Название: Astronomy in Reverse
Автор оригинала: pansley
Оригинал: archiveofourown.org/works/12968454?view_full_wo...
Пэйринг: Джеймс "Баки" Барнс / Стив Роджерс
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Через год после того, как Зимний Солдат провалил свою миссию в Вашингтоне, Баки Барнс делает все возможное, чтобы оставаться вне поля зрения Гидры и Стива Роджерса. Однако его надежды на мирную повседневную жизнь в забвении идут наперекосяк, когда он встречает нового героя Куинса: пацана с чистым сердцем и желанием умереть, и который носит дурацкую красно-синюю пижамку.
Последнее, чего ожидает Стив, когда он, наконец, находит Баки, это явно не то, что все это время этот человек жил в Куинсе, прямо у него под носом, и к тому же за два года, с тех пор, как они в последний раз видели друг друга, Баки каким-то образом обзавелся ребенком.
Глава 19
Автор оригинала: pansley
Оригинал: archiveofourown.org/works/12968454?view_full_wo...
Пэйринг: Джеймс "Баки" Барнс / Стив Роджерс
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Через год после того, как Зимний Солдат провалил свою миссию в Вашингтоне, Баки Барнс делает все возможное, чтобы оставаться вне поля зрения Гидры и Стива Роджерса. Однако его надежды на мирную повседневную жизнь в забвении идут наперекосяк, когда он встречает нового героя Куинса: пацана с чистым сердцем и желанием умереть, и который носит дурацкую красно-синюю пижамку.
Последнее, чего ожидает Стив, когда он, наконец, находит Баки, это явно не то, что все это время этот человек жил в Куинсе, прямо у него под носом, и к тому же за два года, с тех пор, как они в последний раз видели друг друга, Баки каким-то образом обзавелся ребенком.
Глава 19
Глава 19. Всё появилось из воды.
Он чувствует тело в своих объятьях сквозь глубокую дымку сна.
Баки не нужно открывать глаза, чтобы вспомнить. Он чувствует вес на себе, теплый и тяжелый, но давление почему-то успокаивает. Это совершенно незнакомо, но впервые за долгое время, сколько он себя помнит, недостаточная осведомленность не пугает его.
Он моргает, открывая глаза, и видит высоко над собой белоснежный потолок, потом смотрит на свою грудь, на копну золотых волос. Он слегка сдвигается, чтобы видеть голые плечи Стива, его металлическая рука обхватывает спину Стива, прижимая его к своей груди. Стив шевелится, словно почувствовав, что Баки проснулся, и откидывает голову назад, чтобы похлопать глазами на него.
- Доброе утро, - улыбается Баки.
Стив улыбается в ответ, сонный и довольный тем, что остается в таком положении:
- И тебе доброе утро.
Баки крепче обнимает Стива за спину, целуя в макушку. И это для него ново. В каком-то смысле от воспоминаний о прошлой ночи кружится голова. Близость взбудоражила его нервную систему своей интенсивностью и непривычностью, но Стив был рядом, чтобы сразу же ее снова успокоить, как охлаждающий бальзам.
С каждым днем он все больше и больше вспоминает Стива, до войны и даже во время нее. Просто фрагменты, маленькие вспышки, в которых они оба в разном возрасте на протяжении многих лет, некоторые вещи по понятным причинам запоминающиеся, а другие по непонятным причинам ничем непримечательны. Он помнит, как спал рядом с ним, делил постель, когда они были детьми, и палатку, когда они были солдатами. Но он не может вспомнить Стива таким, каким видел его прошлой ночью, как бы глубоко не смотрел.
Он не спрашивает, был ли это первый раз. Ему не нужно знать. Для него не имеет значения, был ли когда-нибудь Баки Барнс влюблен в Стива Роджерса, были ли они когда-нибудь вместе так, как он был с ним прошлой ночью. Его жаркий, мучительный голод, который он испытывает к Стиву, является его собственным. Его не волнует, почему он хочет Стива, его волнует только то, что тот хочет его в ответ.
«Ты даже не представляешь, как давно я этого хотел», - сказал Стив, возясь с ним на простынях. Баки не спросил, имел ли он в виду, недели, года или десятилетия. Какая разница, как давно они хотели друг друга или почему? Это не изменило того, что он хотел его прошлой ночью, так же сильно, как сейчас.
Баки обхватывает ладонями Стива за голову, поворачивает его лицом к себе, затем наклоняется и целует. Стив лениво целует его в ответ, затем внезапно полностью просыпается и перекатывается на него, его вес значительный, но разжигает то теплое, приятное чувство в животе.
Его руки медленно опускаются по спине Стива, прослеживая каждую твердую линию мышц кончиками пальцев, пока он не достигает бедер. Он не может не покачивать бедрами, когда обхватывает выпуклость задницы Стива руками, благодарно сжимая и заставляя Стива смеяться ему в губы.
- Извини, - говорит Стив извиняющимся тоном, прерывая поцелуй и морщась. – Возможно, у меня утренний запах изо рта.
Баки пожимает плечами, перемещая руки обратно на бедра Стива, когда тот выпрямляется и садится на него верхом, оседлав его.
- Мы можем продолжить в душе, - предлагает он.
Стив игриво ухмыляется ему, проводя руками по груди Баки и останавливаясь на его плечах.
- Это заманчиво, - он скользит вниз по его телу, затем падает на него сверху, положив голову на плечо Баки, как гигантский мускулистый кот. – Но я хочу оставаться с тобой в постели как можно дольше.
- С каких пор ты стал таким кроватным овощем? Я помню, как ты будил меня на рассвете, независимо от того, когда мы разбили лагерь.
- Мы сейчас не на войне, - зевает Стив. – А что такое кроватный овощ?
- Это как диванный овощ, только для кроватей.
Дуновение от дыхания щекочет его кожу, когда Стив хихикает ему в грудь:
- Я так понимаю, еще одно сленговое выражение, которое ты подхватил от Питера.
- Или Неда. Это даже не самое странное, что они придумали. Ты знаешь, что такое мем?
- Нет? – говорит Стив. Затем после многозначительной паузы, - а ты?
- Неа. Понятия не имею.
Они смеются, Баки еще на мгновение прижимает Стива к груди, а затем вздыхает и отпускает его:
- На самом деле я думаю, мне нужен этот душ.
Стив целует его в плечо, затем скатывается с него, вытягивая руки над головой и притягивая взгляд Баки к своей груди и к четко выраженным мышцам внизу живота. Его рука дергается, ему хочется протянуть руку и дотронуться:
- Уверен, что не хочешь присоединиться ко мне?
- Через минуту, - говорит Стив, улыбаясь ему и лениво вытягивая ноги. – Вперед. Я иду за тобой.
- Угу. Не засыпай снова.
- Можешь разбудить меня, если я это сделаю.
Улыбаясь, Баки направляется в ванную, останавливаясь перед раковиной, чтобы почистить зубы. Его взгляд скользит по темному узору засосов на горле, плече и глубоких выступах ключиц, которые, кажется, уже начинают исчезать, хотя едва.
Странно смотреть на себя. Он знает, что это смешно, но вызывающе-дорогие зеркала Старка кажутся более четкими, чем те, к которым он привык. Как минимум, лучше освещены. Он видит на своем лице детали, которых раньше никогда не замечал, как сильно ему нужна стрижка. И бритье.
Он берет бритву, полагая, что Стив не будет возражать, но не успевает потянуться за кремом для бритья, как слышит, как Питер тревожно зовет:
- Эй, Стив? Ты там?
В дверь стучат, громко и как-то лихорадочно. Голос Питера проникает внутрь, не давая ни одному из них ответить:
- Э-э… папы нет ни в комнате, ни на кухне, и я осмотрел все вокруг и я немного волнуюсь…
Баки распахивает дверь ванной, как раз когда Стив открывает дверь в спальню. Ни один из них не успевает ничего сказать, прежде чем Питер продолжает бессвязно говорить:
- Я пошел его разбудить, потому что мистер Старк сказал, что мистер ТʼЧалла на телефоне и хочет поговорить с нами, но я нигде не могу его найти и Орби не с ним…
- Питер…
Баки делает шаг вперед в поле зрения ребенка, обрывая его на полуслове, когда их глаза встречаются. Облегчение появляется на лице Питера, прежде чем он видит всю картину – они вдвоем, одетые только в спортивные штаны, остальная их одежда разбросана по полу. Неубранная постель. Россыпь темных засосов покрывает Баки, а светлых Стива. Волосы Стива торчат во все стороны, как будто он только что выпрыгнул из летящего самолета. Снова.
Питер лишь на секунду выглядит сбитым с толку, прежде чем осознает. Баки видит это, осознание захлестывает его, как цунами. Он видит это, потому лицо Питера становится краснее костюма Железного Человека, а затем он выхватывает дверь из рук Стива и захлопывает ее, сердито крича:
- О, Боже! Пап! По крайней мере, оденься, прежде чем открывать дверь! Отвратительно!
Он пытается выкрикнуть извинения, но слышит удаляющиеся шаги Питера, громкие и поспешные, как будто он убегает от закрытой двери. Он стоит с открытым ртом, держа себя в руках, пока Стив беспомощно не оглядывается на него, а затем падает на край кровати, смеясь.
Стив успокаивается, проводя рукой по волосам:
- Ну, если ты не знал, как ему сказать, то, думаю, мы уже позаботились об этом.
- Я думаю, мы его травмировали, - говорит Баки, уронив голову на руки.
- Быть родителем – это сложно.
Посмеиваясь, Баки смотрит на него сквозь пальцы:
- Ты даже не представляешь. Ты уверен, что хочешь стать частью этого?
Шагнув вперед и став между его ног, Стив обхватывает ладонями его лицо и наклоняется, чтобы поцеловать. Баки машинально проводит руками по пояснице Стива, что кажется почти естественным, как будто прикосновение к нему является инстинктивным.
- Я хочу быть частью твоей жизни, и я хочу, чтобы ты был частью моей, - говорит Стив, обхватывая лицо Баки двумя руками и удерживая их взгляды вместе.
Баки берет его за шею и наклоняет к себе, чтобы снова поцеловать.
- Я мог бы стать частью тебя прямо сейчас, – предлагает он. Стив смеется ему в губы, углубляя поцелуй, прежде чем отстраниться.
- Наверно, сначала надо выяснить, чего хочет ТʼЧалла, - с сожалением говорит он. – Скорее всего, это что-то важное, и, по-моему, Питер сказал, что они ждут нас.
Напоминание о ТʼЧалле портит затянувшееся хорошее настроение, вызванное пробуждением рядом со Стивом, и Баки просто кивает и следует его примеру одеваться. Он замечает, как Стив наблюдает за ним, когда он натягивает на ноги одолженные джинсы, но жар, который он чувствует в животе, приглушается мыслью о том, что может его ждать за пределами этой комнаты.
Стив, словно почувствовав тугой клубок тревоги, поселившийся у него в животе, мягко притягивает его за шею и нежно целует в лоб:
- Все хорошо, - успокаивающе говорит он. – Что бы это ни было, мы пройдем через это вместе.
Баки улыбается словам утешения, но вместо того, чтобы успокоить его тревогу, они добавляют слой вины к напряжению в его теле. Внезапно он чувствует непреодолимое желание увидеть Питера, вспоминая дрожь в его голосе, когда он думал, что Баки пропал. Он должен быть там, утешая своего сына, а не здесь, принимая утешение от Стива.
Полностью одевшись, они направляются в главную гостиную и обнаруживают Тони и Питера, ожидающих их на одном из диванов. Лицо Питера краснеет, когда он смотрит на Стива, но Баки видит его нервозность в том, как он держится, поддергивая ногами на полу и тревожно постукивая по коленной чашечке. Его плечи сгорблены, и хотя Баки может сказать, что он все еще полностью смущен тем, что произошло несколько минут назад, он умоляюще смотрит на Баки, когда их глаза встречаются, и этот ужасно знакомый взгляд Баки получает, когда Питеру нужно услышать, что все в порядке.
Выражение лица Тони не могло быть более противоположным. Он пялится на Баки – особенно на область его воротниковой зоны – в полном неверии, кажется, целых пять секунд, прежде чем бросить на Стива взгляд, выражающий полное отсутствие восторга по этому поводу. Он почти смеется при виде этого, особенно когда щеки Стива застенчиво розовеют под горячим взглядом Старка, и он демонстративно отводит взгляд. Он не знает почему, но осознание того, что Тони способен одним взглядом вызвать у Стива подобное выражение лица, приводит его в восторг.
К счастью, Тони не читает лекцию, как, похоже, ему хочется, вместо этого он прочищает горло и спокойно говорит:
- Ладно, ТʼЧалла, вся банда здесь.
- Это не займет много времени, - говорит ТʼЧалла через динамики Пятницы и его голос разносится вокруг них. – Я знаю, кто несет ответственность за взрыв в Вене.
Все четверо обмениваются взглядами недоверчивого облегчения. Стив говорит первым, наклоняясь вперед, несмотря на то, что от ТʼЧаллы здесь только голос:
- Кто это был?
- Его зовут барон Земо.
Перед ними открывается голографический экран, на котором появляется холодное, бесстрастное лицо человека, которого Баки не узнает. Питер, Стив и Тони оборачиваются и смотрят на него, но Баки просто качает головой, не зная, что сказать.
- Мне он незнаком, я не слышал о нем, - извиняющимся тоном говорит Баки. – Я его не знаю.
- Он определенно знает тебя, - говорит ТʼЧалла. – Он убил трех агентов Гидры, пытаясь найти тебя.
Лицо Стива темнеет, его глаза сужаются до такой степени, что синева радужки кажется нереально черной. Баки практически выбило из колеи такое выражение лица Стива, своего рода холодная ярость, на которую он никогда не думал, что Стив способен до этого момента.
