Название: Paradise (spread out with a butter knife)
Автор оригинала: Sarah_Sandwich
Оригинал: archiveofourown.org/works/26399314?view_full_wo...
Пэйринг: Питер Паркер / Уэйд Уилсон
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Он вздыхает с того места, где лежит, подбоченившись, и гравий с крыши впивается ему в позвоночник:
- Я потерял свою работу. Свою… другую работу. Ту, которая действительно оплачивает счета.
Он не хочет размышлять о том, почему из всех людей он рассказывает именно Дэдпулу. Конечно, его отчаянная нехватка друзей никакого отношения к этому не имеет. Эм Джей в Калифорнии в погоне за своей мечтой, Гарри проходит курс психиатрического лечения, и к нему не допускаются посетители (не чтобы это имело значение, поскольку они внесли Питера в черный список после прошлого раза), а Гвен… Ну.
И не похоже, что он может поговорить с тетей Мэй без того, чтобы она не обеспокоилась тем, что он умрет от голода под мостом или что-то в этом роде, так что… остается Дэдпул. Блин, когда его жизнь успела стать такой жалкой?
Или: рассказ, в котором Питер и Дэдпул в буквальном смысле являются родственными душами, но не осознают этого буквально годы, потому что они буквально идиоты.
Глава 4 (Часть 1)
Автор оригинала: Sarah_Sandwich
Оригинал: archiveofourown.org/works/26399314?view_full_wo...
Пэйринг: Питер Паркер / Уэйд Уилсон
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Он вздыхает с того места, где лежит, подбоченившись, и гравий с крыши впивается ему в позвоночник:
- Я потерял свою работу. Свою… другую работу. Ту, которая действительно оплачивает счета.
Он не хочет размышлять о том, почему из всех людей он рассказывает именно Дэдпулу. Конечно, его отчаянная нехватка друзей никакого отношения к этому не имеет. Эм Джей в Калифорнии в погоне за своей мечтой, Гарри проходит курс психиатрического лечения, и к нему не допускаются посетители (не чтобы это имело значение, поскольку они внесли Питера в черный список после прошлого раза), а Гвен… Ну.
И не похоже, что он может поговорить с тетей Мэй без того, чтобы она не обеспокоилась тем, что он умрет от голода под мостом или что-то в этом роде, так что… остается Дэдпул. Блин, когда его жизнь успела стать такой жалкой?
Или: рассказ, в котором Питер и Дэдпул в буквальном смысле являются родственными душами, но не осознают этого буквально годы, потому что они буквально идиоты.
Глава 4 (Часть 1)
Глава 4 (Часть 1). О, мое сердце.
Два года и одиннадцать месяцев с момента начала
Руки обвиваются вокруг торса Питера и утаскивают его от стола.
Он недовольно кряхтит и упирается пятками, чтобы не перевернуть стул, одной рукой без особого энтузиазма хлопая по его рукам на своей талии, в то время как другой пытается пролистывать статью, которую он цитирует в своем докладе по физике.
- А-а, Пити. Тебе нужен отдых. Я знаю, что он дерьмово выглядит. Как вы думаете, почему я пытаюсь заставить его сделать перерыв?
- Не сейчас, - бормочет он, просматривая статью воспаленными глазами. Выпускные экзамены через две недели, а ему еще нужно закончить три крупных проекта, а потом…
Руки сжимаются и отрывают его от ноутбука.
Стул вращается после него, его измученный позвоночник трещит и хрустит, когда он вынужден выпрямиться впервые за несколько часов.
- Уэээйд, - скулит он, хватаясь за клавиатуру, когда Уэйд тащит его к дивану.
- Не-а, - оживленно говорит Уэйд. – Я позволил тебе починить твои веб-шутеры, ответить на твои электронные письма и пообщаться с твоими приятелями по науке о вашем ботанск…
- Они были моими партнерами по проекту на выпускном экзамене по химии, который стоит половину итогового балла, - огрызается он, ущипнув чувствительную кожу на трицепсе Уэйда в отместку за то, как тот прижимает его к своей груди, и они падают с мягким шлепком на диван.
- Дело в том, что я здесь уже несколько часов, а ты не останавливаешься. – Уэйд переворачивает их набок, так что его спина прижата к груди Уэйда. – Мы должны были потусоваться вместе. Ты ведь слышал о такой мелочи, как расслабление, верно? Может быть, пропустишь сегодняшнюю ночь? Ничего не всплывает в памяти?
- Никогда с ней не встречался. – Он сдвигается так, что колено Уэйда больше не впивается болезненно в заднюю часть его бедра, и Уэйд пользуется возможностью переплести их лодыжки. – Послушай, у меня нет времени на…
- Чушь собачья. Проигнорируй что-нибудь.
Он с силой втягивает воздух, отповедь вертится на кончике языка, но Уэйд резко тычет его между ребер, и дыхание со свистом выходит из него.
- Я не имею в виду забить на все, но тебе не обязательно быть идеальным во всем. Время от времени тебе нужен перерыв, даже если тебе кажется, что ты можешь бежать вечно…
- От тревоги и страха неудачи? – язвительно вставляет он. – Почему мы обнимаемся?
- Пфф, мы не обнимаемся, Пити Пирожочек.
Странно. Если они не обнимаются, то почему он так остро ощущает тело Уэйда, прижатое к его спине, и его руки, обхватывающие его грудь. Конечно, было бы удобнее, если бы его руки не были прижаты к бокам, но не потребовалось бы много сил, чтобы ослабить хватку Уэйда, и… и… Ну, он предпочитает пока остаться здесь. Теперь, когда его нос не приклеен к ноутбуку, ему трудно держать глаза открытыми, а Уэйд теплый, как одеяло с подогревом.
Это единственные причины, по которым он хочет остаться в его объятиях. Ага. Единственные.
- Возражений не будет? – спрашивает Уэйд. – О, черт, думаю, мы вмешались слишком поздно. Он спекся.
Он вздыхает и ударяет головой о грудь Уэйда:
- Заткнись и расскажи мне, почему ты думаешь, что это не обнимание.
- Ооо, это вызов! Я давно хотел освежить свои навыки в интерпретирующем танце… Эй! Ты пытаешься обмануть меня? Ну уж нет! Тебе так просто не избежать схватки со стариной Дэдпулом.
- Это не… - вздыхает он. Он слишком устал, чтобы спорить о семантике. – И что теперь? Мы просто… лежим здесь? – Он даже не заметил, насколько стемнело. Когда он только сел за стол, солнце отражалось от мокрой от дождя парковки и почти ослепляло его всякий раз, когда он выглядывал в окно. Теперь же длинные тени ползут по полу и затемняют углы, в то время как голубой свет мигает от приглушенного телевизора.
- Я могу сделать телевизор погромче?
- Ммм, но это разрушит твою хватку, - бормочет он, уступая победу своим тяжелым векам, а его сухие зудящие глаза ликуют от облегчения.
- Тогда я расскажу! – радостно восклицает тот.
Конечно, без необходимости смотреть, он позволяет себе легкую улыбку, которую Уэйд не видит со своего места:
- Однозначно, это наказание несоизмеримое с преступлением.
- О, мы переходим на труднопроизносимые слова? Я тоже могу экстраполировать жаргон.
Эта фраза не работает, но у него отсутствуют мыслительные способности, чтобы возразить, и, кроме того, Уэйд не дает ему шанса. Он не уверен, какой сериал они смотрят, но, по словам Уэйда, все там – своего рода секс-работники, и все они находятся в полиаморных отношениях.
Он засыпает прежде, чем узнает, как Джесс и Уилсон называют своего домашнего страуса.
- Сейчас четыре утра, Пити. Почему ты все еще не спишь?
- Сейчас четыре утра, Уэйди. Почему ты в моей квартире? – он обезьянничает со всей язвительностью, на которую способен.
Он не отворачивается от своего ноубука и не убирает пальцы с клавиш, хотя и не напечатал ни единого слова за… ну, какое-то время. Время – это человеческая концепция. Оно не реально. Это вымысел. Это то, что люди изобрели, чтобы придать миру смысл, измерить что-то огромное, неясное и неизмеримое. Кто он такой, чтобы плевать в лицо вселенной и осмеливаться предполагать, что он может определить, что значит быть живым?
- Лааадно, я собираюсь закрыть его. Следи за своими маленькими паучьими пальчиками!
Он едва успевает отдернуть руки, когда Уэйд захлопывает его ноутбук.
- Эй! – Он со скрипом поворачивается на стуле и свирепо смотрит. По причине, в которую он не желает вникать, Уэйд полностью облачен в свой костюм Дэдпула, с оружием и всем прочим. – Ты вообще думаешь, что ты…
- Ах-ах! Больше не думай! Просто спи. – Он выхватывает что-то из одного из своих подсумков и чуть не бьет этим его по лицу, когда подсовывает это ему под нос и раскачивает, как маятник. – Ты засыпаааешь. Тебе оооочень хооочется спааать!
Он выдергивает золотые карманные часы из руки Уэйда и непонимающе смотрит на них у себя на ладони. Он никогда не поймет, что Уэйд хранит в своих подсумках и зачем.
- Ты пытаешься загипнотизировать меня? Зачем тебе вообще это нужно?
- Чтобы загипнотизировать тебя, конечно! – оживленно говорит он, а затем добавляет более серьезно, - ты не заботишься о себе, Пити.
- Тоже мне новость, - ворчит он.
Он бросает часы на стол и проводит рукой по волосам. Он сказал, что сейчас четыре утра? На улице темно. Из окна на него смотрит его отражение: желтоватая кожа, темные круги под глазами и неопрятная клочковатая щетина на подбородке. Отражение Уэйда наклоняется:
- Пора спать, - шепчет он ему на ухо.
Затем его руки ложатся ему на плечи и насильно уводят в спальню.
- Почему ты полностью экипирован? – спрашивает он вместо того, чтобы сопротивляться. Он устал. И если сейчас действительно четыре часа, то у него занятия через пять часов.
- Только что вернулся.
- Откуда?
- С задания. Вот почему меня не было здесь всю неделю. Приятно видеть, что ты занимался уходом за собой, пока меня не было. Ты знаешь…
Он перестает слушать его.
Его не было неделю? Он был на задании? Как правило, Уэйд довольно часто появляется. Как правило, он приходит домой после учебы и обнаруживает его загружающим в его холодильник продукты, которые, как тот твердо уверен, предназначены для его личной выгоды, а значит, не являются благотворительностью, или он укладывает его спать на диване прямо в костюме, или перелопачивает кладовку в прихожей, чтобы иметь возможность положить туда еще одно одеяло.
Он не должен расстраиваться из-за того, что не заметил его отсутствия. Он был занят. Выпускные экзамены начинаются через несколько дней, а он все еще старается завершить свою проектную работу с минимумом компетентности, совмещая при этом свои обязанности Человека-паука и свою постоянную должность лаборанта или стажера Тони, ну или кто он там есть.
