Название: Astronomy in Reverse
Автор оригинала: pansley
Оригинал: archiveofourown.org/works/12968454?view_full_wo...
Пэйринг: Джеймс "Баки" Барнс / Стив Роджерс
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Через год после того, как Зимний Солдат провалил свою миссию в Вашингтоне, Баки Барнс делает все возможное, чтобы оставаться вне поля зрения Гидры и Стива Роджерса. Однако его надежды на мирную повседневную жизнь в забвении идут наперекосяк, когда он встречает нового героя Куинса: пацана с чистым сердцем и желанием умереть, и который носит дурацкую красно-синюю пижамку.
Последнее, чего ожидает Стив, когда он, наконец, находит Баки, это явно не то, что все это время этот человек жил в Куинсе, прямо у него под носом, и к тому же за два года, с тех пор, как они в последний раз видели друг друга, Баки каким-то образом приобрел ребенка.
Глава 4
Когда Питер просыпается несколько часов спустя, Баки валяется на своем матрасе, на самом деле не пытаясь уснуть, просто отдыхая в темноте и тишине квартиры.
- Привет, - говорит Питер хриплым голосом ото сна и от того, что ранее много проплакал. Баки смотрит на него с матраса на полу и охватывает взглядом взъерошенный вид мальчишки: взлохмаченные волосы после сна и следы от слез на щеках.
- Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.
Питер потягивается, свесив руки и ноги с краев диванчика, прежде чем снова расслабляется, моргая в потолок, обдумывая:
- Хочу пить.
Баки улыбается, тянется и хватает не совсем пустую бутылку Gatorade, которую они делили ранее.
- Вот, - говорит он, когда бросает ее на диванчик, впечатленный тем, с какой легкостью Питер ловит ее.
Несколько минут тишины проходят после того, как Питер осушает бутылку, и Баки это кажется чуждым – ему, конечно, привычно быть в тишине своей квартиры, но Питер не может оставаться молчаливым – хотя, может быть, он просто не любит рано вставать; может быть, он один из тех людей, которым требуется дополнительное время для проявления их индивидуальности после их пробуждения.
Тишина продолжает тянуться, они оба таращатся в темный потолок со своих спальных мест, пока Питер не разрушает тишину, прошептав:
- Ты, правда, имел в виду то, что сказал?
Баки поворачивается, чтобы посмотреть на него, а Питер переворачивается на бок, свернувшись калачиком и пристально глядя на Баки большими, темными глазами, которые выглядят черными из-за отсутствия света в комнате.
- Да, - говорит он ему, пристально глядя ему в глаза. – Я говорил серьезно, пацан. Я знаю, что это место та еще дыра, и будет тесновато, но мы справимся. Ты можешь продолжать заниматься репетиторством и копить деньги на оплату обучения в школе, а я разберусь с остальным. Я получил работу на полный рабочий день.
- Да? – спрашивает Питер, явно удивленный. – То есть, это… это круто, поздравляю! Что, э-э, что это за работа?
- Механик, - отвечает он, растягиваясь и слегка морщась, когда его левая рука стопорится, дефект в ней препятствует движению. Он замечает обеспокоенный взгляд, который Питер кидает на него, и начинает говорить раньше, чем Питер успевает спросить, в порядке ли он, - помогать старику чинить старые машины-развалюхи, чтобы он мог продавать их. Я только надеюсь, что в этой куче у него есть несколько байков.
- Байков? – повторяет Питер с пробудившимся интересом. – Ты имеешь в виду… мотоциклы?
Баки улыбается.
- Да, - говорит он, и не удосуживается упомянуть, что ID, которое он украл, было правами на мотоцикл – и что это была не совсем случайность. – Прошло много времени с тех пор, когда в моих руках бывал байк.
- Я никогда не ездил на мотоцикле, - говорит Питер. – На что это похоже? Это не страшно?
- Не-а, - он пожимает плечами, все еще улыбаясь. – Ты когда-нибудь катался на лошади?
- Типа… на настоящей?
Баки стреляет в него непристойным взглядом, слегка хихикая себе под нос:
- Нет, я имею в виду одну из тех деревянных палок с лошадиной головой на конце. Да, на настоящей, балда.