- Он не оставил никаких свидетелей, так что на данный момент мы не знаем, какова его цель. Можно с уверенностью предположить, что он охотится за Зимним солдатом. Вот почему он использовал твое лицо, чтобы взорвать ООН в Вене, чтобы выманить тебя из укрытия, - ровный спокойный тон Тʼчаллы улавливается лишь слегка, почти неразличимо, в нем присутствует едва заметный намек на то, что в него просачивается горе.
- Использовал мое лицо? – спрашивает Баки, чувствуя тошноту в животе. – Как, черт возьми, он это сделал?
- Маска. Я конфисковал ее из гостиничного номера.
Ощущение холода поселяется под его кожей. Он не знает этого парня, барона Земо, но это не значит, что он… не значит, что Гидра не сделала что-то, чтобы вызвать такую кровавую месть. Он пытается перебрать в памяти обрывки воспоминаний, что он редко делает по доброй воле, чтобы найти любое недостающее звено, связывающее его с этим уже не безымянным убийцей, который воспользовался его лицом, чтобы убить десятки невинных людей.
Но ничего не приходит в голову. Даже ужасающие, тошнотворно-ясные воспоминания, которые он может вспомнить из своих отчетов о миссиях, не предлагают никаких ответов относительно того, кто этот парень и почему он убивает людей, чтобы найти его.
- Где он сейчас? – спрашивает Стив. Баки смотрит на него и удивляется тому, как ровно звучит его голос, учитывая сдержанный, напряженный гнев, проявляющийся в его сжатых кулаках и в том, как стиснуты его челюсти. Холодная ярость, исходящая от него волнами, почти ошеломляет. На секунду Баки искренне жалеет этого Земо.
- Я скоро найду его, - обещает ТʼЧалла. – Теперь, когда я знаю его лицо и цель, это только вопрос времени, когда я загоню его в угол. Ему это не сойдет с рук, Капитан.
- Да, - ледяным тоном соглашается Стив. – Не сойдет.
- Все будет быстрее, если вы позволите нам помочь, - говорит Тони, предлагая это максимально вежливо. – Мы могли бы объединиться и по-настоящему прижать этого сукиного сына. Максимум за два дня.
На самом деле в ответе ТʼЧаллы есть намек на веселье:
- Я ценю это, Старк, но в этом нет необходимости. Это моя миссия.
Ни один из них не хватается за возможность возразить ему, не такому твердому уровню убежденности в голосе этого человека.
- Кроме того, - говорит он немного более легким тоном, - у вас с Капитаном Роджерсом своих дел хватает. Росс становится все более беспокойным. Он хочет эти подписи на своем Соглашении.
Тони и Стив молча переглядываются. Немного неловкое молчание наступает между ними четырьмя, прежде чем Старк отводит взгляд, вздыхает и говорит:
- Да, мы… мы работаем над этим.
- Если вы двое сможете придти к согласию, остальные последуют за вами, - почти ободряюще говорит ТʼЧалла. – Я найду Земо и отдам его в руки правосудия. А пока вы двое должны найти решение, – в голосе ТʼЧаллы звучит какая-то вечная, безошибочная мудрость, и хотя он говори не с Баки, его слова придают Баки уверенность. Он никогда не был в Ваканде, но ему приятно сознавать, что из ТʼЧаллы выйдет хороший король. – Ваша команда рассчитывает на вас.
Тони уныло вздыхает:
- Да, сэр, - говорит он. Краем глаза Баки замечает ухмылку Стива. – Мы разберемся с Россом. Повеселитесь там в своей охоте на убийцу.
- Повеселюсь. Во всяком случае, больше, чем вы, - ТʼЧалла практически посмеивается на другом конце линии. – Я буду на связи.
Раздается короткий щелчок и Пятница говорит:
- Принц ТʼЧалла отключился.
С минуту они сидят молча, а затем Питер улыбается и говорит:
- Мне он нравится.
Баки улыбается в ответ, протягивает руку и ерошит его волосы:
- Ага. Мне он тоже нравится.
Он смотрит направо, где Стив смотрит на свои сложенные на коленях руки. Стив улыбается ему, когда их глаза встречаются, но сдержанно и напряженно, и это заставляет Баки вздохнуть и поднять Питера на ноги вслед за собой.
- Давай, Пит, - говорит он, беря его под руку. – Пойдем приготовим завтрак.
Питер бросает взгляд на Тони и Стива, продолжающих сидеть на диванах, затем понимает, что делает Баки, и говорит:
- Мы можем сделать это на улице? На костре?
- Отличная идея.
Он оглядывается на Стива и слегка ободряюще улыбается. Стив с готовностью кивает в ответ и поворачивается непосредственно лицом к Тони, так что Баки выводит Питера из комнаты, чтобы предоставить им немного уединения.
Может быть, это была уверенность в голосе ТʼЧаллы или, может быть, это хорошее настроение прошлой ночи и сегодняшнего утра перекинулось на все остальное, но вне зависимости от этого, Баки не имеет и тени сомнений, что они оба оставят этот спор позади, если им просто дадут шанс. Поэтому он ведет Питера на кухню, и они вдвоем загружают все необходимое, чтобы приготовить завтрак на улице, в животе у Баки тепло и уютно разливается приятное и легкое спокойствие.
Это настолько успокаивающее чувство, что Баки даже не осознает, как тихо ведет себя Питер, до тех пор, пока не разводит костер. Он резко поднимает голову, когда мысль о том, как мало сказал Питер, доходит до него и он внимательно смотрит на Питера, пытаясь понять, в чем дело. Но Питер выглядит спокойным и погруженным в свои мысли, а не сгорбленным и испуганным или встревоженным. Он просто молчит, и обычно именно поэтому Баки понимает, что что-то не так. Но он привык понимать, что именно не так, когда смотрит на Питера, и то, что он не может этого сделать, ему не нравится.
- Ты в порядке, Пит? – спрашивает он, вырывая мальчишку из его мыслей, отчего тот чуть не роняет Орби. Он пытается сообразить, что у него на уме, и когда, наконец, до него доходит, его лицо слегка краснеет и он говорит, - ты… ты злишься из-за того, что произошло утром? Из-за меня и Стива?
Удивление появляется на лице мальчишки:
- Злюсь? – говорит он так, словно никогда раньше не слышал этого слова. – Нет, пап, я не… почему я должен злиться?
- Я не знаю, - признает Баки. – Иногда перемены могут расстраивать, поэтому я просто подумал…
- Неужели все изменится?
- Что-то немного может измениться, - признает Баки. – Я на самом деле не знаю, что Стив планирует делать с этого момента в отношении нас, но… ну, если он хочет стать большей частью нашей жизни, тогда…
- Но изменится ли что-нибудь… - Питер смотрит на него снизу вверх, его голос тихий, и слегка дрожит нижняя губа, - … между нами?
- Что? – Баки тут же обнимает пацана за плечи, желая прижать его к себе, но не желая, чтобы Питер отвел взгляд от его лица. – Питер, ты с ума сошел? Я имел в виду не такие перемены.
Когда Питер пытается отвернуться, он берет лицо мальчишки в ладони, чтобы тот смотрел на него.
- Послушай, Стив может быть рядом, но ты и я? Это никуда не денется. Ты никуда не денешься, - его руки опускаются на плечи мальчишки. Он успокаивающе сжимает их, несмотря на то, каким маленьким и хрупким кажется Питер под его ладонями. – Я знаю это, Стив это знает. Как ты можешь этого не знать?
Питер качает головой, пытаясь скрыть легкий, влажный блеск в глазах:
- Я знаю, пап. Это абсурдно, это просто… просто мысль о том, что если Стив хочет иметь семью с тобой, но не… нашу семью? Мне бы просто не понравилось бы, если бы… если бы ты почувствовал, что должен выбирать между Стивом и…
- Это не есть выбор, Питер, - он слегка трясет его за плечи, пытаясь вразумить его. – Ты меня слышишь? Такой вопрос даже не возник бы. Я не хочу быть с кем-то, кто не хочет стать частью этого. И не важно, кто это.
От надежды в глазах Питера Баки хочется кричать. Почти обидно думать, что у Питера все еще могут быть сомнения в том, что он значит для него, в том, насколько далеко Баки зайдет, чтобы они оставались вместе. Но он напоминает себе обо всех домах, которые Питер терял за свою очень короткую жизнь, раз за разом, и старается не принимать это близко к сердцу.
- Ты мой ребенок. То, что я тебя не создал, не значит, что я тебе не люблю. И я буду ожидать от любого, с кем я буду, будь то Стив или кто-то еще… если этот человек не сможет думать о тебе, как о своем сыне тоже, тогда он не тот человек, который мне нужен.
- Я не хочу, чтобы ты был несчастен, - шмыгая носом, говорит Питер. – Я не хочу, чтобы ты сожалел о нашей встрече.
- Питер, я сожалею о стольких вещах, которые совершил, что даже такой умный человек, как ты, не смог бы сосчитать их все, - он снова обхватывает ладонями щеки мальчишки, вытирая бегущие слезы подушечками пальцев. – Но я ни за что не пожалею о встрече с тобой.
Питер обхватывает его руками за шею и крепко обнимает, уткнувшись лицом в плечо, чтобы Баки не видел, как он плачет. Но Баки чувствует это по легкой дрожи в спине Питера, в его руках и плечах, и он крепко обнимает Питера и прижимает его к своей груди, желая, чтобы тот понял это, чтобы знал без сомнения, что он никуда не денется.
Облегчение охватывает его, когда он, наконец, входит под теплый душ, и горячая и успокаивающая вода стекает по его телу.
Стив и Тони вообще не присоединились к ним за завтраком, так что Питер вызвался разобраться с уборкой, чтобы Баки смог, наконец, принять душ, которого так сильно хотел. Он почти вздыхает, откидывая голову назад под теплые струи воды, его мышцы расслабляются под горячими и мягкими ударами воды.
Его поражает, что Питер вообще мог поверить, что он позволит кому-то встать между ними. Мысль о потере Стива сейчас причиняет боль, да, эта мысль вызывает у него головокружительную тошноту, когда он представляет себе это, но если что и способно заставить его избавиться от этих чувств, которые он испытывал к Стиву с того дня, когда тот появился на их кухне, то это требование к Баки выбрать между ним и сыном.
Он понимает, что в этом и состоит разница между ним и Питером. У Питера были другие семьи. У него были родители, опекуны, приемные братья и сестры, о которых нужно было заботиться. Он видел, как распадаются семьи, и люди нарушают свои обещания, и, учитывая, сколько людей появлялось и исчезало из его жизни даже за последние несколько лет, ему, наверное, даже сейчас все кажется ужасающе временным.
Но для Баки семья – это Питер. Он знает, что давным-давно у него была семья. Он даже не помнит их имен, не говоря уже о лицах. Он, наверное, привык считать семьей Стива, учитывая, как часто мелькает его лицо в его воспоминаниях, но то, как он относится к нему сейчас – это что-то совершенно новое.
И Стив никогда бы не попросил сделать его что-то подобное. Это практически смешно, пытаться представить, как Стив говорит ему, что он не захочет быть вместе, если будет присутствовать Питер. Стив просто не из тех, кто так эгоцентричен, не говоря уже о пренебрежительном отношении. Даже Питер признал, что эта идея абсурдна.
Но только потому, что это абсурдно, не означает, что это не ужасающая мысль, и сердце Баки болит за своего ребенка, задаваясь вопросом, как часто Питера мучают мысли о том, что вся его жизнь будет снова забрана у него. Должно быть, это ад, жить так, гадая, когда снова случится что-то плохое, когда все хорошее закончится, как всегда, потому что ничто не вечно.
Он вздыхает, закрывая глаза, и моет голову шампунем. Может быть, ему стоит позже поговорить с Тони о том, как помочь Питеру справиться с этим чувством. Он уверен, что такая помощь потребует больших затрат, но, учитывая, насколько они стали близки с тех пор, как их привезли сюда, он не думает, что Тони будет возражать. Он хороший парень.
Может быть, ему стоит извиниться перед ним за то, что был таким враждебным вначале. Тони – грубый маленький говнюк, но он рискует своей шеей ради них, даже если поначалу это было только ради Питера и Стива. Становится почти тревожно, когда Баки запоздало, понимает, что ему нравится Тони Старк, что он считает его своим другом.
Это чуждое чувство. У него есть сын, у него был начальник и знакомые в Квинсе, соседи, знакомые лавочники – но дружба? Это звучит почти, как что-то мифическое, что случается только с другими людьми.
Стив… не считается. Он не знает, кем для него на самом деле является Стив, но это далеко не то же самое, что Тони. Все в нем ощущается по-другому, даже то, что по логике, должно ощущаться так же. Подтрунивание над Стивом не должно ощущаться иначе, чем подтрунивание над Тони, и все же это так. Когда Стив наблюдает за ним из другого конца комнаты, это не должно казаться особенным, но это так. Вид Стива, общающегося с Питером, проявляющего к нему доброту, внимание и привязанность, не должно восприниматься иначе, чем раздражение-превратившееся-в-смирение-которое-перешло-в-апатию, которое он испытывает, когда это Тони. Но это так.
Баки наполняет почти болезненной нежностью, когда он видит Стива и Питера вместе, улыбки на их лицах. Его сердце, кажется, готово разорваться, это самое счастливое чувство за всю его жизнь.
Его волосы все еще мокрые после душа, вода капает с них на плечи и мочит рубашку, но Баки не пытается завязать их, не желая привлечь внимание Стива и Питера и испортить момент, за которым он шпионит.
Он не знает, где они взяли древесину, но Стив показывает Питеру, как ее укладывать, измерять и резать, чтобы они могли собрать из нее нечто, похожее на начальную стадию кормушки для птиц. Он едва слышит их голоса через стеклянные двери, наблюдая, как они сидят на террасе и работают вместе, улыбаясь и смеясь в лучах полуденного солнца.