Его колени ударяются о матрас, и он падает на простыни. Они странно пахнут. Когда он в последний раз менял их?
- Вот и хорошо, Пити Пирожочек, - воркует Уэйд. Он выдергивает одеяло у него из-под ног и накрывает им, подтыкая под подбородок.
Он утыкается в подушку. Он все еще полностью одет в джинсы и фланелевую рубашку, но ему чертовски удобно, так как таким образом он может идти прямо на занятия, не беспокоясь о том, чтобы помнить о штанах.
- Эй, Уэйд, - бормочет он, его разум уже затуманен сном.
- Да, мой хороший? Мой дорогой? Мой крошка паучок, сладкий…
- Я тебя ненавижу.
Уэйд фыркает и целует через маску его в висок:
- Я тоже тебя люблю, Пити. Не думай, что я позволю тебе проспать завтрак! Как бы мило ты не выглядел со своими встрепанными волосами и няшным сонным личиком. Питательные вещества необходимы, а завтрак – это…
- Убирайся из моей комнаты, Уэйд.
- Я здесь! Я здесь!
Запыхавшись, он втискивается в очередь, одной рукой поправляя мягкую красную шапочку на голове, а другой расстегивая молнию на своей мантии, пока они медленно гуськом продвигаются к актовому залу.
- Эм, это не твое место, - говорит парень позади него.
- О, виноват, простите! – Он выходит из очереди и осматривает ее в поисках еще одной пары белых мантий, чтобы разделить их своей красной. – Как неловко. Мы все одеты в одно и то же!
Парень бесстрастно смотрит на него.
Уф. Сложная публика.
Невысокая фигура в белом машет ему рукой из дальнего конца очереди. С облегчением он спешит к ней. Все верно. Теперь он вспоминает хорошенькую азиатку, над которой возвышался во время репетиции. Все это время она играла в «Splatty Spidey» на своем телефоне, по иронии судьбы защищенная от обнаружения настоящим Паучком. Она практически так же хороша в передвижении на паутине, как и он.
- Что не так с этим парнем? – шепчет голос позади него, столь же отчетливый для него, как если бы он стоял рядом. – Каждый раз, когда я его вижу, он излучает огромную энергию безумного ученого.
- Специальность «Химическая инженерия». Эта программа ломает людей. Они все такие.
- Кто-нибудь еще чувствует запах гари?
Его руки тянутся к шапочке, чтобы убедиться, что та все еще прикрывает обожженное место у него на голове. Мутант, бросающий огненные шары, не сдался так легко, как он предполагал. Ему следовало оставить его Уэйду, но снова его высокомерие взяло вверх, и теперь его костюм нуждается в серьезном уходе, и ему придется не снимать шапку ни для каких фотографий, которые захочет тетя Мэй после всей этой торжественной церемонии.
- Думала, что ты не придешь, - говорит азиатская девушка, пока он движется вслед за ней и старается не наступить ей на пятки, когда очередь останавливается и беспорядочно шевелится на месте.
- Моя тетя буквально убила бы меня, если бы я пропустил. Ты бы видела выражение ее лица, когда я сказал ей, что не собираюсь идти, и они могут отправить мне диплом по почте.
Она смеется.
- Тихо! – один из администраторов пристально смотрит прямо на него. – Это торжественная церемония, а не время общения.
- О, Питер.
- Мэээй, - скулит он, но не убирает ее руки со своих щек.
Ее глаза блестят от слез, когда она улыбается:
- Я так переживала, что ты не вернешься и не закончишь учебу. Я так горжусь тобой. Бен тоже бы гордился.
У него щиплет глаза:
- Мэй, - снова говорит он.
Она гладит его по щеке и, наконец, отступает. Выпускники и их близкие толпятся вокруг них, болтая и фотографируясь, в то время как дети гоняются друг за другом по траве, не заботясь о том, чтобы поддерживать блеск своих туфель, сжигая энергию, накопившуюся за долгую и утомительную церемонию.
- Давай пообедаем, - говорит Мэй. – На 36 улице есть бистро, в которое мы с подружками начали ходить. Оно неподалеку от того магазина, который тебе нравится. Тот, который с конструкторами.
Он не был в том магазине с четырнадцати лет, когда его карман раздувался от денег на день рождения за два года и добытых центов из всех мест, где он только мог их найти, однако Мэй помнит.
- Да, мы можем…
Раздается крик и грохот, когда что-то проносится со свистом вокруг здания и врезается в припаркованную машину в конце улицы. На ноги, пошатываясь, поднимается фигура, одетая в облегающий костюм с чем-то вроде авиационных очков на лице.
- Что за чертовщина, - бормочет Мэй, когда толпа выпускников вытягивается, чтобы разглядеть получше.
- Эмм, - говорит он, уже пятясь к узкому переулку, - вообще-то, я…
- КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ, Я НЕ ВИНОВАТ! – нескладно выводит знакомый голос, после чего Дэдпул падает на тротуар с треском, от которого сводит живот.
- Что это было? – спрашивает кто-то.
- Вероятно, его малоберцовая кость, - ворчит он, сфокусировав взгляд на хромоте Уэйда.
Идиот. Большой тупой идиот.
Человек в очках карабкается прочь, подошвы его ботинок испускают искры, а иногда и небольшой выброс энергии, который поднимает его на несколько дюймов над землей, прежде чем погаснуть и оставить его ковылять дальше.
Дэдпул обходит припаркованную машину и поднимает руку, выкрикивая: «Теперь ты водишь!», - когда стреляет из электрошокера ему в спину.
Тот падает на землю, подергиваясь, когда Дэдпул, болтая, тащится к нему:
- Я же говорил тебе, что у Паучка выходной. Если ты хотел хорошей погони по всему городу, тебе следовало подождать до завтра, чтобы устроить свою небольшую увлекательную игру. Паучья башка обожает такие штуки. Что касается меня, то я скорее хищник в зарослях. Ты не узнаешь, что я там, пока я не нападу, а потом уже слишком поздно.
Он плюхается рядом с ним, неловко выставив одну ногу, и тычет в его ботинки:
- Реактивные ботинки, да? Мне бы не помешали реактивные ботинки.
Питер прищуривает глаза и скрещивает руки на груди. Если Уэйд придет на их следующее патрулирование в гребаных реактивных ботинках, он очень разозлится.
- Боже, какие у тебя крошечные ножки! Так нечестно!
О, слава богу.
- Ну, это было бодряще, - говорит Мэй с веселой улыбкой. – Обед?
Он чувствует запах торта из коридора. Пока он проворачивает ключ в замке, суп и сэндвичи из бистро сдвигаются, освобождая место для десерта, и он влетает в квартиру.
- Черт!
Уэйд падает на пол у его ног, когда стремянка опрокидывается из-под него.
- Что…
Он моргает, пораженный обилием красок в своей обычно сдержанной в этом отношении квартире. Сдержанной, но не в эстетически высокомерном смысле – при всем при этом я-беден-до-невозможности-а-диванные-подушки-чертовски-дорогие-просто-так. Уэйд, должно быть, выгреб магазин подарков, судя по огромному количеству бумажных гирлянд, баннеров, воздушных шаров и блестящих вырезок из фольги, прикрепленных к каждой поверхности. Он буйства красок нет никакого спасения.
- Ты рано, - обвиняет Уэйд, лежа на спине, с полоской муки на лбу без маски и фиолетовой лентой, обвитой вокруг него, как боа, зацепившись за подсумки на поясе и завязки на фартуке с надписью «Поцелуй жулика*»
_____________________________________________________________________________
* Видимо переделанная фраза вместо поцелуй повара «Kiss the Cook» в поцелуй жулика «Kiss the Crook». Фраза «Kiss the Cook» обозначает восторг от еды.
_____________________________________________________________________________
- Э-э-э….
- Кто вообще врывается в дверь? – продолжает Уэйд, поднимаясь на ноги и дергая за ленту, но только еще больше запутываясь.
- Я почувствовал запах торта.
- О черт, торт! – Лента развевается у него за спиной, когда он устремляется на кухню.
Он плетется за ним, осматривая украшения и отпихивая на ходу несколько воздушных шариков.
Уэйд должен был патрулировать. Он обещал следить за городом, чтобы ничто не отвлекало его от тети Мэй. Он до сих пор в шоке от того, что это сработало. Сегодня впервые за много лет он смог провести время с Мэй и не вспомнить внезапно о неотложной задаче, которая повлекла бы за собой необходимость бросить ее, чтобы натянуть на себя свой костюм в грязном переулке. Это было здорово. Она казалась счастливой.
- Попросил об услуге Хорька, - говорит Уэйд в духовку, голыми руками вытаскивая незнакомую круглую форму для торта. – Ауч! Черт! Горячо! Он следил за полицейскими сканерами, чтобы я мог заниматься декорированием между кризисами.
Питер открывает кран:
- Я бы хотел, чтобы ты этого не делал.
Уэйд подставляет руки под струю, и они наблюдают, как его розовая, покрытая волдырями кожа заживает, пока снова не становится покрытой шрамами, но здоровой.
- А я бы хотел, чтобы у тебя были прихватки, но вот, имеем то, что имеем.
- У меня нет?
Уэйд бросает на него взгляд, вытирая руки о фартук:
- Кухонных полотенец тоже нет. Ты вообще использовал свою духовку для чего-нибудь, кроме замороженной пиццы?
- Э-э… - он напряженно думает. Наверняка что-то было… Хотя бы чесночный хлеб? Нет?
Уэйд качает головой, прищелкивая языком, когда осторожно ставит форму для торта на решетку для охлаждения, которая, как знает Питер, ему не принадлежит.
- Тебе не обязательно было делать все это, - говорит он. – Это всего лишь диплом. Я даже не знаю, смогу ли я…
- Ты это сделал! – парирует Уэйд, уперев руки в бока. – Ты тяжело работал ради этого, так что, черт возьми, мы будем праздновать! Кроме того, ты сказал, что это очень важно для твоей тети, так что я не хочу, чтобы что-то все испортило.
Он мог бы поцеловать его.
Он сжимает кулаки под мышками и, обращаясь к ботинкам Уэйда, говорит:
- Она… да. Это было действительно здорово. Так что… спасибо.
Он встречается взглядом с Уэйдом, и дразнящая улыбка сползает с губ Уэйда, шутка, которую тот собирался отпустить, теряется из-за выражения его лица.
В груди сжимается, сердце колотится, и он делает единственное, что имеет смысл, учитывая внезапное напряжение, охватившее комнату.
- Я, э-э, в ванную.
Он удирает по коридору и захлопывает за собой дверь, вздыхая с облегчением. В своем взволнованном состоянии ему требуется мгновение, чтобы заметить букет шаров на бачке унитаза и красно-белые ленты, обрамляющие зеркало и висящие на занавеске для душа.
