижимается губами к губам Уэйда. Его ноги уже движутся, а разум захлебывается от всех эмоций этого дня, и Уэйд прямо тут. В последнюю секунду он приходит в себя и вместо этого ударяется лбом о ключицу, спотыкаясь и приземляясь ему на грудь.
Уэйд ловит его, конечно, ловит, и смеется.
- Полегче, малыш. У тебя был чертовски трудный день. Предлагаю расслабиться с каким-нибудь модным соком и Диснеем 90-х. Может быть, массажем, если ты будешь мил со мной. Что думаешь?
- Я люблю тебя, - бормочет он в его рубашку.
Он никогда не был так счастлив.
Нет, не счастлив. Не совсем. Он никогда не был таким умиротворенным. У него никогда не было такого, чтобы одновременно столько всего проходило хорошо. Тетя Мэй здорова, счастлива и изливает свою любовь на город через F.E.A.S.T. Эм Джей вернулась и прочно вошла в его жизнь, они могут без всяких колебаний шутить, смеяться и звонить друг другу посреди ночи. И Гарри… Боже, Гарри. С ним все в порядке. С ним все в порядке, и он планирует снова увидеться с ним через неделю.
Так что, возможно, он счастлив. Он так счастлив, что сходит с ума от этого.
Уэйд хихикает и целует его в макушку:
- Я тоже тебя люблю.
Но не так. Он не любит так, как любит его Питер. Не так.
- Нет, Уэйд. Я действительно тебя люблю.
Смешки Уэйда стихают, он кладет подбородок на его макушку и тихо говорит:
- Я знаю.
Но он не знает.
Потому что он любит его. Он любит его. Он любит его. Он любит его.
Но Уэйд никогда не узнает, потому что не слышит его, когда он это говорит.
- Я люблю тебя, - шепчет он.
- Я тоже тебя люблю, - отвечает Уэйд.
Но не так. Не так, как Питер любит его.
Не так.
@темы: Deadpool, перевод, Spider-Man
-
-
31.10.2023 в 23:38Прям хочется их побить
Спасибо за перевод!
-
-
01.11.2023 в 18:31