Хихикнув, Питер уютно устраивается на диване, плотнее натягивая на себе одеяло:
- Нет, не катался. А зачем?
- Езда на лошади и езда на байке на самом деле вообще не похожи, - говорит Баки, - но если бы ты ездил на лошади раньше, ты бы знал, чего ожидать после езды на байке. Твои ноги будут чертовски болеть. До тех пор, пока ты не будешь делать это часто, ты будешь ходить раскорячившись еще пару дней. Хотя на байке это не так критично, как на лошади. Но ты мелкая креветка, так что даже байк, наверное, спровоцирует судороги в твоих бедрах на следующий день.
Питер слушает, пока Баки говорит, наблюдая за ним с любопытством с диванчика, на котором он валяется, с выражением на лице, как будто он просто наслаждается, слушая, как говорит Баки. Затем он произносит:
- Думаю, что лично я бы предпочел ездить на лошади, чем на байке.
Баки ухмыляется, не удивленный.
- Правда? Ты? Парень, который гладит каждое животное, которое видит? Я шокирован.
Питер ухмыляется в ответ, переворачиваясь на спину и снова глядя в потолок:
- Я ничего не могу поделать. Я люблю животных.
- Снова шокирован.
- Ха-ха.
Питер закрывает глаза, и Баки смотрит на него, ожидая, уснет ли ребенок снова или нет. Он лежит неподвижно и абсолютно тихо, желая, чтобы его собственное тело достаточно расслабилось, чтобы уснуть, наблюдая, как Питер осознанно вдыхает и выдыхает, когда пытается заставить себя заснуть.
Через некоторое время, когда ни один из них так и не смог уснуть, Питер снова открывает глаза, бросая взгляд на Баки, когда говорит:
- Я не могу уснуть.
- Я вижу, - отвечает Баки.
- Мне нужно сходить на патрулирование, - говорит Питер, когда садится. – Я просто… мне слишком неспокойно. Мне нужно все проверить.
Баки хмурится.
- Уже довольно поздно, - говорит он с едва заметным намеком на строгость в голосе.
Питер снова смотрит на него, наполовину встав с дивана.
- Но… - неуверенно начинает он, бросая взгляд на диванчик, а затем обращая свой умоляющий взгляд обратно на Баки, - … сейчас же суббота?
Вопреки своему желанию, Баки не может сдержать улыбку, которая расплывается у него на лице, чувствуя беспомощность перед немного надутым выражением лица пацана.
- Ладно, ладно, - говорит он, когда тоже встает, хватая свою куртку, перчатки и шапку с пола рядом с матрасом. – Давай договоримся. Я пойду с тобой, ты сможешь провести патрулирование, а затем мы немного потренируемся, чтобы убедиться, что мы сожжем всю твою энергию, чтобы мы могли вернуться и поспать. Согласен?
- Да! – Питер сияет, надевая свой рюкзак поверх толстовки и обуваясь рядом с Баки у двери.
Они находят новую крышу в другом районе Квинса, поменяв ее так, чтобы Питер мог патрулировать каждую ночь другое направление и чтобы избежать шаблона, хотя Баки не говорит Питеру о последнем моменте. Питер облачается в свой костюм Человека-Паука, прикрепляет веб-шутеры к запястьям и говорит:
- Ладно, я скоро вернусь!
- Просто короткий патруль, - произносит Баки. – Только час. Я не хочу, чтобы ты сбил свой режим сна.
- Ладно, - говорит Питер, и Баки слышит улыбку в его голосе.
Он наблюдает, как пацан слетает с крыши без какого-либо страха упасть, и как бы невзначай подается вперед на ограждение, так что он может продолжать наблюдать, пока Питер не исчезает из виду.
Когда мальчишка исчезает, Баки позволяет себе обвиснуть, позволяет напряжению покинуть свои мышцы, когда он наваливается верхней частью своего тела на ограждение, устало повесив голову. Какого хрена он делает? Что он скажет Питеру, когда Гидра или Капитан Америка найдут его? И что тогда будет с пацаном? Питер уже принес довольно большие жертвы только, чтобы остаться в Квинсе; вероятнее всего он не захочет бросить все и убежать с Баки в Румынию, если их когда-нибудь найдут.