Из него вырывается задыхающийся смех.
- В туалете, Уэйд? – восклицает он.
- Мне нужно поддерживать атмосферу, - кричит Уэйд. – Я и не ждал, что такой гремлин, как ты, поймет!
- Больше никаких тортов, - умоляет Питер.
Уэйд потрясенно выдыхает:
- Ты изменился. Не так давно было время, когда ты бы…
- Мне тридцать, я все тот же.
- Без разницы. Я будто тебя больше не знаю.
- Ты старше меня!
- Телом, может быть, но не духом.
- Что значит «может быть»?
- Не думаю, что я старею. Мне навсегда двадцать пять, малыш. Так что ты совратитель малолетних.
- Ой, я тебя умоляю! Пять лет – это ничто. Кроме того, тебе было, сколько, тридцать четыре, когда мы познакомились? Тридцать пять? Это…
- Думал, мы уже выяснили, что мне навсегда двадцать пять.
- Ты трепло, - говорит он, вставая и потягиваясь. – Я именинник, а это значит, что ты должен прибраться, пока я буду дремать.
Он игнорирует возмущенный вопль Уэйда и уходит в свою комнату, чтобы впасть в неминуемую пищевую кому. Сегодняшний день проверил его на прочность. Он умеет управляться с едой, это никогда не было проблемой, даже до того, как укус паука усилил его метаболизм, но сегодня тетя Мэй устроила пир, достойный королей, как будто это могло скрыть тот факт, что они празднуют еще одно главное событие без Бена. Как будто они оба, независимо друг от друга, не осознавали, что ему осталось всего несколько лет, чтобы перешагнуть через возраст Бена. Что прошло в два раза больше времени с тех пор, как они потеряли его.
Они притворялись, что это просто счастливый праздник, но призрак дяди Бена тяжело давил на них обоих, поэтому, чтобы скрыть мрачную атмосферу вечеринки на двоих, он съел больше, чем обычно.
После этого он пришел домой на вечеринку по поводу дня рождения в исполнении Уэйда, которая… Ну, она была больше похожа на похороны. С черными декорациями и тусклым освещением они «оплакивали потерю его юности» под оркестровый саундтрек и последующим марафоном тортов. Поскольку рядом не было никого, кто мог бы его остановить, а он был не в состоянии выбрать какой-то один вкус, так как Уэйд испек пять тортов.
Это было приятнее, чем должно было быть, но теперь он выжат, как лимон, и может взорваться, если съест еще кусочек, так что, очевидно, сейчас идеальное время для вселенной, чтобы напомнить ему, что он во власти любой ее прихоти.
Не успевает его лицо коснуться подушки, как раздается стук во входную дверь.
Он стонет, когда Уэйд весело отвечает на стук. Что важнее? Сохранить свою связь с Дэдпулом в секрете от того, кто стоит у его двери в такой поздний час? Или остаться там, где он есть, и не двигаться с места в течение недели?
- Золотко! – выкрикивает Уэйд. – Твоя тайная жена здесь и она жаждет крови! Я не стану обвинять тебя, если ты выпрыгнешь из окна… Оу! Она сердитая, Пити! Уноси ноги! Я задержу ее!
О чем, черт возьми, он говорит? Тайная жена? Чего?
Он стонет в подушку, а затем поднимает лицо и кричит в ответ:
- У меня нет жены, Уэйд!
Он неохотно поднимается с кровати и плетется к двери. У него нет на это сил. И нет, тридцатилетие здесь ни при чем.
- Тогда твоя бывшая! Любовница? Родственная душа? Сексуальная кузина?
- О чем…
Он выходит из своей комнаты и забывает дышать. Все его мышцы деревенеют, а мозг скрежещет до полной остановки.
- Совершенно уверен, что ты должна меня бояться, - говорит Уэйд не кому иному, как Мэри Джейн Уотсон.
Эм Джей?! В Нью-Йорке?!
Эм Джей (в его квартире) усмехается. У нее другая прическа. Она, как всегда, восхитительно рыжая, а челка ее по-прежнему рваная, но ее волосы короче, чем раньше, и едва касаются плеч, когда она отбрасывает их привычным движением.
- Хорошая попытка, но я знаю, что у по-настоящему страшных парней безупречная кожа и брови правильной формы.
- О черт, - говорит Уэйд и расплывается в улыбке во весь рот. Он складывает ладони рупором и вопит, - злая и умная, Пити! Тебе лучше… Оу! Привет, малыш. Ты должен был выпрыгнуть из своего окна. Виноват, моя ошибка. Мне следовало быть более конкретным.
- Эм Джей? – хрипит он.
Она улыбается, яркая, красивая и непринужденная, как и всегда.
- Привет, Тигр, похоже ты сорвал джекпот, - говорит она, бросая многозначительный взгляд на Уэйда, задерживаясь на его бицепсах.
- Я… Ты… Что?
Ее улыбка тускнеет:
- Можем мы… выпить кофе или еще что-нибудь?
- Все… С тобой все в порядке? С Анной?
Черт, если что-то случилось с…
- Питер остановись. С тетей Анной все хорошо. Все в порядке. Я была в городе и подумала… - она один раз сжимает и разжимает пальцы. Она нервничает. – Я подумала, что мы могли бы встретиться.
- Я… Хорошо, - произносят его губы, прежде чем мозг успевает решить, хорошая это идея или нет. Он не видел Эм Джей с тех пор… с тех пор, как все произошло.
- Ну, это все так неловко, - говорит Уэйд, упирая руки в бока. – Я не взял с собой ни одного коктейльного платья! Полагаю, я смогу обойтись без…
- Уэйд, - перебивает он. Он облизывает губы. – Просто… останься здесь, хорошо?
Уэйд серьезно разглядывает его из тени своего капюшона:
- Ладно, хорошо, но ты позвони мне, если она попытается что-нибудь отколоть. Я знаю, что ты у нас крутой парень, - он дважды подмигивает, - и все такое, но нет ничего постыдного в…
- Она знает, что я Человек-паук, Уэйд.
- Вот дерьмо? – он снова смотрит на Эм Джей, как бы в новом свете. – Подожди, - он понижает голос до шепота, - она на самом деле твоя жена? Я раньше валял дурака, но если…
- Она не моя… Не в этом смысле. Просто… Мы поговорим позже, хорошо?
Его кроссовка скрипит по грязной плитке, когда он беспокойно покачивает коленом. Красно-синяя вывеска на витрине окрашивает Эм Джей в фиолетовый цвет, и гудение неона наполняет его мозг, пока не проникает под кожу. Красный винил скрипит, когда он меняет положение, потянувшись за другой салфеткой, чтобы присоединить ее к собратьям в измельченной куче перед собой.
Это неправильно.
Они не должны быть здесь.
Их должно быть четверо, а не двое. Локоть Гарри должен врезаться в него, пока он дико жестикулирует. Эм Джей должна быть прижата к окну, чтобы Гвен не пришлось скользить по липкой скамейке и пачкать юбку.
Они должны быть шумными – шутить, смеяться и воровать картошку фри друг у друга, пока Стэн не выгонит их, чтобы он мог закрыться.
Это не должно быть так.
Он переводит дыхание:
- Можем мы…
- Да, - говорит Эм Джей, ее плечи расслабляются, когда она отодвигает свой нетронутый кофе и выскальзывает из кабинки.
Он спешит сделать то же самое:
- Я не был здесь с тех пор, как…
- Так же. Я не знаю, о чем я думала.
Она бросает на стол двадцатку – несусветная сумма за два кофе и картошку фри, которая так и не появилась на столе.
Колокольчик над головой звенит, когда он выходит в липкую, удушливую жару, упрямо укутывающую город толстым одеялом, несмотря на поздний час.
Он не осознает, куда они направляются, пока Эм Джей не проходит под кладбищенской аркой. Она поворачивается и смотрит на него, когда его кроссовки останавливаются.
Разве закусочной было недостаточно? Обязательно ли им это делать? Обязательно ли им делать это сегодня вечером?
Она сжимает руки в кулаки и расслабляет их:
- Мэй сказала, что сегодня утром шел дождь, так что ты еще не навещал его. Я подумала…
Оу.
Бен.
- Э-э, да. – Он потирает затылок. – Верно. Мы можем… Да.
Он проходит мимо нее, направляясь по знакомой извилистой мощеной дорожке. Она ненадолго отстает, приноравливаясь к его шагу рядом с ним, пока темные листья трепещут над головой, а деревья отбрасывают длинные темные тени на дорожку, вдоль которой высятся надгробия.
- Прости, я просто предположила, - говорит она, слишком тихо и сдержанно.
Неужели действительно прошло десять лет с тех пор, как он видел ее в последний раз? Они были порознь столько же, сколько были друзьями. Уму непостижимо.
- Нет, я… все в порядке. Он всегда питал к тебе слабость.
Раньше с Эм Джей никогда не было так неловко. Они всегда были уверены в своих отношениях друг с другом – была ли это острая неприязнь при их первой встрече или неохотная терпимость, которая в конечном итоге сменилась яростной преданностью и привязанностью, которые скрепили их группу друзей во всех перипетиях вступления во взрослую жизнь.
Он ненавидит нерешительность, многозначительные паузы и оплошности. Даже когда они ненавидели друг друга, по крайней мере, они были уверены в этом и знали, как действовать и что говорить.
Они останавливаются и вместе смотрят на серый камень, выступающий из земли перед ними в сумрачной ночи. Теперь здесь этого не чувствуется. Но он помнит, когда тот был чист, только что установлен и ужасающ. Теперь тот затерт и привычен. Он не уверен, что хуже.
Он засовывает руки в карманы, слегка шмыгает носом в тишине, остро ощущая присутствие Эм Джей рядом с собой, чужое присутствие.
Она прочищает горло, и его взгляд устремляется на нее, когда она опускается на колени на влажную траву, поджимая под себя ноги.
- Привет, дядя Бен, - говорит она, складывая руки на коленях, - извини, что прошло столько времени. Ты же знаешь, я всегда в погоне за чем-то. – Она снова прочищает горло и наклоняет голову. – Помнишь… Помнишь, как ты сказал мне, что я способна на все? Ты сказал, что если я буду сохранять хладнокровие и сосредоточу свои усилия, то смогу сделать все, что захочу. Я никогда этого не забывала, но… думаю, что я уже давно двигаюсь не в том направлении, а, эмм… найти дорогу назад очень сложно.
Она делает глубокий вздох и вздергивает подбородок, бунтарски выравнивая шею:
- Но если Пит сможет выбраться из своей фазы рубашек поло, то и я смогу справиться с этим.
Он фыркает, не в силах сдержаться, и Эм Джей ухмыляется ему через плечо, ее глаза наполнены слезами, но она сдерживает их.
- Рубашки поло были в моде, - говорит он ей.