Это другие ощущения. Тони Старк мог бы однажды стать его лучшим другом, но это не смогло бы сравниться с этим – не могло бы сравниться с видом двух людей, которых он любит больше всего, которые улыбаются, со счастливым, обожающим взглядом на лице Питера, которое он так любит, любит больше всего на свете. Он привык, что Питер смотрит на него так. Но то, что он видит, как Питер смотрит так на Стива, наполняет его сердце так же.
Он наблюдает, как Орби нарезает круги вокруг этой пары, пока они работают, чувствуя, что он стоит на краю другого мира, заглядывая внутрь. Он решает оставить их, позволив им провести время вместе, не желая ничего испортить, особенно надежду на их сближение.
Вместо этого он заходит в главную гостиную, где Тони сидит с тремя разными голографическими экранами, поднятыми перед ним, каким-то образом умудряясь работать на всех трех сразу. Он не замечает входящего Баки, его глаза яростно бегают, за ними почти так же быстро следуют руки.
- Ты ловкий, - замечает Баки вслух.
Тони вскрикивает и хлопает по одному из экранов в центре, вызывая множество сердитых, красных всплывающих окон:
- О, Боже, прекрати это!
- Извини, - говорит он, совершенно не сожалея. – Знаешь, ты бы меньше испугался, если бы так сильно не отключился.
- Ты бы напугал меня меньше, если хотя бы отбросил тень, чертов призрак.
Баки ухмыляется, садясь на диван напротив Тони:
- Над чем работаешь?
- Юридическая хрень, - говорит Тони, возвращаясь к работе, сосредоточившись на экранах перед собой и, очевидно, не испытывая беспокойства из-за Баки, уставившегося на него сквозь немного просвечивающиеся голограммы. – Мы со Стивом хотим написать первый проект нашего встречного предложения, так что…
- Встречное предложение? – в его голосе слышится удивление. – Для Соглашения? Тони, это здорово.
- Ага, посмотрим, поведутся они на это или нет. Скорее всего, нет. Возможно, в конечном итоге нам все равно придется бороться, чтобы выбраться из этого, но… - он сглатывает, пытаясь скрыть облегчение, но это ясно видно по его лицу. – По крайней мере, мы все будем сражаться на одной стороне.
- Значит, это компромисс, да?
Тони улыбается ему сквозь экран:
- Решение, как лаконично выразился ТʼЧалла. Дает мне и – надеюсь – остальному миру безопасность, в которой тот нуждается, чтобы мы продолжали делать то, что мы делаем, но позволяет нам сохранять свободу, необходимую нам, чтобы действительно делать это, - он морщится, как будто наступил на какую-то гадость. – Росс на это не пойдет. Я уже знаю, что он скажет. Но некоторые из советников ООН могут. Нам просто нужно убедить достаточное их количество, чтобы выставить Росса. Это своего рода программа-минимум.
Баки не может скрыть улыбку на лице:
- Я знаю, было трудно прийти к этому, но вы, парни, действительно справились. Я рад, что вы разобрались с этим.
- Ага, - говорит Тони. – Я тоже.
Затем наступает затишье, поскольку Тони продолжает работать, а Баки поворачивается, чтобы посмотреть в большие окна, в которых озеро простирается будто бы в бесконечных направлениях. Ему кажется, что он слышит, как Стив с Питером сколачивают кормушку для птиц, когда он внимательно прислушивается, но он слишком далеко, чтобы быть уверенным.
Он вспоминает прошлую ночь, мысли о Стиве, но не задерживается на этом. Это не то, о чем он хочет думать или даже вспоминать, сидя напротив Тони. Вместо этого он думает о Питере, о выводе, к которому пришел ранее, и решительно смотрит на Тони:
- Я думаю, что Питер испытывает страх быть покинутым.
- Несоображающий ребенок мог бы сказать тебе это, - фыркает Тони. – И как ты догадался? Может быть, благодаря тому факту, что он отказывается проводить в одиночестве больше четырех минут? Или это нервный срыв, который у него случился, когда он узнал о вашей со Стивом помолвке, подсказал тебе?
- У него не было нервного срыва, - нахмурился Баки. – И мы не обручались.
- Я не имел в виду помолвку, как помолвку, я имел в виду, что ты увлекся… неважно, - он на самом деле закрывает экран прямо перед собой и пристально смотрит на Баки. – Этот ребенок провел несколько недель на улице, прежде чем встретил тебя. Да, он ходил на занятия днем, но такая социализация на психическом уровне немногое дает ребенку. Он провел несколько недель, в течение которых никто не сказал ему ни одного доброго слова. А до этого? Любое внимание, которое ему уделяли, похоже, было довольно агрессивным.
Он снова поворачивается к своим экранам, как будто ему необходимо двигать руками во время разговора, таким образом выводя лишнюю энергию из своих конечностей:
- Больше всего Питер боится остаться один. И слушай, хочу заметить, что я вовсе не виню тебя. Ты сделал все, что мог в той ситуации, и, судя по тому, что сказал мне Питер, ты спас его жизнь. Но у него случился внезапный переход от невыносимо одинокого образа жизни к любви и вниманию, которых он ожидал от кого-то, кому, откровенно говоря, не оставалось ничего другого, кроме как дать это ему.
Баки не знает, что сказать, просто тупо наблюдает за работой Тони.
- Так что теперь я думаю, он кинулся из одной крайности в другую. У него довольно серьезный страх разлуки, и, может быть, нам повезет, и с наличием некоторой нормальной жизни и заведенного порядка он преодолеет его. Но ты не принесешь ему никакой пользы своей удушающей заботой, Баки.
- Неужели я давлю на него?
Тони смотрит на него темными, но не враждебными глазами:
- Он так не считает.
Чувство, которое он может описать только как стыд, охватывает его. С того момента, как он увидел Питера, он знал, что не годится для него по многим причинам, но разочаровывающе и даже больно осознавать, что он подвел мальчишку больше, чем он даже осознавал.
Вздохнув, Тони сокрушенно протирает глаза рукой:
- Эй, это не критика, ясно? Знаешь… хорошо, что мы говорим об этом. Это значит, что мы сможем вам помочь, парни, наладить все и такое все прочее, - Баки уверен, что тот пытается кинуть на него ободряющий взгляд, однако выглядит это неестественно и зажато. – Я говорил серьезно. Я думаю, что ты хороший отец. И что еще более важно, Питер тоже так думает.
- Он много говорил с тобой, - говорит Баки, озвучивая свои мысли. – Я не хочу, чтобы он всю свою жизнь жил с ощущением, будто из-под его ног вот-вот выдернут ковер. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя так, будто должен создавать усовершенствованных роботов, чтобы не дать кому-то забрать меня у себя. Я не хочу, чтобы он каждый раз, выходя из дома, боялся, что это последний раз, когда он видит меня живым.
Он наклоняется вперед, упираясь локтями в колени, ссутулив плечи:
- Но он так хорошо это скрывает. Он все время кажется таким жизнерадостным и беззаботным, а затем происходит какая-нибудь мелочь, малейший намек на неприятности, и он словно рушится под действием собственной тревоги. Я не хочу нагнетать в нем эту реакцию, просто… все, что я могу сделать, это успокаивать его. Это похоже на инстинкт. Просто я больше ничего не могу, Тони.
Он опустошенно обхватывает лоб металлической рукой:
- Боже, Тони, он даже не понимает. Он понятия не имеет, как чертовски важен для меня. Я знаю, что его беспокойство порождает в нем все эти навязчивые идеи, но для меня безумие, что после всего этого, после всего, через что мы прошли, он мог думать, что на этой проклятой Земле есть что-то, что я предпочту ему. Он мой сын.
- Беспокойство заставляет нас сомневаться во всем, даже в том, что должно быть непреложным фактом. Он знает, что ты любишь его. Когда он так боится, в нем говорит травма.
Он выглядит так, как будто хочет перегнуться через столик и похлопать Баки по плечу или что-то в этом роде, но вместо этого он повторяет сгорбленную позу Баки и добавляет:
- Будет легче, Бак. Вы, парни, больше не одни. Когда весь этот бардак закончится, и мы отвезем вас домой и сможем действовать исходя из этого. Будет проще, когда вы, парни, переедете в башню; вас будут окружать другие люди, с которыми вы будете проводить почти все время. И если нам нужно будет узнать мнение врача, то мы это сделаем. Это не то, что ты должен решать в одиночку.
Он улыбается ему, и Баки изо всех сил старается ответить ему тем же, тронутый этим зрелищем.
- И Питер еще мал, - продолжает он. – Он начнет хотеть проводить больше времени со своими друзьями и меньше с родителями, и тогда ты будешь плакать на моем диване, потому что он будет проявлять равнодушие, вместо того, чтобы цепляться за тебя круглосуточно семь дней в неделю.
Баки испепеляет его взглядом:
- Я не плачу.
Дразнящая, самодовольная ухмылка – единственный его ответ, прежде чем Тони возвращается к своей работе, а Баки – к своему окну, его мысли лихорадочно носятся, а сердце наполняется робкой надеждой, несмотря на боль.
Когда через несколько часов Питер и Стив присоединяются к ним, они показывают красивую, раскрашенную вручную кормушку для птиц, которую они собрали для окна спальни Питера. Питер с гордостью демонстрирует ее, когда они входят, и Баки ловит взгляд Стива и тепло улыбается ему, пока Питер взволнованно излагает ему весь процесс создания.
Они вчетвером ужинают и смотрят вместе телевизор перед сном, и Баки чувствует, как Стив топчется у него за спиной, пока он желает Питеру спокойной ночи, Стив практически дрожит на подушечках пальцев ног. Им удается держать руки подальше друг от друга, пока они не возвращаются в комнату Стива, но в тот момент, когда дверь закрывается, Стив прижимает его к ней и целует, его руки зарываются в длинные волосы Баки.
- Боже, я хотел сделать это весь день, - шипит он, мягко прикусывая губу Баки. – Ты не представляешь, как трудно держать свои руки подальше от тебя. Это практически пытка.
- Льстец, - шутит Баки, руками опускаясь к заднице Стива и ощупывая ее через джинсы, не желая ничего больше, чем стянуть их вниз. – Считай это твоей отменой пытки, - говорит он, прежде чем оставить глубокий засос на горле Стива, его руки сжимаются, когда Стив стонет, прежде чем они пятятся к кровати и один или оба нетерпеливо тянут друг друга вниз.
Стиву и Тони требуется еще два дня, чтобы обсудить свои встречные предложения, прежде чем у них, наконец, появляется проект, которым они оба полностью довольны (и который, как резко добавляет Тони, легко защитить в суде). От ТʼЧаллы нет новостей о Земо или его местоположении, поэтому Стив неохотно соглашается на встречу, которую Тони организовывает с Россом и другими ключевыми членами Совета ООН, чтобы представить свое встречное предложение вместе с остальными Мстителями.
- Это будет полное дерьмо, - вздыхает Стив с недовольным лицом, когда заканчивает складывать свою форму Капитана Америки в сумку. – Боже, как бы я хотел, чтобы ты поехал со мной.
- Я тоже, - говорит Баки, успокаивающе проводя рукой по его спине. – Мы будем здесь, когда ты вернешься. И в следующий раз, когда тебе придется ехать домой, все это закончится, и я поеду с тобой.
- Не могу дождаться, - искренне говорит Стив, поворачиваясь и притягивая Баки за шею для поцелуя. – Я позвоню, хорошо? И ты, вероятно, в любом случае увидишь нас в новостях. Тони говорит, что СМИ неотступно следят за всем этим.
- Меня это не удивляет, - весело ухмыляется Баки. – Ты вроде как знаменитость, Капитан.
Стив стонет:
- Не начинай.
- Есть, сэр.
Они смеются, Стив прижимается лбом к плечу Баки, как будто собираясь с силами, чтобы выйти из комнаты. Баки просто обнимает его, наслаждаясь физическим контактом, так как следующие несколько дней ему придется обходиться без него.
- Мы отпразднуем, когда ты вернешься, - обещает он, целуя Стива в плечо. – Мы будем смотреть финал «Игры престолов» и смотреть, как Тони снова напивается вином.
Стив смеется ему в шею, посылая покалывающие волны по коже.
- Звучит здорово, - говорит Стив, нехотя отстраняясь. – Я буду скучать.
- Я тоже.
Они обмениваются нежным поцелуем, легким и неторопливым, просто как тихим знаком любви. Баки следует за Стивом на лестничную площадку, где ждет Тони в темных очках и с телефоном в руке, а рядом с ним зевает сонный Питер.
- Счастливого пути, - говорит им Питер, прислоняясь к боку Баки, когда стоять оказывается слишком сложно для его сонного мозга. И Тони, и Стив одинаково ласково смотрят на ребенка, Стив ерошит его и так растрепанные волосы, а Тони ухмыляется, говоря:
- Так и будет. Иди, поспи еще немного, пока не упал.
- Хорошо, - отвечает Питер, уже закрыв глаза, почти всем своим весом наваливаясь на Баки.
С этими словами они уходят, и как только Баки прослеживает, как отъезжает их машина, он ведет Питера к диванам и укладывает его на один из них, чтобы он снова уснул. Питер отключается еще до того, как его голова касается подушки, поэтому Баки накрывает его одеялом и садится в соседнее кресло, наблюдая, как солнце поднимается над озером, а над водой низко летят цапли.
Кажется странным остаться с Питером вдвоем после последних двух недель пребывания здесь. Особняк казался невероятно большим, когда их было четверо, но оставшись только вдвоем, он почти пугал тем, насколько пустым ощущался. Глубокая, мрачная тишина, кажется, опускается на дом, как облако тумана, как будто сама структура здания внезапно становится шумоподавляющей.