Но, что тогда? Предпочтет ли Питер остаться здесь совсем один? Вернуться жить в свою школу и не иметь никого, так же, как Баки? Питаться едой с заправок и забыть, что значит иметь дом? Разве ему это под силу?
А Баки?
Нет больше смысла пытаться убедить себя в том, что он не привязан – он знает, что привязан, понял это в тот день, когда Питер опаздывал из школы домой, когда все, о чем Баки мог думать, это то, как сильно ему нужен пацан, чтобы быть в порядке. Он заботится о Питере, он хочет этого: он хочет дать пацану лучший дом, какой сможет; хочет убедиться, что у Питера есть безопасное место, что ему есть куда идти, и есть кто-то, присматривающий за ним, даже такой долбанутый, как он, потому что, черт возьми, из-за всего этого дерьма в его жизни, он не допустит, чтобы и это стало дерьмом тоже. Он найдет способ позаботиться об этом ребенке. Он должен.
Принятие предложения Фрэнка было шагом – по крайней мере, он сможет обеспечить еду и жилье. Но что насчет его плана? Чего бы хотел Питер, и что еще хуже, как блядь Баки должен спросить его? Он не может рассказать ему, кто он. Хуже того, что Питер будет его бояться, только то, что он может стать мишенью для Гидры, если они узнают, что у него есть информация о Баки. А если они узнают о способностях Питера…
Резкий металлический треск вырывает Баки из мыслей. Он бросает взгляд вниз и видит, что его рука напряженно впилась в бетонное ограждение крыши, металлическая рука стонет и неестественно изгибается, когда сдавливает бетон, как пластилин. Баки приходится вручную разжимать ее, и проводить оставшееся время, пытаясь привести свою руку обратно в обычное положение, выкрутив ее из загнутого угла, как раз ко времени, когда Питер грациозно приземляется рядом с ним.
- Довольно тихая ночь, - говорит он, затем замечает, что Баки держит свою руку, и быстро добавляет, - с тобой все хорошо?
- Да, - говорит Баки, позволяя своей руке повиснуть у своего бока и скрывая небольшой дискомфорт, который он испытывает, когда она не выпрямляется, как раньше. – Она просто демонстрирует характер. Ты в порядке?
Питер не выглядит убежденным, обеспокоенно глядя на него, в то же время он говорит:
- Да. Остановил Великую Кражу Велосипеда, спугнул парочку подозрительных личностей и поймал комнатное растение какой-то леди, когда она случайно смахнула его с подоконника.
Баки ухмыляется, протягивая правую руку, когда Питер стягивает маску, и взъерошивая его и без того непослушные кудри:
- Герой, который действительно нужен этому городу.
Глаза Питера загораются:
- Вот, что мы должны посмотреть дальше! Бэтмена!
- Завтра, - говорит Баки, не оставляя места для спора. – Нам все еще предстоит тренировка, прежде чем для тебя наступит отбой. Как насчет бега?
Моргнув, растерянный Питер оглядывает крышу:
- Здесь?
- Нет, я подумал, что мы можем попасть в парк по дороге домой, - отвечает он, не упуская тепло в глазах Питера, когда он говорит «домой». – Если кто-нибудь спросит, мы можем просто сказать, что готовимся к марафону.
- В полвторого ночи?
Баки пожимает плечами:
- Это более правдоподобно, чем сказать, что ты Человек-паук и что ты не можешь уснуть.
Питер смеется, бросая на Баки притворный свирепый взгляд, прежде чем он вытаскивает свою обычную одежду из сумки и начинает в нее переодеваться. Они направляются в парк, который находится по дороге к их квартире, останавливаясь у входа и изучая, насколько там пусто и темно, пока Баки бросает взгляд на табличку у тропы.
- Маршрут длиной чуть меньше двух миль, - говорит он, читая с таблички. – Так что, если мы сделаем пять кругов, этого должно быть достаточно, чтобы сжечь немного энергии.
Питер кивает, уже растягивая ноги, руки и спину, пока смотрит на очень темную беговую дорожку:
- Что на кону?