- Не в том виде, как ты их носил, - возражает она – естественно и непринужденно.
Он вынимает руки из карманов и присоединяется к ней на траве:
- Не будем притворяться, что я доверяю твоему суждению. Может быть, ты забыла о химической завивке, которую сделала на первом курсе, но…
- Не начинай.
- Ты сама начала это.
Они улыбаются друг другу, и на мгновение кажется, что последних десяти лет никогда не было. Эм Джей никогда не убегала в Калифорнию. Он никогда не сидел один в своей квартире и не отпускал ее без борьбы. Они никогда не переставали быть друзьями.
Затем она моргает, и ее взгляд опускается на колени.
- Помнишь, как ты ударила Флэша? – спрашивает он. – Он вел себя еще более невыносимо, чем обычно, и ты просто сорвалась.
- Он не мог заткнуться, - говорит она, и ее глаза сверкают знакомым огнем, когда она прищуривается, глядя на него. – Он продолжал настаивать на том, что я становлюсь чересчур политизированной каждый раз, когда я поднимаю тему сексизма в Голливуде, хотя это и не политика. Это моя повседневная жизнь. Если насилие – это то, что заставляет его слушать, тогда я сделаю то, что должна.
- Это было эффективно.
- Чертовски верно.
Он делает вдох и говорит, обращаясь к своим коленям.
- Мне очень жаль, Эм Джей. Хотел бы я… - его голос срывается. – Жаль, что я не могу…
Она кладет руку ему на колено и говорит:
- Я не виню тебя, Пит.
Он делает вдох:
- Ты всегда так говоришь, но…
- На этот раз я серьезно.
Он встречается с ней взглядом, и она поднимает подбородок, ее глаза блестяще-зеленые и наполненные слезами.
- Это была не твоя вина. Это никогда не было твоей виной. Мне очень жаль, что я заставила тебя так думать. Я буду повторять это, пока ты не поверишь, если придется.
Он смеется сквозь слезы, несколько из которых срываются с глаз и скатываются по его щекам:
- В году не хватит дней для этого, Эм.
Ее губы дрожат, а затем она притягивает его к себе в отчаянном объятии одной рукой:
- Прости.
Он смеется и вытирает щеки:
- Мы стоим друг друга.
- Ты по-прежнему мой лучший друг, - яростно говорит Эм Джей, сжимая его плечо. – Ты всегда им будешь. Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это. Ты заслуживаешь…
- Не надо. Все нормально. Она была… Я понимаю. Мы оба были в раздрае из-за случившегося. Тебе не нужно извиняться. Тут нечего прощать.
Эм Джей бросает на него взгляд, как будто она не согласна, но не спорит.
У него возникает ощущение, что она будет продолжать извиняться до тех пор, пока не почувствует, что этого достаточно, независимо от того, что он скажет.
- Ты навещала Гарри? – спрашивают его губы еще до того, как его мозг успевает сформулировать вопрос.
Она опускает взгляд и качает головой:
- Подумала, что сначала я должна увидеться с тобой, а потом, возможно, мы могли бы…
- Нет, - говорит он.
Она удивленно поднимает на него глаза.
- Я не могу, - говорит он. Не после последнего раза. Ярость и боль в глазах Гарри будут мучить его всю оставшуюся жизнь. – Меня внесли в черный список. Я… Я вреден для его исцеления и психического здоровья.
Эм Джей поджимает губы, но вместо того, чтобы начать спорить с ним, она кивает, хотя он видит, что она с этим не согласна.
- Ты смотрел какие-нибудь мои фильмы? – неожиданно спрашивает она.
- Э-э, нет, - признается он, а затем спешит добавить, - но они у меня есть! Я просто… ну, знаешь, время и… - Ему, вероятно, не нужно объяснять ей, как больно ему было видеть ее, но больше не дружить с ней.
- Все? – спрашивает она, и ее губы изгибаются в легкой усмешке.
Он прищуривает глаза:
- Возможно.
Да, у него совершенно точно есть все фильмы, в которых когда-либо снималась Эм Джей, даже тот, где она играет любовницу без каких-либо реплик. Но что-то в выражении ее лица заставляет его неохотно признать это.
- Вечер кино? – спрашивает она.
Он закатывает глаза. Особенность просмотра фильмов с Эм Джей в том, что на самом деле ты не смотришь фильм. Фильм идет, пока она рассказывает о закулисных махинациях и интересных фактах, которые никогда не попадут на IMDb*. И хуже всего просмотр ее фильмов, который превращается в непрерывный поток информации.
_____________________________________________________________________________
* Internet Movie Database (IMDb, в переводе с англ. — «Интернет-база фильмов») — веб-сайт со свободно редактируемой и крупнейшей в мире базой данных о кинематографе. По состоянию на январь 2021 года, в базе собрана информация о более чем 6,5 млн кинофильмов, телесериалов и отдельных их серий, а также о 10,4 млн персоналий, связанных с кино и телевидением, — актёрах, режиссёрах, сценаристах и других.
_____________________________________________________________________________
Однако он вынужден признать, что это, как правило, более увлекательно, чем сам фильм.
- Ладно, хорошо.
- Твой любовник тоже приглашен, - говорит она, поднимаясь на ноги и отряхивая колени.
- Он не мой любовник.
- Мммм.
- Эта сцена, - говорит Эм Джей, наклоняясь вперед на диване, ее забытая вилка с тортом опасно зависает над ковром, - у него не должно было быть этим мармеладных мишек. Он продолжал таскать подобные вещи тайком, и, в конце концов, ему зашили все карманы, чтобы заставить его остановиться.
- Он не женат? – спрашивает Уэйд с набитым тортом ртом.
- Он республиканец.
- Фе, ну и фиг с ним. – Уэйд обмякает на диване, закидывая голову ему на плечо, надувая губы и запихивая в рот еще один кусок торта.
Он стряхивает крошку со своего плеча в лицо Уэйда, и Уэйд в отместку пытается засунуть ему в нос полный палец глазури.
Он отстраняется:
- Прекрати или я прилеплю паутиной твои руки к подушке.
- О, потому что в прошлый раз это так хорошо сработало, - говорит Уэйд, закатывая глаза. Он начисто обсасывает свой палец.
Точно. Он добился только того, что предоставил Уэйду средство воздействия и вынужден был терпеть его стенания с подушкой, пока не удалось нанести растворитель на его руки. Подушка навсегда испачкана и выглядит некрасиво.
- Так как вы двое познакомились? – спрашивает Эм Джей, наконец-то, съедая свой кусочек торта и глядя на них с лукавой искрой в глазах.
- Я влюбился* в него, как только увидел, - объявляет Уэйд без колебаний, как будто эту речь он повторял тысячу раз. – Упал так жестко и быстро, что меня вырубило, а когда пришел в себя, то оказался у его ног. Где я с тех пор и пребываю, поклоняясь.
_____________________________________________________________________________
* играет словами: I fell for – влюбился, I fell - упал.
_____________________________________________________________________________
- Он упал со здания, - сухо говорит он.
Эм Джей издает смешок:
- Мило, - и спрашивает Уэйда, - почему Нью-Йорк? Ты же канадец, да?
Доверьте Эм Джей наводить собственные справки. Ему, вероятно, следовало догадаться, что этот импровизированный вечер кино будет посвящен не только наверстыванию упущенного, но и проверке Уэйда.
- Ага! Однако все эти американские писатели, похоже, предпочитают забывать об этом.
Эм Джей бросает на него растерянный взгляд, но все, что он может сделать, это пожать плечами. Он давным-давно перестал расспрашивать Уэйда. Вероятно, примерно в то время, когда спрашивал его о выразительной маске и подсумках, которые бросают вызов законам физики, и получил вызывающую головную боль болтовню о логике комиксов и писателях, которые считают забавным, что он ломает 4-ую стену*, после чего следует занудный авторский комментарий о различиях между персонажем комиксов и персонажем фанфика, которого предпочли и почему.
_____________________________________________________________________________
* воображаемая стена между актёрами и зрителями.
_____________________________________________________________________________
Ага, именно тогда он перестал спрашивать.
- Почему ты приехал в Нью-Йорк? – спрашивает он вместо этого. – Ты так и не сказал мне.
Уэйд пристально смотрит на него:
- Из-за тебя, дурачок.
- Что?
- Я хотел, чтобы ты научил меня, как быть хорошим парнем! А еще, чтобы увидеть эту знаменитую задницу в движении. Кстати, оправдал надежды. Та первая ночь была волшебной. То как ты избил тех негодяев? Вид, как ты на паутине выбирался из переулка со всеми тако? И еще раз, когда ты оставил меня на крыше после упоминания «Оливера и компании»? Чувак, я был обречен.
Он игнорирует все, что касается своей задницы:
- Что ты собирался делать, если бы я тебе отказал?
- Взывать к Мстителям, - отвечает тот, не раздумывая. – Умолять. Все возможное.
Это… странно. Он совсем не так помнит их первые встречи. Он не заметил никакого сильного желания Уэйда становиться другим человеком. Он не уловил даже намека на то, что тот хочет начать все с чистого листа. По правде говоря, ему потребовалось несколько месяцев, чтобы понять, что их команда не была для Уэйда просто мимолетным увлечением, и даже тогда он все еще частично ожидал, что тот исчезнет, не оглядываясь, в любой момент. И только после того, как Уэйд умер в первый раз и принудил его к разговору о том, почему он избегал его, он смирился с тем, что тот останется рядом.
- Зачем? Что бы изменилось?
- Я… - Уэйд впервые замолкает, выглядя нерешительным. – Я… Я подумал, что у меня есть время, вполне можно попробовать что-нибудь новое. Вечность – это достаточно количество времени, чтобы делать одно и то же дерьмо снова и снова. И вот, что мы имеем.
Вечность? Это… Уэйд собирается жить вечно? Он никогда не думал об этом. Уэйд перестал стареть после того, как Оружие Икс активировало его регенерацию, но… вечно? Когда-нибудь Уэйд переживет его. И продолжит жить. Вечно. Ему не нравится эта мысль. Совсем не нравится. Он не хочет, чтобы тот оставался один.
- Должен сходить «по-большому»! – выкрикивает Уэйд, вскакивая и отрывая его от размышлений.
В недоумении он наблюдает, как тот мчится в ванную. Сахар действительно имеет тенденцию проходить через него довольно быстро, но это выглядело так, как будто тот убегал.
Как только дверь захлопывается за ним, Эм Джей поворачивается на своей подушке и говорит:
- Ты же в курсе, что он влюблен в тебя, да?
Его сердце трепещет. Он не может говорить об этом.
Он фыркает:
- Он увлечен Человеком-пауком. Это не… Это никак не связано со мной.
Эм Джей пристально смотрит на него:
- Ты же в это не веришь.
Его плечи опускаются:
- Возможно, это немного связано со мной, - признается он.