Питер и Баки не сидят без дела, коротая время в ожидании звонка ТʼЧаллы или возвращения Стива и Тони. Они готовят, играют в игры, Питер знакомит его со всей коллекцией шедевров Диснея теперь, когда у него в распоряжении есть интернет. В первый вечер они снова готовят ужин на костре, что, как быстро понимает Баки, становится любимым занятием Питера, на следующий день после этого они играют на озере и Баки находит книгу из библиотеки Тони, чтобы занять себя, пока Питер бродит по саду, фотографируя своей камерой.
Баки с удивлением осознает, что чувствует себя одиноким без Стива и Тони, несмотря на то, что Питер почти всегда рядом с ним. Несколько недель назад он бы ухватился за возможность остаться наедине со своим сыном, чтобы Стив и Тони не кружили вокруг них, как стервятники. И теперь в доме оглушительно тихо, а изолированность озера и леса, окружающих их, больше похожа на тюрьму, чем на открытую дикую местность, которой является.
Они видят Стива и Тони на второй день в новостях, как Стив и предполагал. Освещение в СМИ в лучшем случае расплывчато, а в худшем – разочаровывающее заурядно, хотя и демонстрирует снимок Мстителей, сидящих на своем месте на совещании ООН, все в униформе и с одинаковыми выражениями лиц со сжатыми губами. Баки хочет позвонить Стиву в том момент, когда видит его лицо, хочет убедиться, что с ним все в порядке, но у него поднимается настроение, когда он слышит, как Тони язвит и подшучивает над печально известным Таддеусом Россом так, что бледное лицо мужчины, находящегося за трибуной, становится красным.
Когда трансляция заканчивается, они выходят на улицу, просто для того, чтобы избавиться от удушающего ощущения пребывания в тихом особняке. Фотографирование птиц и бабочек постепенно превращается в созерцания облаков с причала, и когда Питер больше не может сидеть спокойно, они берут бейсбольные перчатки и мяч и направляются на поле за лесом, чтобы поиграть.
Послеполуденное солнце жарит сверху, но Питер не позволяет этому помешать себе бросаться за мячом, как бы далеко Баки не кидал его. Они оба относятся к этому, как к тренировке, пытаясь сжечь часть той сдерживаемой энергии, которая течет внутри них. Они превращают это в игру, как раньше в Квинсе, и после нескольких часов игры в мяч и небольшого спарринга для поддержки своих рефлексов, Питер, наконец, обессиленный падает в высокую траву.
Баки смеется, не в состоянии даже разглядеть ребенка из-за того, насколько высокая трава на поле. Питер выглядит как сурок, когда его голова снова показывается, и он вяло поднимается и тащится туда, где стоит Баки, его кожа оказывается влажной от пота.
- Вот бы мы снова могли покататься верхом, - говорит Питер, садясь рядом с Баки на небольшом крутом холмике, на котором трава чуть короче. Орби весело катается вокруг них, затем запрыгивает на холм просто, чтобы снова скатываться вниз, снова и снова, как с горки. – Мы сможем снова это сделать, когда все это закончится?
- Несомненно, - говорит Баки, обнимая своего ребенка за плечи, пока они наблюдают, как легкий ветерок проносится рябью по полю. Они слушают, как волны разбиваются о подножие небольшого утеса, на котором они сидят в тишине и покое какое-то время, Орби толкает его ногу, и Баки опускает металлическую руку и позволяет роботу обернуться вокруг нее, как птице, возвращающейся в гнездо. – Стив тоже хочет покататься еще.
Питер прислоняется к нему, расслабляясь у него на груди.
- Он тебе действительно нравится, - говорит он.
Его лицо вспыхивает, и Баки кашляет, прочищая горло, чтобы избавиться от неловкости, которая внезапно внедрилась там:
- Да… так и есть.
- Я рад, - говорит Питер, закрывая глаза, когда Баки лениво проводит рукой по его кудрям. – И не только потому, что я могу рассказать людям, что мой отец встречается с Капитаном Америкой.
Баки смеется, взъерошивая волосы мальчишки немного сильней, прежде чем внезапная мысль не приходит ему в голову, и он холодеет.
- А ты… - произносит он, делая паузу, чтобы продумать свои слова, - ты нормально относишься к тому, что… что Стив мужчина? Тебя это не беспокоит, нет?
Питер выпрямляется, приподнимая бровь и глядя на Баки, как будто тот только что заговорил на иностранном языке:
- Что? Пап, конечно, меня это не беспокоит, - говорит он так, как будто оскорблен. – Ты действительно думаешь, что я буду расстраиваться из-за этого?
- Нет, - Баки улыбается, притягивая мальчишку обратно к себе. – Я так не думал, Пит. Я просто хотел убедиться.
Питер молчит у него под рукой, а затем с любопытством спрашивает:
- А ты не будешь против, если я буду встречаться с мужчиной?
- Буду против, - сразу же отвечает Баки, чувствуя, как Питер смеется ему в бок, маленький засранец. – Мужчина? Ни за что. По крайней мере до тех пор, пока тебе не исполнится тридцать пять. Но парень твоего возраста?.. Тоже нет. Просто дай мне время, прежде чем ты начнешь приводить кого-нибудь домой, Пит. Мужчину или женщину. Ты можешь любить, кого захочешь. Когда повзрослеешь.
- Договорились, - говорит Питер, продолжая тепло смеяться у него на груди, вызывая улыбку и на лице Баки.
Они еще сидят некоторое время, наблюдая за озером и полем по обе стороны от себя, просто греясь в лучах послеполуденного солнца и обдуваемые прохладным ветром, прислушиваясь к волнам под собой и к щебету птиц над собой. Это успокаивает – находиться здесь с сыном под рукой, когда вокруг них нет ничего, кроме дикой природы. Он хотел бы, чтобы Стив был здесь, но в остальном это прекрасный момент. Он крепче прижимает Питера к себе, не против того, чтобы это длилось вечно.
Но Питер снова выпрямляется и встает.
- Я пойду, возьму что-нибудь попить, - говорит он, спускаясь с холма. Баки замечает белую линию на шее сзади, где рубашка прижимается к коже и кричит ему вслед:
- Нанеси еще немного солнцезащитного крема, пока ты будешь там!
- Ладно!
Он смотрит ему вслед, пока тот не исчезает в глубине леса, следуя по тропинке обратно на территорию поместья, и не скрывается полностью из виду. Баки растягивается на траве в ожидании, облако закрывает солнце и накрывает поле мрачной тенью.
Сначала он слышит плеск воды.
На поле все подчинено определенному ритму. Трава и деревья колышутся на ветру, волны накатываются на подножие утеса – даже птицы издают предсказуемые звуки, если прислушиваться достаточно долго, чтобы понять. Баки систематизировал каждый звук в этом отдаленном уголке мира, так что этот плеск он слышит впервые.
Это резкий всплеск по сравнению с тем, что было, громкий и хлесткий у подножия утеса. Баки не знает, что не так. Он не знает, почему встает на ноги, почему тошнотворное чувство страха начинает пульсировать в его венах с каждым неровным ударом сердца. Что-то приближается. Он не знает, что именно, но плеск воды о скалу заставляет его инстинкты кричать, чтобы он бежал.
А затем это появляется из воды.
Скала едва ли выше человеческого роста. Сначала Баки думает, что это медведь; едва эта бесформенная, черная фигура перелазит через край утеса на траву перед ним. Но когда она выпрямляется, Баки понимает, что это человек, одетый в легкое, но прочное тактическое снаряжение, и у него в руках находится тяжелый пистолет с мощным глушителем.
На нем нет маски. Он поднимает лицо и встречается взглядом с Баки, смотрит прямо на него отрешенным взглядом.
Это Земо.
Баки не успевает ни пошевелиться, ни увернуться, когда тот поднимает пистолет. Он стреляет, глушитель издает громкий взрывной хлопок, и пуля рассекает воздух, направляясь к нему. Баки не успевает блокировать выстрел.
Но это успевает сделать Орби.
Это ошеломляет его – их обоих, судя по выражению лица Земо – когда его рука легко проходит перед ним, отбивая пулю с резким металлическим звоном. Мгновение они смотрят друг на друга, пистолет все еще вскинут, прежде чем Земо хмурится и начинает что-то вытаскивать из кармана своего жилета.
- Я не знаю, что Гидра сделала тебе, - говорит Баки, поднимая руки, пытаясь разрядить ситуацию. Боковым зрением он отслеживает выход из леса, в ужасе ожидая, что в любой момент оттуда выскочит Питер. – Но я никогда не хотел делать то, что они заставляли меня делать. Это был контроль над разумом, я не… я никогда не хотел быть у них на поводу. Чтобы они не заставили меня сделать с тобой, мне жаль.
- Они не заставляли тебя ничего делать со мной, - говорит Земо. Баки сразу же соображает. Соковия? Какого черта… - И я все знаю о контроле над разумом, Джеймс.
Баки чувствует тошноту при виде маленькой красной книжки, которую Земо достает из кармана с черной эмблемой Гидры на лицевой стороне. Он знает эту книгу. Он знает, что это значит. «Нет», - думает он в отчаянии, делая шаг назад. Земо держит пистолет направленным на него, открывая книгу на отмеченной странице.
- Желание.
Баки поворачивается и бежит. Он направляется в лес, к тропинке, ведущей к особняку, планируя просто забрать Питера и бежать. Но Земо снова стреляет из пистолета и Орби толкает Баки на землю, чтобы избежать выстрела, с резким выдохом, выбивая из него дух.
- Ржавый.
- Стой, - говорит Баки, переворачиваясь и поднимаясь, оскалив зубы, как животное в клетке. – Прекрати!
- Печь.
С отчаянным криком Баки бросается на него, но Земо отшатывается и делает еще два выстрела, выкрикивая: «Рассвет! Семнадцать!», пока Орби снова оттаскивает его в сторону, чтобы избежать обеих пуль.
- Пожалуйста, - говорит Баки, грязь и трава остаются у него на руках и волосах, когда он поднимается, но его тело чувствуется таким слабым. Он чувствует рев в голове, яростный стук, как будто кто-то использует его мозг, как барабан, ударяя снова и снова. – Перестань, пожалуйста.
- Добросердечный.
- Орби, - беспомощно выдыхает Баки. – Зови… зови на помощь. Звони Стиву. Звони Тони. Т…ТʼЧалле. Ты можешь…
- Девять.
Ответа нет, но он чувствует легкую вибрацию в руке, от кончиков пальцев до локтя. Он помнит, как Тони говорил ему, что Орби может сообщать только двоичным кодом, и молится, чтобы робот смог отправить сообщение за него.
- Возвращение на родину.
Баки поднимается на дрожащие ноги, поворачивается лицом к Земо, тяжело дыша. Он стискивает челюсти, чтобы не закричать от боли, которая разрывает его тело; его разум – это обжигающие, агонизирующее море белого цвета, которое заставляет его хотеть вонзить основание ладоней в глаза, чтобы заглушить это.
- Один.
Он шатается на ногах. Затем, отчаянно, из последних сил бросается к мужчине за пистолетом. Земо стреляет, Орби двигает рукой. «Хороший робот», - думает он, отбивая пулю и отправляя ее в полет себе за спину.
А затем он слышит вздох.
Лицо Земо вытягивается, и его пистолет слегка опускается. Он не смотрит на Баки. Баки поворачивается, его зрение размыто, а разум кричит, но наступает холодный момент ясности, когда он поворачивается и видит Питера позади себя с поднятыми руками с нацеленными веб-шутерами, готовыми стрелять.
Но его выражение лица совершенно неправильное. Почти отрешенное. Его глаза широко раскрыты, но не от страха.
Красным пропитывается темно-синий материал рубашки Питера, пропитывая весь его живот.
И тогда Баки кричит.
Он бежит, но не успевает до того, как Питер падает на землю. Питер задыхается, его руки крепко сжимают пропитанный кровью хлопок рубашки, отчаянный, испуганный стон срывается с его губ, когда все становится красным красным красным: его руки, одежда, трава, на которой он лежит.
- Питер, - говорит Баки, сломлено и отчаянно, притягивая Питера в объятия и вздрагивая, когда тот кричит от боли. – О боже, нет, нет, Питер, дай мне посмотреть… - его голова раскалывается, он не может думать, и нет времени. Столько крови. Слишком много. Это слишком много крови. – Убери руки, я держу тебя, дай мне посмотреть…
Питер громко всхлипывает, когда Баки пытается поднять его. Он напряжен от боли и страха у него на руках, но все, на чем может Баки сосредоточиться, это красный цвет. Он прижимает руку к ране, но кровь продолжает течь. Ранение сквозное. Оно слишком сильно кровоточит, он должен остановить кровь сейчас же.
Баки крепко обнимает мальчишку, всхлипывая от крика боли, сорвавшегося с губ Питера.
- П-пап, - всхлипывает тот, стискивая губы, чтобы сдержать отчаянный скулеж, когда Баки пытается закрыть обе его раны, чтобы остановить кровь.
А затем он выдыхает и делает мельчайший слабый вдох. Баки даже не думает, что услышал бы, если бы лицо Питера не было прижато к его бицепсу. Он поднимает взгляд на лицо мальчишки, но глаза Питера закрыты. Его конечности расслабляются. Он оседает мертвым грузом на его коленях.
- Питер, - настойчиво говорит Баки. Ему нужно разбудить его. Он не может сейчас спать, им нужно остановить кровотечение. – Питер, малыш, проснись. Ну же.
Он обхватывает лицо мальчишки левой рукой и пытается осторожно встряхнуть его, чтобы разбудить. Питер не двигается, но не это заставляет Баки кричать. Кончики его пальцев касаются горла мальчишки, когда он поднимает его голову, и сквозь металл своей руки он чувствует это.
Пульса нет.
Нет.