- Проигравший делает пятьсот отжиманий.
- Уууу, - стонет Питер, прежде чем весело ему ухмыльнуться. – В таком случае, ты точно проиграешь.
Баки усмехается, с поднятой бровью отзеркаливая выражение лица пацана:
- Ну, это мы еще посмотрим, мелкий. На старт…
Баки не сдерживает себя и не чувствует стыда за это. В конце концов, весь смысл этого в том, чтобы достаточно утомить пацана, чтобы он мог заснуть. У него нет никаких сомнений по поводу использования свой повышенной скорости, и кроме того, у Питера тоже есть повышенная скорость.
Но Баки привык бегать на длинные дистанции, привык бегать – преследуя и преследуемый - и хотя Питер в хорошей форме, ему явно не приходилось бегать на длинные дистанции за пределами спортзала. Баки теряет его за первые тридцать секунд, и к тому времени, когда он заканчивает три круга, Питер стабильно отстает от него на две минуты и не чувствует ног от усталости, когда выбегает из-за угла.
Задыхающийся и измученный пацан наклоняется вперед и упирается руками в колени, втягивая большие глотки воздуха, пока его грудь вздымается.
- Это… - задыхается он, совершенно запыхавшись, - … отстой.
- Это станет еще большим отстоем, - ухмыляется Баки. – Упал, отжался пятьсот раз.
- Что?
- Эй, это было на кону, - говорит он с самодовольной ухмылкой, расползающейся по лицу. – Проигравший делает пятьсот отжиманий, так что давай.
Он не может не засмеяться на абсолютно жалкое скуление, которое издает Питер, когда рушится на землю, устало опускаясь в позицию и неохотно поднимаясь обратно, когда он начинает считать. Он равномерно движется десять минут, прежде чем его движения становятся совершенно вялыми и бестолковыми, пока он, наконец, не падает плашмя на землю, задыхаясь.
- Я умираю, - пыхтит он.
- Да ладно, ты еще должен сделать семьдесят, - говорит Баки, но видит, что глаза Питера с трудом остаются открытыми, и они кажутся расфокусированными и мутными из-за изнеможения. Баки встает на колени перед ним, когда Питер закрывает глаза, отключаясь.
- Давай, парень, - говорит Баки, когда осторожно поднимает Питера, поворачивая и затаскивая на свою спину на закорки. Руки Питера свисают с плеч Баки, прежде чем сонно сжимаются вокруг его шеи, едва ли достаточно крепко, чтобы держать его вес. – Давай доставим тебя домой.
Питер по-настоящему засыпает, прежде чем они выбираются из парка, как воплощение глубокого, заслуженного и спокойного сна, теплый и умиротворяющий на спине Баки.
Все совершенно по-другому, когда ты живешь с кем-то.
Баки знал, что все не будет так же, но его все еще удивляет то, насколько все по-другому. Скудные пожитки, которые Питер хранил в своей школе, заполняют ранее пустую квартиру Баки, и создают такое чувство, как будто это другое место: книги, одежда, школьные проекты распространились повсюду, на самом деле создавая впечатление, как будто здесь кто-то живет, а не просто временно проживает.
После начала работы его дни тоже другие. Фрэнк пожилой, лысый, черный джентльмен, который, к счастью, не пытается втянуть Баки в пустой разговор или случайную беседу, вместо этого оставляя его одного работать в гараже за его автосалоном, и такая договоренность просто отлично устраивает Баки. Шерон, жена Фрэнка и администратор автосалона, немного больше стремится познакомиться и подружиться с ним, но к счастью, Фрэнк всегда рядом, чтобы вмешаться в его защиту.
С понедельника по пятницу они с Питером выработали определенный режим, удобный и домашний, и который создает у Баки ощущение, что он находится в совершенно новом месте в собственном доме. Они просыпаются и вместе завтракают, поочередно делая себе обеды, чтобы взять с собой (хотя оказывается, что Баки делает их немного чаще, чем Питер), а затем они выходят из дома, Баки отводит Питера на станцию, прежде чем сам садится на автобус.