- Он влюблен в тебя, - настаивает она.
- Эм Джей, - умоляет он, - мы не можем? У него нет родственной души.
Глаза Эм Джей расширяются:
- Черт возьми, ты тоже его любишь. Питер Паркер!
- Тсс! Это не… Я не… Мы друзья. Вот и все. Лучшие друзья, но только лишь друзья. Это все, кем мы можем быть.
- Приятно осознавать, что некоторые вещи никогда не меняются. Ты продолжаешь себя наказывать.
Он не спорит.
- Ты идиот, - продолжает она. – Вы оба.
Он ощетинивается:
- Какое это вообще имеет значение? Он Дэдпул, а я Питер Паркер. Я не могу… даже без обстоятельств, связанных с родственной душой, мы никогда не сможем быть вместе. Мы даже не можем пойти в магазин у дома, не рискуя, что кто-нибудь узнает, что я Человек-паук.
Эм Джей, нахмурившись, откидывается на спинку дивана, слегка постукивая вилкой по пустой тарелке:
- Дай мне два дня.
- Два дня на что?
- Увидишь. У меня есть идея.
- Не делай ничего безрассудного.
Она приподнимает брови и одаривает его ровным взглядом:
- Спасибо за совет профессионала, чайник.
Он недовольно кряхтит и упирается пятками, чтобы не перевернуть стул, одной рукой без особого энтузиазма хлопая по его рукам на своей талии, в то время как другой пытается пролистывать статью, которую он цитирует в своем докладе по физике.
- А-а, Пити. Тебе нужен отдых. Я знаю, что он дерьмово выглядит. Как вы думаете, почему я пытаюсь заставить его сделать перерыв?
- Не сейчас, - бормочет он, просматривая статью воспаленными глазами. Выпускные экзамены через две недели, а ему еще нужно закончить три крупных проекта, а потом…
Руки сжимаются и отрывают его от ноутбука.
Стул вращается после него, его измученный позвоночник трещит и хрустит, когда он вынужден выпрямиться впервые за несколько часов.
- Уэээйд, - скулит он, хватаясь за клавиатуру, когда Уэйд тащит его к дивану.
- Не-а, - оживленно говорит Уэйд. – Я позволил тебе починить твои веб-шутеры, ответить на твои электронные письма и пообщаться с твоими приятелями по науке о вашем ботанск…
- Они были моими партнерами по проекту на выпускном экзамене по химии, который стоит половину итогового балла, - огрызается он, ущипнув чувствительную кожу на трицепсе Уэйда в отместку за то, как тот прижимает его к своей груди, и они падают с мягким шлепком на диван.
- Дело в том, что я здесь уже несколько часов, а ты не останавливаешься. – Уэйд переворачивает их набок, так что его спина прижата к груди Уэйда. – Мы должны были потусоваться вместе. Ты ведь слышал о такой мелочи, как расслабление, верно? Может быть, пропустишь сегодняшнюю ночь? Ничего не всплывает в памяти?
- Никогда с ней не встречался. – Он сдвигается так, что колено Уэйда больше не впивается болезненно в заднюю часть его бедра, и Уэйд пользуется возможностью переплести их лодыжки. – Послушай, у меня нет времени на…
- Чушь собачья. Проигнорируй что-нибудь.
Он с силой втягивает воздух, отповедь вертится на кончике языка, но Уэйд резко тычет его между ребер, и дыхание со свистом выходит из него.
- Я не имею в виду забить на все, но тебе не обязательно быть идеальным во всем. Время от времени тебе нужен перерыв, даже если тебе кажется, что ты можешь бежать вечно…
- От тревоги и страха неудачи? – язвительно вставляет он. – Почему мы обнимаемся?
- Пфф, мы не обнимаемся, Пити Пирожочек.
Странно. Если они не обнимаются, то почему он так остро ощущает тело Уэйда, прижатое к его спине, и его руки, обхватывающие его грудь. Конечно, было бы удобнее, если бы его руки не были прижаты к бокам, но не потребовалось бы много сил, чтобы ослабить хватку Уэйда, и… и… Ну, он предпочитает пока остаться здесь. Теперь, когда его нос не приклеен к ноутбуку, ему трудно держать глаза открытыми, а Уэйд теплый, как одеяло с подогревом.
Это единственные причины, по которым он хочет остаться в его объятиях. Ага. Единственные.
- Возражений не будет? – спрашивает Уэйд. – О, черт, думаю, мы вмешались слишком поздно. Он спекся.
Он вздыхает и ударяет головой о грудь Уэйда:
- Заткнись и расскажи мне, почему ты думаешь, что это не обнимание.
- Ооо, это вызов! Я давно хотел освежить свои навыки в интерпретирующем танце… Эй! Ты пытаешься обмануть меня? Ну уж нет! Тебе так просто не избежать схватки со стариной Дэдпулом.
- Это не… - вздыхает он. Он слишком устал, чтобы спорить о семантике. – И что теперь? Мы просто… лежим здесь? – Он даже не заметил, насколько стемнело. Когда он только сел за стол, солнце отражалось от мокрой от дождя парковки и почти ослепляло его всякий раз, когда он выглядывал в окно. Теперь же длинные тени ползут по полу и затемняют углы, в то время как голубой свет мигает от приглушенного телевизора.
- Я могу сделать телевизор погромче?
- Ммм, но это разрушит твою хватку, - бормочет он, уступая победу своим тяжелым векам, а его сухие зудящие глаза ликуют от облегчения.
- Тогда я расскажу! – радостно восклицает тот.
Конечно, без необходимости смотреть, он позволяет себе легкую улыбку, которую Уэйд не видит со своего места:
- Однозначно, это наказание несоизмеримое с преступлением.
- О, мы переходим на труднопроизносимые слова? Я тоже могу экстраполировать жаргон.
Эта фраза не работает, но у него отсутствуют мыслительные способности, чтобы возразить, и, кроме того, Уэйд не дает ему шанса. Он не уверен, какой сериал они смотрят, но, по словам Уэйда, все там – своего рода секс-работники, и все они находятся в полиаморных отношениях.
Он засыпает прежде, чем узнает, как Джесс и Уилсон называют своего домашнего страуса.
***
- Сейчас четыре утра, Пити. Почему ты все еще не спишь?
- Сейчас четыре утра, Уэйди. Почему ты в моей квартире? – он обезьянничает со всей язвительностью, на которую способен.
Он не отворачивается от своего ноубука и не убирает пальцы с клавиш, хотя и не напечатал ни единого слова за… ну, какое-то время. Время – это человеческая концепция. Оно не реально. Это вымысел. Это то, что люди изобрели, чтобы придать миру смысл, измерить что-то огромное, неясное и неизмеримое. Кто он такой, чтобы плевать в лицо вселенной и осмеливаться предполагать, что он может определить, что значит быть живым?
- Лааадно, я собираюсь закрыть его. Следи за своими маленькими паучьими пальчиками!
Он едва успевает отдернуть руки, когда Уэйд захлопывает его ноутбук.
- Эй! – Он со скрипом поворачивается на стуле и свирепо смотрит. По причине, в которую он не желает вникать, Уэйд полностью облачен в свой костюм Дэдпула, с оружием и всем прочим. – Ты вообще думаешь, что ты…
- Ах-ах! Больше не думай! Просто спи. – Он выхватывает что-то из одного из своих подсумков и чуть не бьет этим его по лицу, когда подсовывает это ему под нос и раскачивает, как маятник. – Ты засыпаааешь. Тебе оооочень хооочется спааать!
Он выдергивает золотые карманные часы из руки Уэйда и непонимающе смотрит на них у себя на ладони. Он никогда не поймет, что Уэйд хранит в своих подсумках и зачем.
- Ты пытаешься загипнотизировать меня? Зачем тебе вообще это нужно?
- Чтобы загипнотизировать тебя, конечно! – оживленно говорит он, а затем добавляет более серьезно, - ты не заботишься о себе, Пити.
- Тоже мне новость, - ворчит он.
Он бросает часы на стол и проводит рукой по волосам. Он сказал, что сейчас четыре утра? На улице темно. Из окна на него смотрит его отражение: желтоватая кожа, темные круги под глазами и неопрятная клочковатая щетина на подбородке. Отражение Уэйда наклоняется:
- Пора спать, - шепчет он ему на ухо.
Затем его руки ложатся ему на плечи и насильно уводят в спальню.
- Почему ты полностью экипирован? – спрашивает он вместо того, чтобы сопротивляться. Он устал. И если сейчас действительно четыре часа, то у него занятия через пять часов.
- Только что вернулся.
- Откуда?
- С задания. Вот почему меня не было здесь всю неделю. Приятно видеть, что ты занимался уходом за собой, пока меня не было. Ты знаешь…
Он перестает слушать его.
Его не было неделю? Он был на задании? Как правило, Уэйд довольно часто появляется. Как правило, он приходит домой после учебы и обнаруживает его загружающим в его холодильник продукты, которые, как тот твердо уверен, предназначены для его личной выгоды, а значит, не являются благотворительностью, или он укладывает его спать на диване прямо в костюме, или перелопачивает кладовку в прихожей, чтобы иметь возможность положить туда еще одно одеяло.
Он не должен расстраиваться из-за того, что не заметил его отсутствия. Он был занят. Выпускные экзамены начинаются через несколько дней, а он все еще старается завершить свою проектную работу с минимумом компетентности, совмещая при этом свои обязанности Человека-паука и свою постоянную должность лаборанта или стажера Тони, ну или кто он там есть.
Его колени ударяются о матрас, и он падает на простыни. Они странно пахнут. Когда он в последний раз менял их?
- Вот и хорошо, Пити Пирожочек, - воркует Уэйд. Он выдергивает одеяло у него из-под ног и накрывает им, подтыкая под подбородок.
Он утыкается в подушку. Он все еще полностью одет в джинсы и фланелевую рубашку, но ему чертовски удобно, так как таким образом он может идти прямо на занятия, не беспокоясь о том, чтобы помнить о штанах.
- Эй, Уэйд, - бормочет он, его разум уже затуманен сном.
- Да, мой хороший? Мой дорогой? Мой крошка паучок, сладкий…
- Я тебя ненавижу.
Уэйд фыркает и целует через маску его в висок:
- Я тоже тебя люблю, Пити. Не думай, что я позволю тебе проспать завтрак! Как бы мило ты не выглядел со своими встрепанными волосами и няшным сонным личиком. Питательные вещества необходимы, а завтрак – это…
- Убирайся из моей комнаты, Уэйд.
***
- Я здесь! Я здесь!
Запыхавшись, он втискивается в очередь, одной рукой поправляя мягкую красную шапочку на голове, а другой расстегивая молнию на своей мантии, пока они медленно гуськом продвигаются к актовому залу.
- Эм, это не твое место, - говорит парень позади него.