Баки опускает голову мальчишке на грудь, обнимает так крепко, что чувствует, как трещат его кости от давления. Он сильно прижимается одной стороной лица к его груди, а затем Баки рыдает, открыто, захлебываясь и так громко, что у него самого звенит в ушах. Сердцебиения нет. Он слышит свою мольбу, эхом отражающуюся от пустого поля, пустого озера и пустого мира вокруг себя.
- Нет, нет… не делай этого со мной, Питер, не делай этого… - он не может дышать. Он не чувствует ничего, кроме безжизненной тяжести в своих руках. – Пожалуйста, пожалуйста, не делай этого со мной, Питер. Господи. Пожалуйста, Господи, пожалуйста, нет.
На них падает тень, Земо становится позади него и загораживает солнце.
В его голосе звучит почти раскаянье:
- Товарный вагон.
И все становится белым.
Баки не нужно открывать глаза, чтобы вспомнить. Он чувствует вес на себе, теплый и тяжелый, но давление почему-то успокаивает. Это совершенно незнакомо, но впервые за долгое время, сколько он себя помнит, недостаточная осведомленность не пугает его.
Он моргает, открывая глаза, и видит высоко над собой белоснежный потолок, потом смотрит на свою грудь, на копну золотых волос. Он слегка сдвигается, чтобы видеть голые плечи Стива, его металлическая рука обхватывает спину Стива, прижимая его к своей груди. Стив шевелится, словно почувствовав, что Баки проснулся, и откидывает голову назад, чтобы похлопать глазами на него.
- Доброе утро, - улыбается Баки.
Стив улыбается в ответ, сонный и довольный тем, что остается в таком положении:
- И тебе доброе утро.
Баки крепче обнимает Стива за спину, целуя в макушку. И это для него ново. В каком-то смысле от воспоминаний о прошлой ночи кружится голова. Близость взбудоражила его нервную систему своей интенсивностью и непривычностью, но Стив был рядом, чтобы сразу же ее снова успокоить, как охлаждающий бальзам.
С каждым днем он все больше и больше вспоминает Стива, до войны и даже во время нее. Просто фрагменты, маленькие вспышки, в которых они оба в разном возрасте на протяжении многих лет, некоторые вещи по понятным причинам запоминающиеся, а другие по непонятным причинам ничем непримечательны. Он помнит, как спал рядом с ним, делил постель, когда они были детьми, и палатку, когда они были солдатами. Но он не может вспомнить Стива таким, каким видел его прошлой ночью, как бы глубоко не смотрел.
Он не спрашивает, был ли это первый раз. Ему не нужно знать. Для него не имеет значения, был ли когда-нибудь Баки Барнс влюблен в Стива Роджерса, были ли они когда-нибудь вместе так, как он был с ним прошлой ночью. Его жаркий, мучительный голод, который он испытывает к Стиву, является его собственным. Его не волнует, почему он хочет Стива, его волнует только то, что тот хочет его в ответ.
«Ты даже не представляешь, как давно я этого хотел», - сказал Стив, возясь с ним на простынях. Баки не спросил, имел ли он в виду, недели, года или десятилетия. Какая разница, как давно они хотели друг друга или почему? Это не изменило того, что он хотел его прошлой ночью, так же сильно, как сейчас.
Баки обхватывает ладонями Стива за голову, поворачивает его лицом к себе, затем наклоняется и целует. Стив лениво целует его в ответ, затем внезапно полностью просыпается и перекатывается на него, его вес значительный, но разжигает то теплое, приятное чувство в животе.
Его руки медленно опускаются по спине Стива, прослеживая каждую твердую линию мышц кончиками пальцев, пока он не достигает бедер. Он не может не покачивать бедрами, когда обхватывает выпуклость задницы Стива руками, благодарно сжимая и заставляя Стива смеяться ему в губы.
- Извини, - говорит Стив извиняющимся тоном, прерывая поцелуй и морщась. – Возможно, у меня утренний запах изо рта.
Баки пожимает плечами, перемещая руки обратно на бедра Стива, когда тот выпрямляется и садится на него верхом, оседлав его.
- Мы можем продолжить в душе, - предлагает он.
Стив игриво ухмыляется ему, проводя руками по груди Баки и останавливаясь на его плечах.
- Это заманчиво, - он скользит вниз по его телу, затем падает на него сверху, положив голову на плечо Баки, как гигантский мускулистый кот. – Но я хочу оставаться с тобой в постели как можно дольше.
- С каких пор ты стал таким кроватным овощем? Я помню, как ты будил меня на рассвете, независимо от того, когда мы разбили лагерь.
- Мы сейчас не на войне, - зевает Стив. – А что такое кроватный овощ?
- Это как диванный овощ, только для кроватей.
Дуновение от дыхания щекочет его кожу, когда Стив хихикает ему в грудь:
- Я так понимаю, еще одно сленговое выражение, которое ты подхватил от Питера.
- Или Неда. Это даже не самое странное, что они придумали. Ты знаешь, что такое мем?
- Нет? – говорит Стив. Затем после многозначительной паузы, - а ты?
- Неа. Понятия не имею.
Они смеются, Баки еще на мгновение прижимает Стива к груди, а затем вздыхает и отпускает его:
- На самом деле я думаю, мне нужен этот душ.
Стив целует его в плечо, затем скатывается с него, вытягивая руки над головой и притягивая взгляд Баки к своей груди и к четко выраженным мышцам внизу живота. Его рука дергается, ему хочется протянуть руку и дотронуться:
- Уверен, что не хочешь присоединиться ко мне?
- Через минуту, - говорит Стив, улыбаясь ему и лениво вытягивая ноги. – Вперед. Я иду за тобой.
- Угу. Не засыпай снова.
- Можешь разбудить меня, если я это сделаю.
Улыбаясь, Баки направляется в ванную, останавливаясь перед раковиной, чтобы почистить зубы. Его взгляд скользит по темному узору засосов на горле, плече и глубоких выступах ключиц, которые, кажется, уже начинают исчезать, хотя едва.
Странно смотреть на себя. Он знает, что это смешно, но вызывающе-дорогие зеркала Старка кажутся более четкими, чем те, к которым он привык. Как минимум, лучше освещены. Он видит на своем лице детали, которых раньше никогда не замечал, как сильно ему нужна стрижка. И бритье.
Он берет бритву, полагая, что Стив не будет возражать, но не успевает потянуться за кремом для бритья, как слышит, как Питер тревожно зовет:
- Эй, Стив? Ты там?
В дверь стучат, громко и как-то лихорадочно. Голос Питера проникает внутрь, не давая ни одному из них ответить:
- Э-э… папы нет ни в комнате, ни на кухне, и я осмотрел все вокруг и я немного волнуюсь…
Баки распахивает дверь ванной, как раз когда Стив открывает дверь в спальню. Ни один из них не успевает ничего сказать, прежде чем Питер продолжает бессвязно говорить:
- Я пошел его разбудить, потому что мистер Старк сказал, что мистер ТʼЧалла на телефоне и хочет поговорить с нами, но я нигде не могу его найти и Орби не с ним…
- Питер…
Баки делает шаг вперед в поле зрения ребенка, обрывая его на полуслове, когда их глаза встречаются. Облегчение появляется на лице Питера, прежде чем он видит всю картину – они вдвоем, одетые только в спортивные штаны, остальная их одежда разбросана по полу. Неубранная постель. Россыпь темных засосов покрывает Баки, а светлых Стива. Волосы Стива торчат во все стороны, как будто он только что выпрыгнул из летящего самолета. Снова.
Питер лишь на секунду выглядит сбитым с толку, прежде чем осознает. Баки видит это, осознание захлестывает его, как цунами. Он видит это, потому лицо Питера становится краснее костюма Железного Человека, а затем он выхватывает дверь из рук Стива и захлопывает ее, сердито крича:
- О, Боже! Пап! По крайней мере, оденься, прежде чем открывать дверь! Отвратительно!
Он пытается выкрикнуть извинения, но слышит удаляющиеся шаги Питера, громкие и поспешные, как будто он убегает от закрытой двери. Он стоит с открытым ртом, держа себя в руках, пока Стив беспомощно не оглядывается на него, а затем падает на край кровати, смеясь.
Стив успокаивается, проводя рукой по волосам:
- Ну, если ты не знал, как ему сказать, то, думаю, мы уже позаботились об этом.
- Я думаю, мы его травмировали, - говорит Баки, уронив голову на руки.
- Быть родителем – это сложно.
Посмеиваясь, Баки смотрит на него сквозь пальцы:
- Ты даже не представляешь. Ты уверен, что хочешь стать частью этого?
Шагнув вперед и став между его ног, Стив обхватывает ладонями его лицо и наклоняется, чтобы поцеловать. Баки машинально проводит руками по пояснице Стива, что кажется почти естественным, как будто прикосновение к нему является инстинктивным.
- Я хочу быть частью твоей жизни, и я хочу, чтобы ты был частью моей, - говорит Стив, обхватывая лицо Баки двумя руками и удерживая их взгляды вместе.
Баки берет его за шею и наклоняет к себе, чтобы снова поцеловать.
- Я мог бы стать частью тебя прямо сейчас, – предлагает он. Стив смеется ему в губы, углубляя поцелуй, прежде чем отстраниться.
- Наверно, сначала надо выяснить, чего хочет ТʼЧалла, - с сожалением говорит он. – Скорее всего, это что-то важное, и, по-моему, Питер сказал, что они ждут нас.
Напоминание о ТʼЧалле портит затянувшееся хорошее настроение, вызванное пробуждением рядом со Стивом, и Баки просто кивает и следует его примеру одеваться. Он замечает, как Стив наблюдает за ним, когда он натягивает на ноги одолженные джинсы, но жар, который он чувствует в животе, приглушается мыслью о том, что может его ждать за пределами этой комнаты.
Стив, словно почувствовав тугой клубок тревоги, поселившийся у него в животе, мягко притягивает его за шею и нежно целует в лоб:
- Все хорошо, - успокаивающе говорит он. – Что бы это ни было, мы пройдем через это вместе.
Баки улыбается словам утешения, но вместо того, чтобы успокоить его тревогу, они добавляют слой вины к напряжению в его теле. Внезапно он чувствует непреодолимое желание увидеть Питера, вспоминая дрожь в его голосе, когда он думал, что Баки пропал. Он должен быть там, утешая своего сына, а не здесь, принимая утешение от Стива.
Полностью одевшись, они направляются в главную гостиную и обнаруживают Тони и Питера, ожидающих их на одном из диванов. Лицо Питера краснеет, когда он смотрит на Стива, но Баки видит его нервозность в том, как он держится, поддергивая ногами на полу и тревожно постукивая по коленной чашечке. Его плечи сгорблены, и хотя Баки может сказать, что он все еще полностью смущен тем, что произошло несколько минут назад, он умоляюще смотрит на Баки, когда их глаза встречаются, и этот ужасно знакомый взгляд Баки получает, когда Питеру нужно услышать, что все в порядке.
Выражение лица Тони не могло быть более противоположным. Он пялится на Баки – особенно на область его воротниковой зоны – в полном неверии, кажется, целых пять секунд, прежде чем бросить на Стива взгляд, выражающий полное отсутствие восторга по этому поводу. Он почти смеется при виде этого, особенно когда щеки Стива застенчиво розовеют под горячим взглядом Старка, и он демонстративно отводит взгляд. Он не знает почему, но осознание того, что Тони способен одним взглядом вызвать у Стива подобное выражение лица, приводит его в восторг.
К счастью, Тони не читает лекцию, как, похоже, ему хочется, вместо этого он прочищает горло и спокойно говорит:
- Ладно, ТʼЧалла, вся банда здесь.
- Это не займет много времени, - говорит ТʼЧалла через динамики Пятницы и его голос разносится вокруг них. – Я знаю, кто несет ответственность за взрыв в Вене.
Все четверо обмениваются взглядами недоверчивого облегчения. Стив говорит первым, наклоняясь вперед, несмотря на то, что от ТʼЧаллы здесь только голос:
- Кто это был?
- Его зовут барон Земо.
Перед ними открывается голографический экран, на котором появляется холодное, бесстрастное лицо человека, которого Баки не узнает. Питер, Стив и Тони оборачиваются и смотрят на него, но Баки просто качает головой, не зная, что сказать.
- Мне он незнаком, я не слышал о нем, - извиняющимся тоном говорит Баки. – Я его не знаю.
- Он определенно знает тебя, - говорит ТʼЧалла. – Он убил трех агентов Гидры, пытаясь найти тебя.
Лицо Стива темнеет, его глаза сужаются до такой степени, что синева радужки кажется нереально черной. Баки практически выбило из колеи такое выражение лица Стива, своего рода холодная ярость, на которую он никогда не думал, что Стив способен до этого момента.
- Он не оставил никаких свидетелей, так что на данный момент мы не знаем, какова его цель. Можно с уверенностью предположить, что он охотится за Зимним солдатом. Вот почему он использовал твое лицо, чтобы взорвать ООН в Вене, чтобы выманить тебя из укрытия, - ровный спокойный тон Тʼчаллы улавливается лишь слегка, почти неразличимо, в нем присутствует едва заметный намек на то, что в него просачивается горе.
- Использовал мое лицо? – спрашивает Баки, чувствуя тошноту в животе. – Как, черт возьми, он это сделал?
- Маска. Я конфисковал ее из гостиничного номера.
Ощущение холода поселяется под его кожей. Он не знает этого парня, барона Земо, но это не значит, что он… не значит, что Гидра не сделала что-то, чтобы вызвать такую кровавую месть. Он пытается перебрать в памяти обрывки воспоминаний, что он редко делает по доброй воле, чтобы найти любое недостающее звено, связывающее его с этим уже не безымянным убийцей, который воспользовался его лицом, чтобы убить десятки невинных людей.