По вечерам Баки возвращается на час позже, чем Питер, и, как правило, находит пацана на диванчике или за столом, делающим домашнее задание, или в редкие дни, когда у него нет заданий, смотрящим фильмы на своем ноутбуке. Питер просит его подключить интернет в квартире, но Баки отказывается – не может сказать «да», даже если бы хотел – так что иногда пацан оставляет записку о том, что он пошел в ближайшее кафе или библиотеку, чтобы воспользоваться их Wi-Fi, и что он будет дома до ужина.
Ужин, как ни удивительно, это единственное, что не изменилось в жизни Баки. Это уже стало домашним событием до того, как Питер переехал; единственное отличие – это то, что у них больше денег и, как правило, они готовят больше еды. Питер на самом деле ест досыта, и это радует и расстраивает Баки в равной мере – он рад, что, наконец, может утолить голод Питера, и злится, что Питер вообще так долго испытывал нехватку еды.
По выходным Баки продолжает выгуливать собак как-ее-там (обычно с Питером, падающим на хвост) и по-прежнему выручает случайных звонящих, зарабатывая немного наличных на стороне, и делает кое-какую работу в мотеле, когда они в нем нуждаются. Ему не нужно больше этого делать – Фрэнк платит ему достаточно на арендную плату, еду и сбережения в целом – но он кладет в карман дополнительные деньги и использует их, чтобы убедиться, что у Питера есть все, что ему нужно – как, например, еще один рюкзак, поскольку у пацана снова его украли.
Или иногда он использует их, чтобы порадовать их готовой едой, как сегодня. Питер просил его всю последнюю неделю отвести его снова к Дельмару, поэтому, когда Баки на выходные принес дополнительные восемьдесят баксов, они запланировали встретиться сегодня у Дельмара в расчете на заслуженные сэндвичи.
Учитывая, что Питер уходит с занятий раньше, чем Баки с работы, он, наверное, уже ждет его там, без сомнения донимая Дельмара в своей решительной добродушной манере, которая всегда вызывает улыбку у него на лице. Баки выходит на автобусной остановке в двух кварталах и начинает пеший переход к сэндвичной остановке, глазами, как всегда, сканируя улицы, его кепка низко надвинута, куртка расстегнута из-за потеплевшей погоды, только его левая рука в перчатке.
Он замечает Питера на расстоянии пары сотен метров, по ту сторону оживленной улицы, безобидно стоящего перед магазином Дельмара в ярко-красной худи. Баки улыбается про себя, наблюдая, как пацан вглядывается в шумный поток дневного движения, разыскивая в толпе пешеходов его.
Улыбка сходит на нет, когда практически, будто появившись из ниоткуда, пожилой мужчина подходит к Питеру и начинает говорить с ним с большой, чрезмерно-дружелюбной улыбкой, растянутой у него на лице. Баки движется прямиком к ним, пристально наблюдая через улицу за изменениями в выражении лица Питера – выражение любопытства переходит в его обычную отзывчивую улыбку – мужчина поворачивается и начинает идти по улице, и Баки не верит, когда Питер следует за ним.
Может быть, они знают друг друга, про себя надеется Баки. Он умный парень, он должен понимать, что нельзя уходить с незнакомцами, начинает он думать, прежде чем мысленно себя пнуть – очевидно, что Питер не понимает – если бы понимал, он никогда бы в самом начале не привязался к Баки.
Пока он с нетерпением ждет, когда свет на пешеходном переходе станет зеленым, он следит за спиной Питера до тех пор, пока он и мужчина, от которого он не отстает, не поворачивают за угол, исчезая из виду.
- Черт, - ругается Баки, грубо маневрируя через толпу пешеходов, когда переходит дорогу, двигаясь по тротуару в направлении Питера с большей силой, чем обычно; как правило, он предпочитает двигаться скрытно, чтобы не выделяться и идти незамеченным, но его нервы не дают ему этого, побуждая его почти агрессивно двигаться за этими двумя с все возрастающим беспокойством. Здесь что-то не так.
Баки поворачивает за угол, всматриваясь поверх голов людей, захламляющих улицу, с тревогой разыскивая красный свитер Питера или лысую голову мужчины. Он проталкивается мимо людей на своем пути, игнорируя возмущенные комментарии, змеевидно извиваясь сквозь толпу и используя свое мускулистое телосложение в свою пользу, чтобы побудить других дать ему дорогу.