- О, виноват, простите! – Он выходит из очереди и осматривает ее в поисках еще одной пары белых мантий, чтобы разделить их своей красной. – Как неловко. Мы все одеты в одно и то же!
Парень бесстрастно смотрит на него.
Уф. Сложная публика.
Невысокая фигура в белом машет ему рукой из дальнего конца очереди. С облегчением он спешит к ней. Все верно. Теперь он вспоминает хорошенькую азиатку, над которой возвышался во время репетиции. Все это время она играла в «Splatty Spidey» на своем телефоне, по иронии судьбы защищенная от обнаружения настоящим Паучком. Она практически так же хороша в передвижении на паутине, как и он.
- Что не так с этим парнем? – шепчет голос позади него, столь же отчетливый для него, как если бы он стоял рядом. – Каждый раз, когда я его вижу, он излучает огромную энергию безумного ученого.
- Специальность «Химическая инженерия». Эта программа ломает людей. Они все такие.
- Кто-нибудь еще чувствует запах гари?
Его руки тянутся к шапочке, чтобы убедиться, что та все еще прикрывает обожженное место у него на голове. Мутант, бросающий огненные шары, не сдался так легко, как он предполагал. Ему следовало оставить его Уэйду, но снова его высокомерие взяло вверх, и теперь его костюм нуждается в серьезном уходе, и ему придется не снимать шапку ни для каких фотографий, которые захочет тетя Мэй после всей этой торжественной церемонии.
- Думала, что ты не придешь, - говорит азиатская девушка, пока он движется вслед за ней и старается не наступить ей на пятки, когда очередь останавливается и беспорядочно шевелится на месте.
- Моя тетя буквально убила бы меня, если бы я пропустил. Ты бы видела выражение ее лица, когда я сказал ей, что не собираюсь идти, и они могут отправить мне диплом по почте.
Она смеется.
- Тихо! – один из администраторов пристально смотрит прямо на него. – Это торжественная церемония, а не время общения.
***
- О, Питер.
- Мэээй, - скулит он, но не убирает ее руки со своих щек.
Ее глаза блестят от слез, когда она улыбается:
- Я так переживала, что ты не вернешься и не закончишь учебу. Я так горжусь тобой. Бен тоже бы гордился.
У него щиплет глаза:
- Мэй, - снова говорит он.
Она гладит его по щеке и, наконец, отступает. Выпускники и их близкие толпятся вокруг них, болтая и фотографируясь, в то время как дети гоняются друг за другом по траве, не заботясь о том, чтобы поддерживать блеск своих туфель, сжигая энергию, накопившуюся за долгую и утомительную церемонию.
- Давай пообедаем, - говорит Мэй. – На 36 улице есть бистро, в которое мы с подружками начали ходить. Оно неподалеку от того магазина, который тебе нравится. Тот, который с конструкторами.
Он не был в том магазине с четырнадцати лет, когда его карман раздувался от денег на день рождения за два года и добытых центов из всех мест, где он только мог их найти, однако Мэй помнит.
- Да, мы можем…
Раздается крик и грохот, когда что-то проносится со свистом вокруг здания и врезается в припаркованную машину в конце улицы. На ноги, пошатываясь, поднимается фигура, одетая в облегающий костюм с чем-то вроде авиационных очков на лице.
- Что за чертовщина, - бормочет Мэй, когда толпа выпускников вытягивается, чтобы разглядеть получше.
- Эмм, - говорит он, уже пятясь к узкому переулку, - вообще-то, я…
- КТО НЕ СПРЯТАЛСЯ, Я НЕ ВИНОВАТ! – нескладно выводит знакомый голос, после чего Дэдпул падает на тротуар с треском, от которого сводит живот.
- Что это было? – спрашивает кто-то.
- Вероятно, его малоберцовая кость, - ворчит он, сфокусировав взгляд на хромоте Уэйда.
Идиот. Большой тупой идиот.
Человек в очках карабкается прочь, подошвы его ботинок испускают искры, а иногда и небольшой выброс энергии, который поднимает его на несколько дюймов над землей, прежде чем погаснуть и оставить его ковылять дальше.
Дэдпул обходит припаркованную машину и поднимает руку, выкрикивая: «Теперь ты водишь!», - когда стреляет из электрошокера ему в спину.
Тот падает на землю, подергиваясь, когда Дэдпул, болтая, тащится к нему:
- Я же говорил тебе, что у Паучка выходной. Если ты хотел хорошей погони по всему городу, тебе следовало подождать до завтра, чтобы устроить свою небольшую увлекательную игру. Паучья башка обожает такие штуки. Что касается меня, то я скорее хищник в зарослях. Ты не узнаешь, что я там, пока я не нападу, а потом уже слишком поздно.
Он плюхается рядом с ним, неловко выставив одну ногу, и тычет в его ботинки:
- Реактивные ботинки, да? Мне бы не помешали реактивные ботинки.
Питер прищуривает глаза и скрещивает руки на груди. Если Уэйд придет на их следующее патрулирование в гребаных реактивных ботинках, он очень разозлится.
- Боже, какие у тебя крошечные ножки! Так нечестно!
О, слава богу.
- Ну, это было бодряще, - говорит Мэй с веселой улыбкой. – Обед?
***
Он чувствует запах торта из коридора. Пока он проворачивает ключ в замке, суп и сэндвичи из бистро сдвигаются, освобождая место для десерта, и он влетает в квартиру.
- Черт!
Уэйд падает на пол у его ног, когда стремянка опрокидывается из-под него.
- Что…
Он моргает, пораженный обилием красок в своей обычно сдержанной в этом отношении квартире. Сдержанной, но не в эстетически высокомерном смысле – при всем при этом я-беден-до-невозможности-а-диванные-подушки-чертовски-дорогие-просто-так. Уэйд, должно быть, выгреб магазин подарков, судя по огромному количеству бумажных гирлянд, баннеров, воздушных шаров и блестящих вырезок из фольги, прикрепленных к каждой поверхности. Он буйства красок нет никакого спасения.
- Ты рано, - обвиняет Уэйд, лежа на спине, с полоской муки на лбу без маски и фиолетовой лентой, обвитой вокруг него, как боа, зацепившись за подсумки на поясе и завязки на фартуке с надписью «Поцелуй жулика*»
_____________________________________________________________________________
* Видимо переделанная фраза вместо поцелуй повара «Kiss the Cook» в поцелуй жулика «Kiss the Crook». Фраза «Kiss the Cook» обозначает восторг от еды.
_____________________________________________________________________________
- Э-э-э….
- Кто вообще врывается в дверь? – продолжает Уэйд, поднимаясь на ноги и дергая за ленту, но только еще больше запутываясь.
- Я почувствовал запах торта.
- О черт, торт! – Лента развевается у него за спиной, когда он устремляется на кухню.
Он плетется за ним, осматривая украшения и отпихивая на ходу несколько воздушных шариков.
Уэйд должен был патрулировать. Он обещал следить за городом, чтобы ничто не отвлекало его от тети Мэй. Он до сих пор в шоке от того, что это сработало. Сегодня впервые за много лет он смог провести время с Мэй и не вспомнить внезапно о неотложной задаче, которая повлекла бы за собой необходимость бросить ее, чтобы натянуть на себя свой костюм в грязном переулке. Это было здорово. Она казалась счастливой.
- Попросил об услуге Хорька, - говорит Уэйд в духовку, голыми руками вытаскивая незнакомую круглую форму для торта. – Ауч! Черт! Горячо! Он следил за полицейскими сканерами, чтобы я мог заниматься декорированием между кризисами.
Питер открывает кран:
- Я бы хотел, чтобы ты этого не делал.
Уэйд подставляет руки под струю, и они наблюдают, как его розовая, покрытая волдырями кожа заживает, пока снова не становится покрытой шрамами, но здоровой.
- А я бы хотел, чтобы у тебя были прихватки, но вот, имеем то, что имеем.
- У меня нет?
Уэйд бросает на него взгляд, вытирая руки о фартук:
- Кухонных полотенец тоже нет. Ты вообще использовал свою духовку для чего-нибудь, кроме замороженной пиццы?
- Э-э… - он напряженно думает. Наверняка что-то было… Хотя бы чесночный хлеб? Нет?
Уэйд качает головой, прищелкивая языком, когда осторожно ставит форму для торта на решетку для охлаждения, которая, как знает Питер, ему не принадлежит.
- Тебе не обязательно было делать все это, - говорит он. – Это всего лишь диплом. Я даже не знаю, смогу ли я…
- Ты это сделал! – парирует Уэйд, уперев руки в бока. – Ты тяжело работал ради этого, так что, черт возьми, мы будем праздновать! Кроме того, ты сказал, что это очень важно для твоей тети, так что я не хочу, чтобы что-то все испортило.
Он мог бы поцеловать его.
Он сжимает кулаки под мышками и, обращаясь к ботинкам Уэйда, говорит:
- Она… да. Это было действительно здорово. Так что… спасибо.
Он встречается взглядом с Уэйдом, и дразнящая улыбка сползает с губ Уэйда, шутка, которую тот собирался отпустить, теряется из-за выражения его лица.
В груди сжимается, сердце колотится, и он делает единственное, что имеет смысл, учитывая внезапное напряжение, охватившее комнату.
- Я, э-э, в ванную.
Он удирает по коридору и захлопывает за собой дверь, вздыхая с облегчением. В своем взволнованном состоянии ему требуется мгновение, чтобы заметить букет шаров на бачке унитаза и красно-белые ленты, обрамляющие зеркало и висящие на занавеске для душа.
Из него вырывается задыхающийся смех.
- В туалете, Уэйд? – восклицает он.
- Мне нужно поддерживать атмосферу, - кричит Уэйд. – Я и не ждал, что такой гремлин, как ты, поймет!
***
Три года и два месяца с момента начала
- Больше никаких тортов, - умоляет Питер.
Уэйд потрясенно выдыхает:
- Ты изменился. Не так давно было время, когда ты бы…
- Мне тридцать, я все тот же.
- Без разницы. Я будто тебя больше не знаю.
- Ты старше меня!
- Телом, может быть, но не духом.
- Что значит «может быть»?
- Не думаю, что я старею. Мне навсегда двадцать пять, малыш. Так что ты совратитель малолетних.
- Ой, я тебя умоляю! Пять лет – это ничто. Кроме того, тебе было, сколько, тридцать четыре, когда мы познакомились? Тридцать пять? Это…
- Думал, мы уже выяснили, что мне навсегда двадцать пять.
- Ты трепло, - говорит он, вставая и потягиваясь. – Я именинник, а это значит, что ты должен прибраться, пока я буду дремать.