Но ничего не приходит в голову. Даже ужасающие, тошнотворно-ясные воспоминания, которые он может вспомнить из своих отчетов о миссиях, не предлагают никаких ответов относительно того, кто этот парень и почему он убивает людей, чтобы найти его.
- Где он сейчас? – спрашивает Стив. Баки смотрит на него и удивляется тому, как ровно звучит его голос, учитывая сдержанный, напряженный гнев, проявляющийся в его сжатых кулаках и в том, как стиснуты его челюсти. Холодная ярость, исходящая от него волнами, почти ошеломляет. На секунду Баки искренне жалеет этого Земо.
- Я скоро найду его, - обещает ТʼЧалла. – Теперь, когда я знаю его лицо и цель, это только вопрос времени, когда я загоню его в угол. Ему это не сойдет с рук, Капитан.
- Да, - ледяным тоном соглашается Стив. – Не сойдет.
- Все будет быстрее, если вы позволите нам помочь, - говорит Тони, предлагая это максимально вежливо. – Мы могли бы объединиться и по-настоящему прижать этого сукиного сына. Максимум за два дня.
На самом деле в ответе ТʼЧаллы есть намек на веселье:
- Я ценю это, Старк, но в этом нет необходимости. Это моя миссия.
Ни один из них не хватается за возможность возразить ему, не такому твердому уровню убежденности в голосе этого человека.
- Кроме того, - говорит он немного более легким тоном, - у вас с Капитаном Роджерсом своих дел хватает. Росс становится все более беспокойным. Он хочет эти подписи на своем Соглашении.
Тони и Стив молча переглядываются. Немного неловкое молчание наступает между ними четырьмя, прежде чем Старк отводит взгляд, вздыхает и говорит:
- Да, мы… мы работаем над этим.
- Если вы двое сможете придти к согласию, остальные последуют за вами, - почти ободряюще говорит ТʼЧалла. – Я найду Земо и отдам его в руки правосудия. А пока вы двое должны найти решение, – в голосе ТʼЧаллы звучит какая-то вечная, безошибочная мудрость, и хотя он говори не с Баки, его слова придают Баки уверенность. Он никогда не был в Ваканде, но ему приятно сознавать, что из ТʼЧаллы выйдет хороший король. – Ваша команда рассчитывает на вас.
Тони уныло вздыхает:
- Да, сэр, - говорит он. Краем глаза Баки замечает ухмылку Стива. – Мы разберемся с Россом. Повеселитесь там в своей охоте на убийцу.
- Повеселюсь. Во всяком случае, больше, чем вы, - ТʼЧалла практически посмеивается на другом конце линии. – Я буду на связи.
Раздается короткий щелчок и Пятница говорит:
- Принц ТʼЧалла отключился.
С минуту они сидят молча, а затем Питер улыбается и говорит:
- Мне он нравится.
Баки улыбается в ответ, протягивает руку и ерошит его волосы:
- Ага. Мне он тоже нравится.
Он смотрит направо, где Стив смотрит на свои сложенные на коленях руки. Стив улыбается ему, когда их глаза встречаются, но сдержанно и напряженно, и это заставляет Баки вздохнуть и поднять Питера на ноги вслед за собой.
- Давай, Пит, - говорит он, беря его под руку. – Пойдем приготовим завтрак.
Питер бросает взгляд на Тони и Стива, продолжающих сидеть на диванах, затем понимает, что делает Баки, и говорит:
- Мы можем сделать это на улице? На костре?
- Отличная идея.
Он оглядывается на Стива и слегка ободряюще улыбается. Стив с готовностью кивает в ответ и поворачивается непосредственно лицом к Тони, так что Баки выводит Питера из комнаты, чтобы предоставить им немного уединения.
Может быть, это была уверенность в голосе ТʼЧаллы или, может быть, это хорошее настроение прошлой ночи и сегодняшнего утра перекинулось на все остальное, но вне зависимости от этого, Баки не имеет и тени сомнений, что они оба оставят этот спор позади, если им просто дадут шанс. Поэтому он ведет Питера на кухню, и они вдвоем загружают все необходимое, чтобы приготовить завтрак на улице, в животе у Баки тепло и уютно разливается приятное и легкое спокойствие.
Это настолько успокаивающее чувство, что Баки даже не осознает, как тихо ведет себя Питер, до тех пор, пока не разводит костер. Он резко поднимает голову, когда мысль о том, как мало сказал Питер, доходит до него и он внимательно смотрит на Питера, пытаясь понять, в чем дело. Но Питер выглядит спокойным и погруженным в свои мысли, а не сгорбленным и испуганным или встревоженным. Он просто молчит, и обычно именно поэтому Баки понимает, что что-то не так. Но он привык понимать, что именно не так, когда смотрит на Питера, и то, что он не может этого сделать, ему не нравится.
- Ты в порядке, Пит? – спрашивает он, вырывая мальчишку из его мыслей, отчего тот чуть не роняет Орби. Он пытается сообразить, что у него на уме, и когда, наконец, до него доходит, его лицо слегка краснеет и он говорит, - ты… ты злишься из-за того, что произошло утром? Из-за меня и Стива?
Удивление появляется на лице мальчишки:
- Злюсь? – говорит он так, словно никогда раньше не слышал этого слова. – Нет, пап, я не… почему я должен злиться?
- Я не знаю, - признает Баки. – Иногда перемены могут расстраивать, поэтому я просто подумал…
- Неужели все изменится?
- Что-то немного может измениться, - признает Баки. – Я на самом деле не знаю, что Стив планирует делать с этого момента в отношении нас, но… ну, если он хочет стать большей частью нашей жизни, тогда…
- Но изменится ли что-нибудь… - Питер смотрит на него снизу вверх, его голос тихий, и слегка дрожит нижняя губа, - … между нами?
- Что? – Баки тут же обнимает пацана за плечи, желая прижать его к себе, но не желая, чтобы Питер отвел взгляд от его лица. – Питер, ты с ума сошел? Я имел в виду не такие перемены.
Когда Питер пытается отвернуться, он берет лицо мальчишки в ладони, чтобы тот смотрел на него.
- Послушай, Стив может быть рядом, но ты и я? Это никуда не денется. Ты никуда не денешься, - его руки опускаются на плечи мальчишки. Он успокаивающе сжимает их, несмотря на то, каким маленьким и хрупким кажется Питер под его ладонями. – Я знаю это, Стив это знает. Как ты можешь этого не знать?
Питер качает головой, пытаясь скрыть легкий, влажный блеск в глазах:
- Я знаю, пап. Это абсурдно, это просто… просто мысль о том, что если Стив хочет иметь семью с тобой, но не… нашу семью? Мне бы просто не понравилось бы, если бы… если бы ты почувствовал, что должен выбирать между Стивом и…
- Это не есть выбор, Питер, - он слегка трясет его за плечи, пытаясь вразумить его. – Ты меня слышишь? Такой вопрос даже не возник бы. Я не хочу быть с кем-то, кто не хочет стать частью этого. И не важно, кто это.
От надежды в глазах Питера Баки хочется кричать. Почти обидно думать, что у Питера все еще могут быть сомнения в том, что он значит для него, в том, насколько далеко Баки зайдет, чтобы они оставались вместе. Но он напоминает себе обо всех домах, которые Питер терял за свою очень короткую жизнь, раз за разом, и старается не принимать это близко к сердцу.
- Ты мой ребенок. То, что я тебя не создал, не значит, что я тебе не люблю. И я буду ожидать от любого, с кем я буду, будь то Стив или кто-то еще… если этот человек не сможет думать о тебе, как о своем сыне тоже, тогда он не тот человек, который мне нужен.
- Я не хочу, чтобы ты был несчастен, - шмыгая носом, говорит Питер. – Я не хочу, чтобы ты сожалел о нашей встрече.
- Питер, я сожалею о стольких вещах, которые совершил, что даже такой умный человек, как ты, не смог бы сосчитать их все, - он снова обхватывает ладонями щеки мальчишки, вытирая бегущие слезы подушечками пальцев. – Но я ни за что не пожалею о встрече с тобой.
Питер обхватывает его руками за шею и крепко обнимает, уткнувшись лицом в плечо, чтобы Баки не видел, как он плачет. Но Баки чувствует это по легкой дрожи в спине Питера, в его руках и плечах, и он крепко обнимает Питера и прижимает его к своей груди, желая, чтобы тот понял это, чтобы знал без сомнения, что он никуда не денется.
***
Облегчение охватывает его, когда он, наконец, входит под теплый душ, и горячая и успокаивающая вода стекает по его телу.
Стив и Тони вообще не присоединились к ним за завтраком, так что Питер вызвался разобраться с уборкой, чтобы Баки смог, наконец, принять душ, которого так сильно хотел. Он почти вздыхает, откидывая голову назад под теплые струи воды, его мышцы расслабляются под горячими и мягкими ударами воды.
Его поражает, что Питер вообще мог поверить, что он позволит кому-то встать между ними. Мысль о потере Стива сейчас причиняет боль, да, эта мысль вызывает у него головокружительную тошноту, когда он представляет себе это, но если что и способно заставить его избавиться от этих чувств, которые он испытывал к Стиву с того дня, когда тот появился на их кухне, то это требование к Баки выбрать между ним и сыном.
Он понимает, что в этом и состоит разница между ним и Питером. У Питера были другие семьи. У него были родители, опекуны, приемные братья и сестры, о которых нужно было заботиться. Он видел, как распадаются семьи, и люди нарушают свои обещания, и, учитывая, сколько людей появлялось и исчезало из его жизни даже за последние несколько лет, ему, наверное, даже сейчас все кажется ужасающе временным.
Но для Баки семья – это Питер. Он знает, что давным-давно у него была семья. Он даже не помнит их имен, не говоря уже о лицах. Он, наверное, привык считать семьей Стива, учитывая, как часто мелькает его лицо в его воспоминаниях, но то, как он относится к нему сейчас – это что-то совершенно новое.
И Стив никогда бы не попросил сделать его что-то подобное. Это практически смешно, пытаться представить, как Стив говорит ему, что он не захочет быть вместе, если будет присутствовать Питер. Стив просто не из тех, кто так эгоцентричен, не говоря уже о пренебрежительном отношении. Даже Питер признал, что эта идея абсурдна.
Но только потому, что это абсурдно, не означает, что это не ужасающая мысль, и сердце Баки болит за своего ребенка, задаваясь вопросом, как часто Питера мучают мысли о том, что вся его жизнь будет снова забрана у него. Должно быть, это ад, жить так, гадая, когда снова случится что-то плохое, когда все хорошее закончится, как всегда, потому что ничто не вечно.
Он вздыхает, закрывая глаза, и моет голову шампунем. Может быть, ему стоит позже поговорить с Тони о том, как помочь Питеру справиться с этим чувством. Он уверен, что такая помощь потребует больших затрат, но, учитывая, насколько они стали близки с тех пор, как их привезли сюда, он не думает, что Тони будет возражать. Он хороший парень.
Может быть, ему стоит извиниться перед ним за то, что был таким враждебным вначале. Тони – грубый маленький говнюк, но он рискует своей шеей ради них, даже если поначалу это было только ради Питера и Стива. Становится почти тревожно, когда Баки запоздало, понимает, что ему нравится Тони Старк, что он считает его своим другом.
Это чуждое чувство. У него есть сын, у него был начальник и знакомые в Квинсе, соседи, знакомые лавочники – но дружба? Это звучит почти, как что-то мифическое, что случается только с другими людьми.
Стив… не считается. Он не знает, кем для него на самом деле является Стив, но это далеко не то же самое, что Тони. Все в нем ощущается по-другому, даже то, что по логике, должно ощущаться так же. Подтрунивание над Стивом не должно ощущаться иначе, чем подтрунивание над Тони, и все же это так. Когда Стив наблюдает за ним из другого конца комнаты, это не должно казаться особенным, но это так. Вид Стива, общающегося с Питером, проявляющего к нему доброту, внимание и привязанность, не должно восприниматься иначе, чем раздражение-превратившееся-в-смирение-которое-перешло-в-апатию, которое он испытывает, когда это Тони. Но это так.
Баки наполняет почти болезненной нежностью, когда он видит Стива и Питера вместе, улыбки на их лицах. Его сердце, кажется, готово разорваться, это самое счастливое чувство за всю его жизнь.
Его волосы все еще мокрые после душа, вода капает с них на плечи и мочит рубашку, но Баки не пытается завязать их, не желая привлечь внимание Стива и Питера и испортить момент, за которым он шпионит.
Он не знает, где они взяли древесину, но Стив показывает Питеру, как ее укладывать, измерять и резать, чтобы они могли собрать из нее нечто, похожее на начальную стадию кормушки для птиц. Он едва слышит их голоса через стеклянные двери, наблюдая, как они сидят на террасе и работают вместе, улыбаясь и смеясь в лучах полуденного солнца.
Это другие ощущения. Тони Старк мог бы однажды стать его лучшим другом, но это не смогло бы сравниться с этим – не могло бы сравниться с видом двух людей, которых он любит больше всего, которые улыбаются, со счастливым, обожающим взглядом на лице Питера, которое он так любит, любит больше всего на свете. Он привык, что Питер смотрит на него так. Но то, что он видит, как Питер смотрит так на Стива, наполняет его сердце так же.
Он наблюдает, как Орби нарезает круги вокруг этой пары, пока они работают, чувствуя, что он стоит на краю другого мира, заглядывая внутрь. Он решает оставить их, позволив им провести время вместе, не желая ничего испортить, особенно надежду на их сближение.
Вместо этого он заходит в главную гостиную, где Тони сидит с тремя разными голографическими экранами, поднятыми перед ним, каким-то образом умудряясь работать на всех трех сразу. Он не замечает входящего Баки, его глаза яростно бегают, за ними почти так же быстро следуют руки.
- Ты ловкий, - замечает Баки вслух.