Он игнорирует возмущенный вопль Уэйда и уходит в свою комнату, чтобы впасть в неминуемую пищевую кому. Сегодняшний день проверил его на прочность. Он умеет управляться с едой, это никогда не было проблемой, даже до того, как укус паука усилил его метаболизм, но сегодня тетя Мэй устроила пир, достойный королей, как будто это могло скрыть тот факт, что они празднуют еще одно главное событие без Бена. Как будто они оба, независимо друг от друга, не осознавали, что ему осталось всего несколько лет, чтобы перешагнуть через возраст Бена. Что прошло в два раза больше времени с тех пор, как они потеряли его.
Они притворялись, что это просто счастливый праздник, но призрак дяди Бена тяжело давил на них обоих, поэтому, чтобы скрыть мрачную атмосферу вечеринки на двоих, он съел больше, чем обычно.
После этого он пришел домой на вечеринку по поводу дня рождения в исполнении Уэйда, которая… Ну, она была больше похожа на похороны. С черными декорациями и тусклым освещением они «оплакивали потерю его юности» под оркестровый саундтрек и последующим марафоном тортов. Поскольку рядом не было никого, кто мог бы его остановить, а он был не в состоянии выбрать какой-то один вкус, так как Уэйд испек пять тортов.
Это было приятнее, чем должно было быть, но теперь он выжат, как лимон, и может взорваться, если съест еще кусочек, так что, очевидно, сейчас идеальное время для вселенной, чтобы напомнить ему, что он во власти любой ее прихоти.
Не успевает его лицо коснуться подушки, как раздается стук во входную дверь.
Он стонет, когда Уэйд весело отвечает на стук. Что важнее? Сохранить свою связь с Дэдпулом в секрете от того, кто стоит у его двери в такой поздний час? Или остаться там, где он есть, и не двигаться с места в течение недели?
- Золотко! – выкрикивает Уэйд. – Твоя тайная жена здесь и она жаждет крови! Я не стану обвинять тебя, если ты выпрыгнешь из окна… Оу! Она сердитая, Пити! Уноси ноги! Я задержу ее!
О чем, черт возьми, он говорит? Тайная жена? Чего?
Он стонет в подушку, а затем поднимает лицо и кричит в ответ:
- У меня нет жены, Уэйд!
Он неохотно поднимается с кровати и плетется к двери. У него нет на это сил. И нет, тридцатилетие здесь ни при чем.
- Тогда твоя бывшая! Любовница? Родственная душа? Сексуальная кузина?
- О чем…
Он выходит из своей комнаты и забывает дышать. Все его мышцы деревенеют, а мозг скрежещет до полной остановки.
- Совершенно уверен, что ты должна меня бояться, - говорит Уэйд не кому иному, как Мэри Джейн Уотсон.
Эм Джей?! В Нью-Йорке?!
Эм Джей (в его квартире) усмехается. У нее другая прическа. Она, как всегда, восхитительно рыжая, а челка ее по-прежнему рваная, но ее волосы короче, чем раньше, и едва касаются плеч, когда она отбрасывает их привычным движением.
- Хорошая попытка, но я знаю, что у по-настоящему страшных парней безупречная кожа и брови правильной формы.
- О черт, - говорит Уэйд и расплывается в улыбке во весь рот. Он складывает ладони рупором и вопит, - злая и умная, Пити! Тебе лучше… Оу! Привет, малыш. Ты должен был выпрыгнуть из своего окна. Виноват, моя ошибка. Мне следовало быть более конкретным.
- Эм Джей? – хрипит он.
Она улыбается, яркая, красивая и непринужденная, как и всегда.
- Привет, Тигр, похоже ты сорвал джекпот, - говорит она, бросая многозначительный взгляд на Уэйда, задерживаясь на его бицепсах.
- Я… Ты… Что?
Ее улыбка тускнеет:
- Можем мы… выпить кофе или еще что-нибудь?
- Все… С тобой все в порядке? С Анной?
Черт, если что-то случилось с…
- Питер остановись. С тетей Анной все хорошо. Все в порядке. Я была в городе и подумала… - она один раз сжимает и разжимает пальцы. Она нервничает. – Я подумала, что мы могли бы встретиться.
- Я… Хорошо, - произносят его губы, прежде чем мозг успевает решить, хорошая это идея или нет. Он не видел Эм Джей с тех пор… с тех пор, как все произошло.
- Ну, это все так неловко, - говорит Уэйд, упирая руки в бока. – Я не взял с собой ни одного коктейльного платья! Полагаю, я смогу обойтись без…
- Уэйд, - перебивает он. Он облизывает губы. – Просто… останься здесь, хорошо?
Уэйд серьезно разглядывает его из тени своего капюшона:
- Ладно, хорошо, но ты позвони мне, если она попытается что-нибудь отколоть. Я знаю, что ты у нас крутой парень, - он дважды подмигивает, - и все такое, но нет ничего постыдного в…
- Она знает, что я Человек-паук, Уэйд.
- Вот дерьмо? – он снова смотрит на Эм Джей, как бы в новом свете. – Подожди, - он понижает голос до шепота, - она на самом деле твоя жена? Я раньше валял дурака, но если…
- Она не моя… Не в этом смысле. Просто… Мы поговорим позже, хорошо?
***
Его кроссовка скрипит по грязной плитке, когда он беспокойно покачивает коленом. Красно-синяя вывеска на витрине окрашивает Эм Джей в фиолетовый цвет, и гудение неона наполняет его мозг, пока не проникает под кожу. Красный винил скрипит, когда он меняет положение, потянувшись за другой салфеткой, чтобы присоединить ее к собратьям в измельченной куче перед собой.
Это неправильно.
Они не должны быть здесь.
Их должно быть четверо, а не двое. Локоть Гарри должен врезаться в него, пока он дико жестикулирует. Эм Джей должна быть прижата к окну, чтобы Гвен не пришлось скользить по липкой скамейке и пачкать юбку.
Они должны быть шумными – шутить, смеяться и воровать картошку фри друг у друга, пока Стэн не выгонит их, чтобы он мог закрыться.
Это не должно быть так.
Он переводит дыхание:
- Можем мы…
- Да, - говорит Эм Джей, ее плечи расслабляются, когда она отодвигает свой нетронутый кофе и выскальзывает из кабинки.
Он спешит сделать то же самое:
- Я не был здесь с тех пор, как…
- Так же. Я не знаю, о чем я думала.
Она бросает на стол двадцатку – несусветная сумма за два кофе и картошку фри, которая так и не появилась на столе.
Колокольчик над головой звенит, когда он выходит в липкую, удушливую жару, упрямо укутывающую город толстым одеялом, несмотря на поздний час.
***
Он не осознает, куда они направляются, пока Эм Джей не проходит под кладбищенской аркой. Она поворачивается и смотрит на него, когда его кроссовки останавливаются.
Разве закусочной было недостаточно? Обязательно ли им это делать? Обязательно ли им делать это сегодня вечером?
Она сжимает руки в кулаки и расслабляет их:
- Мэй сказала, что сегодня утром шел дождь, так что ты еще не навещал его. Я подумала…
Оу.
Бен.
- Э-э, да. – Он потирает затылок. – Верно. Мы можем… Да.
Он проходит мимо нее, направляясь по знакомой извилистой мощеной дорожке. Она ненадолго отстает, приноравливаясь к его шагу рядом с ним, пока темные листья трепещут над головой, а деревья отбрасывают длинные темные тени на дорожку, вдоль которой высятся надгробия.
- Прости, я просто предположила, - говорит она, слишком тихо и сдержанно.
Неужели действительно прошло десять лет с тех пор, как он видел ее в последний раз? Они были порознь столько же, сколько были друзьями. Уму непостижимо.
- Нет, я… все в порядке. Он всегда питал к тебе слабость.
Раньше с Эм Джей никогда не было так неловко. Они всегда были уверены в своих отношениях друг с другом – была ли это острая неприязнь при их первой встрече или неохотная терпимость, которая в конечном итоге сменилась яростной преданностью и привязанностью, которые скрепили их группу друзей во всех перипетиях вступления во взрослую жизнь.
Он ненавидит нерешительность, многозначительные паузы и оплошности. Даже когда они ненавидели друг друга, по крайней мере, они были уверены в этом и знали, как действовать и что говорить.
Они останавливаются и вместе смотрят на серый камень, выступающий из земли перед ними в сумрачной ночи. Теперь здесь этого не чувствуется. Но он помнит, когда тот был чист, только что установлен и ужасающ. Теперь тот затерт и привычен. Он не уверен, что хуже.
Он засовывает руки в карманы, слегка шмыгает носом в тишине, остро ощущая присутствие Эм Джей рядом с собой, чужое присутствие.
Она прочищает горло, и его взгляд устремляется на нее, когда она опускается на колени на влажную траву, поджимая под себя ноги.
- Привет, дядя Бен, - говорит она, складывая руки на коленях, - извини, что прошло столько времени. Ты же знаешь, я всегда в погоне за чем-то. – Она снова прочищает горло и наклоняет голову. – Помнишь… Помнишь, как ты сказал мне, что я способна на все? Ты сказал, что если я буду сохранять хладнокровие и сосредоточу свои усилия, то смогу сделать все, что захочу. Я никогда этого не забывала, но… думаю, что я уже давно двигаюсь не в том направлении, а, эмм… найти дорогу назад очень сложно.
Она делает глубокий вздох и вздергивает подбородок, бунтарски выравнивая шею:
- Но если Пит сможет выбраться из своей фазы рубашек поло, то и я смогу справиться с этим.
Он фыркает, не в силах сдержаться, и Эм Джей ухмыляется ему через плечо, ее глаза наполнены слезами, но она сдерживает их.
- Рубашки поло были в моде, - говорит он ей.
- Не в том виде, как ты их носил, - возражает она – естественно и непринужденно.
Он вынимает руки из карманов и присоединяется к ней на траве:
- Не будем притворяться, что я доверяю твоему суждению. Может быть, ты забыла о химической завивке, которую сделала на первом курсе, но…
- Не начинай.
- Ты сама начала это.
Они улыбаются друг другу, и на мгновение кажется, что последних десяти лет никогда не было. Эм Джей никогда не убегала в Калифорнию. Он никогда не сидел один в своей квартире и не отпускал ее без борьбы. Они никогда не переставали быть друзьями.
Затем она моргает, и ее взгляд опускается на колени.
- Помнишь, как ты ударила Флэша? – спрашивает он. – Он вел себя еще более невыносимо, чем обычно, и ты просто сорвалась.
- Он не мог заткнуться, - говорит она, и ее глаза сверкают знакомым огнем, когда она прищуривается, глядя на него. – Он продолжал настаивать на том, что я становлюсь чересчур политизированной каждый раз, когда я поднимаю тему сексизма в Голливуде, хотя это и не политика. Это моя повседневная жизнь. Если насилие – это то, что заставляет его слушать, тогда я сделаю то, что должна.
- Это было эффективно.
- Чертовски верно.
Он делает вдох и говорит, обращаясь к своим коленям.
- Мне очень жаль, Эм Джей. Хотел бы я… - его голос срывается. – Жаль, что я не могу…
Она кладет руку ему на колено и говорит:
- Я не виню тебя, Пит.
Он делает вдох:
- Ты всегда так говоришь, но…
- На этот раз я серьезно.
Он встречается с ней взглядом, и она поднимает подбородок, ее глаза блестяще-зеленые и наполненные слезами.
- Это была не твоя вина. Это никогда не было твоей виной. Мне очень жаль, что я заставила тебя так думать. Я буду повторять это, пока ты не поверишь, если придется.
Он смеется сквозь слезы, несколько из которых срываются с глаз и скатываются по его щекам:
- В году не хватит дней для этого, Эм.
Ее губы дрожат, а затем она притягивает его к себе в отчаянном объятии одной рукой:
- Прости.
Он смеется и вытирает щеки:
- Мы стоим друг друга.
- Ты по-прежнему мой лучший друг, - яростно говорит Эм Джей, сжимая его плечо. – Ты всегда им будешь. Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это. Ты заслуживаешь…
- Не надо. Все нормально. Она была… Я понимаю. Мы оба были в раздрае из-за случившегося. Тебе не нужно извиняться. Тут нечего прощать.
Эм Джей бросает на него взгляд, как будто она не согласна, но не спорит.
У него возникает ощущение, что она будет продолжать извиняться до тех пор, пока не почувствует, что этого достаточно, независимо от того, что он скажет.
- Ты навещала Гарри? – спрашивают его губы еще до того, как его мозг успевает сформулировать вопрос.
Она опускает взгляд и качает головой:
- Подумала, что сначала я должна увидеться с тобой, а потом, возможно, мы могли бы…
- Нет, - говорит он.
Она удивленно поднимает на него глаза.
- Я не могу, - говорит он. Не после последнего раза. Ярость и боль в глазах Гарри будут мучить его всю оставшуюся жизнь. – Меня внесли в черный список. Я… Я вреден для его исцеления и психического здоровья.
Эм Джей поджимает губы, но вместо того, чтобы начать спорить с ним, она кивает, хотя он видит, что она с этим не согласна.
- Ты смотрел какие-нибудь мои фильмы? – неожиданно спрашивает она.
- Э-э, нет, - признается он, а затем спешит добавить, - но они у меня есть! Я просто… ну, знаешь, время и… - Ему, вероятно, не нужно объяснять ей, как больно ему было видеть ее, но больше не дружить с ней.
- Все? – спрашивает она, и ее губы изгибаются в легкой усмешке.
Он прищуривает глаза:
- Возможно.
Да, у него совершенно точно есть все фильмы, в которых когда-либо снималась Эм Джей, даже тот, где она играет любовницу без каких-либо реплик. Но что-то в выражении ее лица заставляет его неохотно признать это.
- Вечер кино? – спрашивает она.
Он закатывает глаза. Особенность просмотра фильмов с Эм Джей в том, что на самом деле ты не смотришь фильм. Фильм идет, пока она рассказывает о закулисных махинациях и интересных фактах, которые никогда не попадут на IMDb*. И хуже всего просмотр ее фильмов, который превращается в непрерывный поток информации.
_____________________________________________________________________________
* Internet Movie Database (IMDb, в переводе с англ. — «Интернет-база фильмов») — веб-сайт со свободно редактируемой и крупнейшей в мире базой данных о кинематографе. По состоянию на январь 2021 года, в базе собрана информация о более чем 6,5 млн кинофильмов, телесериалов и отдельных их серий, а также о 10,4 млн персоналий, связанных с кино и телевидением, — актёрах, режиссёрах, сценаристах и других.
_____________________________________________________________________________
Однако он вынужден признать, что это, как правило, более увлекательно, чем сам фильм.
- Ладно, хорошо.
- Твой любовник тоже приглашен, - говорит она, поднимаясь на ноги и отряхивая колени.
- Он не мой любовник.
- Мммм.
***
- Эта сцена, - говорит Эм Джей, наклоняясь вперед на диване, ее забытая вилка с тортом опасно зависает над ковром, - у него не должно было быть этим мармеладных мишек. Он продолжал таскать подобные вещи тайком, и, в конце концов, ему зашили все карманы, чтобы заставить его остановиться.
- Он не женат? – спрашивает Уэйд с набитым тортом ртом.
- Он республиканец.
- Фе, ну и фиг с ним. – Уэйд обмякает на диване, закидывая голову ему на плечо, надувая губы и запихивая в рот еще один кусок торта.
Он стряхивает крошку со своего плеча в лицо Уэйда, и Уэйд в отместку пытается засунуть ему в нос полный палец глазури.
Он отстраняется:
- Прекрати или я прилеплю паутиной твои руки к подушке.
- О, потому что в прошлый раз это так хорошо сработало, - говорит Уэйд, закатывая глаза. Он начисто обсасывает свой палец.
Точно. Он добился только того, что предоставил Уэйду средство воздействия и вынужден был терпеть его стенания с подушкой, пока не удалось нанести растворитель на его руки. Подушка навсегда испачкана и выглядит некрасиво.
- Так как вы двое познакомились? – спрашивает Эм Джей, наконец-то, съедая свой кусочек торта и глядя на них с лукавой искрой в глазах.
- Я влюбился* в него, как только увидел, - объявляет Уэйд без колебаний, как будто эту речь он повторял тысячу раз. – Упал так жестко и быстро, что меня вырубило, а когда пришел в себя, то оказался у его ног. Где я с тех пор и пребываю, поклоняясь.
_____________________________________________________________________________
* играет словами: I fell for – влюбился, I fell - упал.
_____________________________________________________________________________
- Он упал со здания, - сухо говорит он.
Эм Джей издает смешок:
- Мило, - и спрашивает Уэйда, - почему Нью-Йорк? Ты же канадец, да?
Доверьте Эм Джей наводить собственные справки. Ему, вероятно, следовало догадаться, что этот импровизированный вечер кино будет посвящен не только наверстыванию упущенного, но и проверке Уэйда.
- Ага! Однако все эти американские писатели, похоже, предпочитают забывать об этом.
Эм Джей бросает на него растерянный взгляд, но все, что он может сделать, это пожать плечами. Он давным-давно перестал расспрашивать Уэйда. Вероятно, примерно в то время, когда спрашивал его о выразительной маске и подсумках, которые бросают вызов законам физики, и получил вызывающую головную боль болтовню о логике комиксов и писателях, которые считают забавным, что он ломает 4-ую стену*, после чего следует занудный авторский комментарий о различиях между персонажем комиксов и персонажем фанфика, которого предпочли и почему.
_____________________________________________________________________________
* воображаемая стена между актёрами и зрителями.
_____________________________________________________________________________
Ага, именно тогда он перестал спрашивать.
- Почему ты приехал в Нью-Йорк? – спрашивает он вместо этого. – Ты так и не сказал мне.
Уэйд пристально смотрит на него:
- Из-за тебя, дурачок.
- Что?
- Я хотел, чтобы ты научил меня, как быть хорошим парнем! А еще, чтобы увидеть эту знаменитую задницу в движении. Кстати, оправдал надежды. Та первая ночь была волшебной. То как ты избил тех негодяев? Вид, как ты на паутине выбирался из переулка со всеми тако? И еще раз, когда ты оставил меня на крыше после упоминания «Оливера и компании»? Чувак, я был обречен.
Он игнорирует все, что касается своей задницы:
- Что ты собирался делать, если бы я тебе отказал?
- Взывать к Мстителям, - отвечает тот, не раздумывая. – Умолять. Все возможное.
Это… странно. Он совсем не так помнит их первые встречи. Он не заметил никакого сильного желания Уэйда становиться другим человеком. Он не уловил даже намека на то, что тот хочет начать все с чистого листа. По правде говоря, ему потребовалось несколько месяцев, чтобы понять, что их команда не была для Уэйда просто мимолетным увлечением, и даже тогда он все еще частично ожидал, что тот исчезнет, не оглядываясь, в любой момент. И только после того, как Уэйд умер в первый раз и принудил его к разговору о том, почему он избегал его, он смирился с тем, что тот останется рядом.
- Зачем? Что бы изменилось?
- Я… - Уэйд впервые замолкает, выглядя нерешительным. – Я… Я подумал, что у меня есть время, вполне можно попробовать что-нибудь новое. Вечность – это достаточно количество времени, чтобы делать одно и то же дерьмо снова и снова. И вот, что мы имеем.
Вечность? Это… Уэйд собирается жить вечно? Он никогда не думал об этом. Уэйд перестал стареть после того, как Оружие Икс активировало его регенерацию, но… вечно? Когда-нибудь Уэйд переживет его. И продолжит жить. Вечно. Ему не нравится эта мысль. Совсем не нравится. Он не хочет, чтобы тот оставался один.
- Должен сходить «по-большому»! – выкрикивает Уэйд, вскакивая и отрывая его от размышлений.
В недоумении он наблюдает, как тот мчится в ванную. Сахар действительно имеет тенденцию проходить через него довольно быстро, но это выглядело так, как будто тот убегал.
Как только дверь захлопывается за ним, Эм Джей поворачивается на своей подушке и говорит:
- Ты же в курсе, что он влюблен в тебя, да?
Его сердце трепещет. Он не может говорить об этом.
Он фыркает:
- Он увлечен Человеком-пауком. Это не… Это никак не связано со мной.
Эм Джей пристально смотрит на него:
- Ты же в это не веришь.
Его плечи опускаются:
- Возможно, это немного связано со мной, - признается он.
- Он влюблен в тебя, - настаивает она.
- Эм Джей, - умоляет он, - мы не можем? У него нет родственной души.
Глаза Эм Джей расширяются:
- Черт возьми, ты тоже его любишь. Питер Паркер!
- Тсс! Это не… Я не… Мы друзья. Вот и все. Лучшие друзья, но только лишь друзья. Это все, кем мы можем быть.
- Приятно осознавать, что некоторые вещи никогда не меняются. Ты продолжаешь себя наказывать.
Он не спорит.
- Ты идиот, - продолжает она. – Вы оба.
Он ощетинивается:
- Какое это вообще имеет значение? Он Дэдпул, а я Питер Паркер. Я не могу… даже без обстоятельств, связанных с родственной душой, мы никогда не сможем быть вместе. Мы даже не можем пойти в магазин у дома, не рискуя, что кто-нибудь узнает, что я Человек-паук.
Эм Джей, нахмурившись, откидывается на спинку дивана, слегка постукивая вилкой по пустой тарелке:
- Дай мне два дня.
- Два дня на что?
- Увидишь. У меня есть идея.
- Не делай ничего безрассудного.
Она приподнимает брови и одаривает его ровным взглядом:
- Спасибо за совет профессионала, чайник.
-
-
20.09.2023 в 10:13Спасибо за продолжение!
-
-
20.09.2023 в 16:59