Тони вскрикивает и хлопает по одному из экранов в центре, вызывая множество сердитых, красных всплывающих окон:
- О, Боже, прекрати это!
- Извини, - говорит он, совершенно не сожалея. – Знаешь, ты бы меньше испугался, если бы так сильно не отключился.
- Ты бы напугал меня меньше, если хотя бы отбросил тень, чертов призрак.
Баки ухмыляется, садясь на диван напротив Тони:
- Над чем работаешь?
- Юридическая хрень, - говорит Тони, возвращаясь к работе, сосредоточившись на экранах перед собой и, очевидно, не испытывая беспокойства из-за Баки, уставившегося на него сквозь немного просвечивающиеся голограммы. – Мы со Стивом хотим написать первый проект нашего встречного предложения, так что…
- Встречное предложение? – в его голосе слышится удивление. – Для Соглашения? Тони, это здорово.
- Ага, посмотрим, поведутся они на это или нет. Скорее всего, нет. Возможно, в конечном итоге нам все равно придется бороться, чтобы выбраться из этого, но… - он сглатывает, пытаясь скрыть облегчение, но это ясно видно по его лицу. – По крайней мере, мы все будем сражаться на одной стороне.
- Значит, это компромисс, да?
Тони улыбается ему сквозь экран:
- Решение, как лаконично выразился ТʼЧалла. Дает мне и – надеюсь – остальному миру безопасность, в которой тот нуждается, чтобы мы продолжали делать то, что мы делаем, но позволяет нам сохранять свободу, необходимую нам, чтобы действительно делать это, - он морщится, как будто наступил на какую-то гадость. – Росс на это не пойдет. Я уже знаю, что он скажет. Но некоторые из советников ООН могут. Нам просто нужно убедить достаточное их количество, чтобы выставить Росса. Это своего рода программа-минимум.
Баки не может скрыть улыбку на лице:
- Я знаю, было трудно прийти к этому, но вы, парни, действительно справились. Я рад, что вы разобрались с этим.
- Ага, - говорит Тони. – Я тоже.
Затем наступает затишье, поскольку Тони продолжает работать, а Баки поворачивается, чтобы посмотреть в большие окна, в которых озеро простирается будто бы в бесконечных направлениях. Ему кажется, что он слышит, как Стив с Питером сколачивают кормушку для птиц, когда он внимательно прислушивается, но он слишком далеко, чтобы быть уверенным.
Он вспоминает прошлую ночь, мысли о Стиве, но не задерживается на этом. Это не то, о чем он хочет думать или даже вспоминать, сидя напротив Тони. Вместо этого он думает о Питере, о выводе, к которому пришел ранее, и решительно смотрит на Тони:
- Я думаю, что Питер испытывает страх быть покинутым.
- Несоображающий ребенок мог бы сказать тебе это, - фыркает Тони. – И как ты догадался? Может быть, благодаря тому факту, что он отказывается проводить в одиночестве больше четырех минут? Или это нервный срыв, который у него случился, когда он узнал о вашей со Стивом помолвке, подсказал тебе?
- У него не было нервного срыва, - нахмурился Баки. – И мы не обручались.
- Я не имел в виду помолвку, как помолвку, я имел в виду, что ты увлекся… неважно, - он на самом деле закрывает экран прямо перед собой и пристально смотрит на Баки. – Этот ребенок провел несколько недель на улице, прежде чем встретил тебя. Да, он ходил на занятия днем, но такая социализация на психическом уровне немногое дает ребенку. Он провел несколько недель, в течение которых никто не сказал ему ни одного доброго слова. А до этого? Любое внимание, которое ему уделяли, похоже, было довольно агрессивным.
Он снова поворачивается к своим экранам, как будто ему необходимо двигать руками во время разговора, таким образом выводя лишнюю энергию из своих конечностей:
- Больше всего Питер боится остаться один. И слушай, хочу заметить, что я вовсе не виню тебя. Ты сделал все, что мог в той ситуации, и, судя по тому, что сказал мне Питер, ты спас его жизнь. Но у него случился внезапный переход от невыносимо одинокого образа жизни к любви и вниманию, которых он ожидал от кого-то, кому, откровенно говоря, не оставалось ничего другого, кроме как дать это ему.
Баки не знает, что сказать, просто тупо наблюдает за работой Тони.
- Так что теперь я думаю, он кинулся из одной крайности в другую. У него довольно серьезный страх разлуки, и, может быть, нам повезет, и с наличием некоторой нормальной жизни и заведенного порядка он преодолеет его. Но ты не принесешь ему никакой пользы своей удушающей заботой, Баки.
- Неужели я давлю на него?
Тони смотрит на него темными, но не враждебными глазами:
- Он так не считает.
Чувство, которое он может описать только как стыд, охватывает его. С того момента, как он увидел Питера, он знал, что не годится для него по многим причинам, но разочаровывающе и даже больно осознавать, что он подвел мальчишку больше, чем он даже осознавал.
Вздохнув, Тони сокрушенно протирает глаза рукой:
- Эй, это не критика, ясно? Знаешь… хорошо, что мы говорим об этом. Это значит, что мы сможем вам помочь, парни, наладить все и такое все прочее, - Баки уверен, что тот пытается кинуть на него ободряющий взгляд, однако выглядит это неестественно и зажато. – Я говорил серьезно. Я думаю, что ты хороший отец. И что еще более важно, Питер тоже так думает.
- Он много говорил с тобой, - говорит Баки, озвучивая свои мысли. – Я не хочу, чтобы он всю свою жизнь жил с ощущением, будто из-под его ног вот-вот выдернут ковер. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя так, будто должен создавать усовершенствованных роботов, чтобы не дать кому-то забрать меня у себя. Я не хочу, чтобы он каждый раз, выходя из дома, боялся, что это последний раз, когда он видит меня живым.
Он наклоняется вперед, упираясь локтями в колени, ссутулив плечи:
- Но он так хорошо это скрывает. Он все время кажется таким жизнерадостным и беззаботным, а затем происходит какая-нибудь мелочь, малейший намек на неприятности, и он словно рушится под действием собственной тревоги. Я не хочу нагнетать в нем эту реакцию, просто… все, что я могу сделать, это успокаивать его. Это похоже на инстинкт. Просто я больше ничего не могу, Тони.
Он опустошенно обхватывает лоб металлической рукой:
- Боже, Тони, он даже не понимает. Он понятия не имеет, как чертовски важен для меня. Я знаю, что его беспокойство порождает в нем все эти навязчивые идеи, но для меня безумие, что после всего этого, после всего, через что мы прошли, он мог думать, что на этой проклятой Земле есть что-то, что я предпочту ему. Он мой сын.
- Беспокойство заставляет нас сомневаться во всем, даже в том, что должно быть непреложным фактом. Он знает, что ты любишь его. Когда он так боится, в нем говорит травма.
Он выглядит так, как будто хочет перегнуться через столик и похлопать Баки по плечу или что-то в этом роде, но вместо этого он повторяет сгорбленную позу Баки и добавляет:
- Будет легче, Бак. Вы, парни, больше не одни. Когда весь этот бардак закончится, и мы отвезем вас домой и сможем действовать исходя из этого. Будет проще, когда вы, парни, переедете в башню; вас будут окружать другие люди, с которыми вы будете проводить почти все время. И если нам нужно будет узнать мнение врача, то мы это сделаем. Это не то, что ты должен решать в одиночку.
Он улыбается ему, и Баки изо всех сил старается ответить ему тем же, тронутый этим зрелищем.
- И Питер еще мал, - продолжает он. – Он начнет хотеть проводить больше времени со своими друзьями и меньше с родителями, и тогда ты будешь плакать на моем диване, потому что он будет проявлять равнодушие, вместо того, чтобы цепляться за тебя круглосуточно семь дней в неделю.
Баки испепеляет его взглядом:
- Я не плачу.
Дразнящая, самодовольная ухмылка – единственный его ответ, прежде чем Тони возвращается к своей работе, а Баки – к своему окну, его мысли лихорадочно носятся, а сердце наполняется робкой надеждой, несмотря на боль.
Когда через несколько часов Питер и Стив присоединяются к ним, они показывают красивую, раскрашенную вручную кормушку для птиц, которую они собрали для окна спальни Питера. Питер с гордостью демонстрирует ее, когда они входят, и Баки ловит взгляд Стива и тепло улыбается ему, пока Питер взволнованно излагает ему весь процесс создания.
Они вчетвером ужинают и смотрят вместе телевизор перед сном, и Баки чувствует, как Стив топчется у него за спиной, пока он желает Питеру спокойной ночи, Стив практически дрожит на подушечках пальцев ног. Им удается держать руки подальше друг от друга, пока они не возвращаются в комнату Стива, но в тот момент, когда дверь закрывается, Стив прижимает его к ней и целует, его руки зарываются в длинные волосы Баки.
- Боже, я хотел сделать это весь день, - шипит он, мягко прикусывая губу Баки. – Ты не представляешь, как трудно держать свои руки подальше от тебя. Это практически пытка.
- Льстец, - шутит Баки, руками опускаясь к заднице Стива и ощупывая ее через джинсы, не желая ничего больше, чем стянуть их вниз. – Считай это твоей отменой пытки, - говорит он, прежде чем оставить глубокий засос на горле Стива, его руки сжимаются, когда Стив стонет, прежде чем они пятятся к кровати и один или оба нетерпеливо тянут друг друга вниз.
***
Стиву и Тони требуется еще два дня, чтобы обсудить свои встречные предложения, прежде чем у них, наконец, появляется проект, которым они оба полностью довольны (и который, как резко добавляет Тони, легко защитить в суде). От ТʼЧаллы нет новостей о Земо или его местоположении, поэтому Стив неохотно соглашается на встречу, которую Тони организовывает с Россом и другими ключевыми членами Совета ООН, чтобы представить свое встречное предложение вместе с остальными Мстителями.
- Это будет полное дерьмо, - вздыхает Стив с недовольным лицом, когда заканчивает складывать свою форму Капитана Америки в сумку. – Боже, как бы я хотел, чтобы ты поехал со мной.
- Я тоже, - говорит Баки, успокаивающе проводя рукой по его спине. – Мы будем здесь, когда ты вернешься. И в следующий раз, когда тебе придется ехать домой, все это закончится, и я поеду с тобой.
- Не могу дождаться, - искренне говорит Стив, поворачиваясь и притягивая Баки за шею для поцелуя. – Я позвоню, хорошо? И ты, вероятно, в любом случае увидишь нас в новостях. Тони говорит, что СМИ неотступно следят за всем этим.
- Меня это не удивляет, - весело ухмыляется Баки. – Ты вроде как знаменитость, Капитан.
Стив стонет:
- Не начинай.
- Есть, сэр.
Они смеются, Стив прижимается лбом к плечу Баки, как будто собираясь с силами, чтобы выйти из комнаты. Баки просто обнимает его, наслаждаясь физическим контактом, так как следующие несколько дней ему придется обходиться без него.
- Мы отпразднуем, когда ты вернешься, - обещает он, целуя Стива в плечо. – Мы будем смотреть финал «Игры престолов» и смотреть, как Тони снова напивается вином.
Стив смеется ему в шею, посылая покалывающие волны по коже.
- Звучит здорово, - говорит Стив, нехотя отстраняясь. – Я буду скучать.
- Я тоже.
Они обмениваются нежным поцелуем, легким и неторопливым, просто как тихим знаком любви. Баки следует за Стивом на лестничную площадку, где ждет Тони в темных очках и с телефоном в руке, а рядом с ним зевает сонный Питер.
- Счастливого пути, - говорит им Питер, прислоняясь к боку Баки, когда стоять оказывается слишком сложно для его сонного мозга. И Тони, и Стив одинаково ласково смотрят на ребенка, Стив ерошит его и так растрепанные волосы, а Тони ухмыляется, говоря:
- Так и будет. Иди, поспи еще немного, пока не упал.
- Хорошо, - отвечает Питер, уже закрыв глаза, почти всем своим весом наваливаясь на Баки.
С этими словами они уходят, и как только Баки прослеживает, как отъезжает их машина, он ведет Питера к диванам и укладывает его на один из них, чтобы он снова уснул. Питер отключается еще до того, как его голова касается подушки, поэтому Баки накрывает его одеялом и садится в соседнее кресло, наблюдая, как солнце поднимается над озером, а над водой низко летят цапли.
Кажется странным остаться с Питером вдвоем после последних двух недель пребывания здесь. Особняк казался невероятно большим, когда их было четверо, но оставшись только вдвоем, он почти пугал тем, насколько пустым ощущался. Глубокая, мрачная тишина, кажется, опускается на дом, как облако тумана, как будто сама структура здания внезапно становится шумоподавляющей.
Питер и Баки не сидят без дела, коротая время в ожидании звонка ТʼЧаллы или возвращения Стива и Тони. Они готовят, играют в игры, Питер знакомит его со всей коллекцией шедевров Диснея теперь, когда у него в распоряжении есть интернет. В первый вечер они снова готовят ужин на костре, что, как быстро понимает Баки, становится любимым занятием Питера, на следующий день после этого они играют на озере и Баки находит книгу из библиотеки Тони, чтобы занять себя, пока Питер бродит по саду, фотографируя своей камерой.
Баки с удивлением осознает, что чувствует себя одиноким без Стива и Тони, несмотря на то, что Питер почти всегда рядом с ним. Несколько недель назад он бы ухватился за возможность остаться наедине со своим сыном, чтобы Стив и Тони не кружили вокруг них, как стервятники. И теперь в доме оглушительно тихо, а изолированность озера и леса, окружающих их, больше похожа на тюрьму, чем на открытую дикую местность, которой является.
Они видят Стива и Тони на второй день в новостях, как Стив и предполагал. Освещение в СМИ в лучшем случае расплывчато, а в худшем – разочаровывающее заурядно, хотя и демонстрирует снимок Мстителей, сидящих на своем месте на совещании ООН, все в униформе и с одинаковыми выражениями лиц со сжатыми губами. Баки хочет позвонить Стиву в том момент, когда видит его лицо, хочет убедиться, что с ним все в порядке, но у него поднимается настроение, когда он слышит, как Тони язвит и подшучивает над печально известным Таддеусом Россом так, что бледное лицо мужчины, находящегося за трибуной, становится красным.
Когда трансляция заканчивается, они выходят на улицу, просто для того, чтобы избавиться от удушающего ощущения пребывания в тихом особняке. Фотографирование птиц и бабочек постепенно превращается в созерцания облаков с причала, и когда Питер больше не может сидеть спокойно, они берут бейсбольные перчатки и мяч и направляются на поле за лесом, чтобы поиграть.
Послеполуденное солнце жарит сверху, но Питер не позволяет этому помешать себе бросаться за мячом, как бы далеко Баки не кидал его. Они оба относятся к этому, как к тренировке, пытаясь сжечь часть той сдерживаемой энергии, которая течет внутри них. Они превращают это в игру, как раньше в Квинсе, и после нескольких часов игры в мяч и небольшого спарринга для поддержки своих рефлексов, Питер, наконец, обессиленный падает в высокую траву.
Баки смеется, не в состоянии даже разглядеть ребенка из-за того, насколько высокая трава на поле. Питер выглядит как сурок, когда его голова снова показывается, и он вяло поднимается и тащится туда, где стоит Баки, его кожа оказывается влажной от пота.
- Вот бы мы снова могли покататься верхом, - говорит Питер, садясь рядом с Баки на небольшом крутом холмике, на котором трава чуть короче. Орби весело катается вокруг них, затем запрыгивает на холм просто, чтобы снова скатываться вниз, снова и снова, как с горки. – Мы сможем снова это сделать, когда все это закончится?
- Несомненно, - говорит Баки, обнимая своего ребенка за плечи, пока они наблюдают, как легкий ветерок проносится рябью по полю. Они слушают, как волны разбиваются о подножие небольшого утеса, на котором они сидят в тишине и покое какое-то время, Орби толкает его ногу, и Баки опускает металлическую руку и позволяет роботу обернуться вокруг нее, как птице, возвращающейся в гнездо. – Стив тоже хочет покататься еще.
Питер прислоняется к нему, расслабляясь у него на груди.
- Он тебе действительно нравится, - говорит он.
Его лицо вспыхивает, и Баки кашляет, прочищая горло, чтобы избавиться от неловкости, которая внезапно внедрилась там:
- Да… так и есть.
- Я рад, - говорит Питер, закрывая глаза, когда Баки лениво проводит рукой по его кудрям. – И не только потому, что я могу рассказать людям, что мой отец встречается с Капитаном Америкой.
Баки смеется, взъерошивая волосы мальчишки немного сильней, прежде чем внезапная мысль не приходит ему в голову, и он холодеет.
- А ты… - произносит он, делая паузу, чтобы продумать свои слова, - ты нормально относишься к тому, что… что Стив мужчина? Тебя это не беспокоит, нет?
Питер выпрямляется, приподнимая бровь и глядя на Баки, как будто тот только что заговорил на иностранном языке:
- Что? Пап, конечно, меня это не беспокоит, - говорит он так, как будто оскорблен. – Ты действительно думаешь, что я буду расстраиваться из-за этого?
- Нет, - Баки улыбается, притягивая мальчишку обратно к себе. – Я так не думал, Пит. Я просто хотел убедиться.
Питер молчит у него под рукой, а затем с любопытством спрашивает:
- А ты не будешь против, если я буду встречаться с мужчиной?
- Буду против, - сразу же отвечает Баки, чувствуя, как Питер смеется ему в бок, маленький засранец. – Мужчина? Ни за что. По крайней мере до тех пор, пока тебе не исполнится тридцать пять. Но парень твоего возраста?.. Тоже нет. Просто дай мне время, прежде чем ты начнешь приводить кого-нибудь домой, Пит. Мужчину или женщину. Ты можешь любить, кого захочешь. Когда повзрослеешь.
- Договорились, - говорит Питер, продолжая тепло смеяться у него на груди, вызывая улыбку и на лице Баки.
Они еще сидят некоторое время, наблюдая за озером и полем по обе стороны от себя, просто греясь в лучах послеполуденного солнца и обдуваемые прохладным ветром, прислушиваясь к волнам под собой и к щебету птиц над собой. Это успокаивает – находиться здесь с сыном под рукой, когда вокруг них нет ничего, кроме дикой природы. Он хотел бы, чтобы Стив был здесь, но в остальном это прекрасный момент. Он крепче прижимает Питера к себе, не против того, чтобы это длилось вечно.
Но Питер снова выпрямляется и встает.
- Я пойду, возьму что-нибудь попить, - говорит он, спускаясь с холма. Баки замечает белую линию на шее сзади, где рубашка прижимается к коже и кричит ему вслед:
- Нанеси еще немного солнцезащитного крема, пока ты будешь там!
- Ладно!
Он смотрит ему вслед, пока тот не исчезает в глубине леса, следуя по тропинке обратно на территорию поместья, и не скрывается полностью из виду. Баки растягивается на траве в ожидании, облако закрывает солнце и накрывает поле мрачной тенью.
Сначала он слышит плеск воды.
На поле все подчинено определенному ритму. Трава и деревья колышутся на ветру, волны накатываются на подножие утеса – даже птицы издают предсказуемые звуки, если прислушиваться достаточно долго, чтобы понять. Баки систематизировал каждый звук в этом отдаленном уголке мира, так что этот плеск он слышит впервые.
Это резкий всплеск по сравнению с тем, что было, громкий и хлесткий у подножия утеса. Баки не знает, что не так. Он не знает, почему встает на ноги, почему тошнотворное чувство страха начинает пульсировать в его венах с каждым неровным ударом сердца. Что-то приближается. Он не знает, что именно, но плеск воды о скалу заставляет его инстинкты кричать, чтобы он бежал.
А затем это появляется из воды.
Скала едва ли выше человеческого роста. Сначала Баки думает, что это медведь; едва эта бесформенная, черная фигура перелазит через край утеса на траву перед ним. Но когда она выпрямляется, Баки понимает, что это человек, одетый в легкое, но прочное тактическое снаряжение, и у него в руках находится тяжелый пистолет с мощным глушителем.
На нем нет маски. Он поднимает лицо и встречается взглядом с Баки, смотрит прямо на него отрешенным взглядом.
Это Земо.
Баки не успевает ни пошевелиться, ни увернуться, когда тот поднимает пистолет. Он стреляет, глушитель издает громкий взрывной хлопок, и пуля рассекает воздух, направляясь к нему. Баки не успевает блокировать выстрел.
Но это успевает сделать Орби.
Это ошеломляет его – их обоих, судя по выражению лица Земо – когда его рука легко проходит перед ним, отбивая пулю с резким металлическим звоном. Мгновение они смотрят друг на друга, пистолет все еще вскинут, прежде чем Земо хмурится и начинает что-то вытаскивать из кармана своего жилета.
- Я не знаю, что Гидра сделала тебе, - говорит Баки, поднимая руки, пытаясь разрядить ситуацию. Боковым зрением он отслеживает выход из леса, в ужасе ожидая, что в любой момент оттуда выскочит Питер. – Но я никогда не хотел делать то, что они заставляли меня делать. Это был контроль над разумом, я не… я никогда не хотел быть у них на поводу. Чтобы они не заставили меня сделать с тобой, мне жаль.
- Они не заставляли тебя ничего делать со мной, - говорит Земо. Баки сразу же соображает. Соковия? Какого черта… - И я все знаю о контроле над разумом, Джеймс.
Баки чувствует тошноту при виде маленькой красной книжки, которую Земо достает из кармана с черной эмблемой Гидры на лицевой стороне. Он знает эту книгу. Он знает, что это значит. «Нет», - думает он в отчаянии, делая шаг назад. Земо держит пистолет направленным на него, открывая книгу на отмеченной странице.
- Желание.
Баки поворачивается и бежит. Он направляется в лес, к тропинке, ведущей к особняку, планируя просто забрать Питера и бежать. Но Земо снова стреляет из пистолета и Орби толкает Баки на землю, чтобы избежать выстрела, с резким выдохом, выбивая из него дух.
- Ржавый.
- Стой, - говорит Баки, переворачиваясь и поднимаясь, оскалив зубы, как животное в клетке. – Прекрати!
- Печь.
С отчаянным криком Баки бросается на него, но Земо отшатывается и делает еще два выстрела, выкрикивая: «Рассвет! Семнадцать!», пока Орби снова оттаскивает его в сторону, чтобы избежать обеих пуль.
- Пожалуйста, - говорит Баки, грязь и трава остаются у него на руках и волосах, когда он поднимается, но его тело чувствуется таким слабым. Он чувствует рев в голове, яростный стук, как будто кто-то использует его мозг, как барабан, ударяя снова и снова. – Перестань, пожалуйста.
- Добросердечный.
- Орби, - беспомощно выдыхает Баки. – Зови… зови на помощь. Звони Стиву. Звони Тони. Т…ТʼЧалле. Ты можешь…
- Девять.
Ответа нет, но он чувствует легкую вибрацию в руке, от кончиков пальцев до локтя. Он помнит, как Тони говорил ему, что Орби может сообщать только двоичным кодом, и молится, чтобы робот смог отправить сообщение за него.
- Возвращение на родину.
Баки поднимается на дрожащие ноги, поворачивается лицом к Земо, тяжело дыша. Он стискивает челюсти, чтобы не закричать от боли, которая разрывает его тело; его разум – это обжигающие, агонизирующее море белого цвета, которое заставляет его хотеть вонзить основание ладоней в глаза, чтобы заглушить это.
- Один.
Он шатается на ногах. Затем, отчаянно, из последних сил бросается к мужчине за пистолетом. Земо стреляет, Орби двигает рукой. «Хороший робот», - думает он, отбивая пулю и отправляя ее в полет себе за спину.
А затем он слышит вздох.
Лицо Земо вытягивается, и его пистолет слегка опускается. Он не смотрит на Баки. Баки поворачивается, его зрение размыто, а разум кричит, но наступает холодный момент ясности, когда он поворачивается и видит Питера позади себя с поднятыми руками с нацеленными веб-шутерами, готовыми стрелять.
Но его выражение лица совершенно неправильное. Почти отрешенное. Его глаза широко раскрыты, но не от страха.
Красным пропитывается темно-синий материал рубашки Питера, пропитывая весь его живот.
И тогда Баки кричит.
Он бежит, но не успевает до того, как Питер падает на землю. Питер задыхается, его руки крепко сжимают пропитанный кровью хлопок рубашки, отчаянный, испуганный стон срывается с его губ, когда все становится красным красным красным: его руки, одежда, трава, на которой он лежит.
- Питер, - говорит Баки, сломлено и отчаянно, притягивая Питера в объятия и вздрагивая, когда тот кричит от боли. – О боже, нет, нет, Питер, дай мне посмотреть… - его голова раскалывается, он не может думать, и нет времени. Столько крови. Слишком много. Это слишком много крови. – Убери руки, я держу тебя, дай мне посмотреть…
Питер громко всхлипывает, когда Баки пытается поднять его. Он напряжен от боли и страха у него на руках, но все, на чем может Баки сосредоточиться, это красный цвет. Он прижимает руку к ране, но кровь продолжает течь. Ранение сквозное. Оно слишком сильно кровоточит, он должен остановить кровь сейчас же.
Баки крепко обнимает мальчишку, всхлипывая от крика боли, сорвавшегося с губ Питера.
- П-пап, - всхлипывает тот, стискивая губы, чтобы сдержать отчаянный скулеж, когда Баки пытается закрыть обе его раны, чтобы остановить кровь.
А затем он выдыхает и делает мельчайший слабый вдох. Баки даже не думает, что услышал бы, если бы лицо Питера не было прижато к его бицепсу. Он поднимает взгляд на лицо мальчишки, но глаза Питера закрыты. Его конечности расслабляются. Он оседает мертвым грузом на его коленях.
- Питер, - настойчиво говорит Баки. Ему нужно разбудить его. Он не может сейчас спать, им нужно остановить кровотечение. – Питер, малыш, проснись. Ну же.
Он обхватывает лицо мальчишки левой рукой и пытается осторожно встряхнуть его, чтобы разбудить. Питер не двигается, но не это заставляет Баки кричать. Кончики его пальцев касаются горла мальчишки, когда он поднимает его голову, и сквозь металл своей руки он чувствует это.
Пульса нет.
Нет.
Баки опускает голову мальчишке на грудь, обнимает так крепко, что чувствует, как трещат его кости от давления. Он сильно прижимается одной стороной лица к его груди, а затем Баки рыдает, открыто, захлебываясь и так громко, что у него самого звенит в ушах. Сердцебиения нет. Он слышит свою мольбу, эхом отражающуюся от пустого поля, пустого озера и пустого мира вокруг себя.
- Нет, нет… не делай этого со мной, Питер, не делай этого… - он не может дышать. Он не чувствует ничего, кроме безжизненной тяжести в своих руках. – Пожалуйста, пожалуйста, не делай этого со мной, Питер. Господи. Пожалуйста, Господи, пожалуйста, нет.
На них падает тень, Земо становится позади него и загораживает солнце.
В его голосе звучит почти раскаянье:
- Товарный вагон.
И все становится белым.
@темы: Captain America, перевод, Spider-Man
-
-
17.10.2021 в 20:36А как все горячо и мило начиналось.
Надеюсь на скорую проду! А то блин спать не смогу, на таком моменте остановились ...
-
-
17.10.2021 в 21:14-
-
18.10.2021 в 06:51это слишком больно
-
-
18.10.2021 в 07:33