Нет никаких признаков Питера или мужчины – куда они могли деться? Баки добирается до другого перекрестка и отчаянно сворачивает на каждую улицу – они могли пойти куда угодно, но если у мужчины злые намерения, как боится Баки, он выбрал бы более пустую улицу.
Баки сворачивает на более тихую и узкую улицу, которая ведет прямо в промышленный комплекс, и начинает взволнованно проверять переулки, разделяющие все складские помещения; проверять все, что могло бы оказаться хорошим местом, чтобы спрятаться, если бы вы не хотели быть замеченным; и такие места повсюду в этом комплексе, учитывая, насколько он безлюден, так как на сегодня все рабочие уехали домой.
Он проверяет везде, и как раз, когда собирается развернуться и направиться обратно на перекресток, он всматривается в последний переулок и видит их – Питера, поднимающего тяжелую коробку для инструментов в кузов пикапа, и мужчину с другой стороны, явно не подозревающего, что Питер мог легко поднять ее сам.
Баки замирает, облегчение и что-то вроде смущения захлестывают его. Может быть, он был слишком – гиперопекающим? Питер - хороший парень, который совершает добрые поступки для людей, и если какому-то парню нужна была помощь, чтобы загрузить свой ящик для инструментов в грузовик, кто такой Баки, чтобы говорить Питеру, что он не может помочь?
Он решает вернуться, чтобы подождать Питера возле Дельмара, когда происходит это.
Они заканчивают закреплять коробку в грузовике, и мужчина закрывает задний борт, пока Питер вытирает руки о свои джинсы. Но затем мужчина поворачивается к Питеру и кладет свою руку на его – слишком низко, слишком близко к локтю, позиция, которая снова взвинчивает нервы Баки – а затем он придавливает Питера к грузовику, наклоняется к нему и что-то говорит, хотя они слишком далеко, чтобы Баки услышал.
Врежь ему, пацан, внутренне кричит Баки, когда мужчина хватает Питера за плечи. Врежь ему! Но Питер не бьет, он не сопротивляется, он просто неподвижно стоит там. Почему он не двигается?!
А затем Баки видит его лицо – широко раскрытые в ужасе карие глаза, все его тело сжалось, приклеенное к боку грузовика, где он застыл, не двигаясь, и Баки приближается к ним так быстро, как может, его рука уже гневно вибрирует в рукаве, смертоносная ярость вспыхивает внутри него. Ноги Питера дрожат, его маленькое тело зажато большим мужским, одна рука которого прижимает его плечо к грузовику, а другая тянется к поясу…
Баки врезается в извращенца со смертельным количеством силы, хватая за запястье руку, которая собирается расстегнуть пояс Питера, и ломает его, полностью, чувствуя, как кость под металлическими пальцами полностью разделяется на две части.
Двигаясь слишком быстро для осознания этого мужчиной, Баки отпускает его сломанное запястье и вместо этого хватает его за горло, впечатывая его в стену складского помещения и сжимая его горло достаточно сильно, чтобы заглушить крики боли, прежде чем они успевают вылететь.
Мужчина пытается вдохнуть воздух, слезы из-за мучительной боли начинают течь из его налитых кровью глаз, и Баки ужесточает свою хватку, почти раздавливая горло мужчины металлической рукой, поднимая его с земли, пока их глаза не оказываются на одном уровне.
- Слушай сюда, ты, кусок дерьма, - яростно рычит Баки, наклонившись ближе к мужчине и излучая свирепую, пронзительную ярость своими бледными, холодными глазами. – Я только сломал твое запястье. Если ты когда-нибудь, когда-нибудь в своей жизни тронешь его – или любого другого ребенка – когда-нибудь снова, то в следующий раз, это будет твоя шея.
Мужчина бессвязно бормочет, хватаясь за неподвижную металлическую руку своей неповрежденной рукой, задыхаясь и трясясь в его хватке. Баки отступает и бросает мужчину на землю, позволяя ему громко кричать от боли, когда он пытается схватиться за поломанное запястье.
Клокоча, Баки кратко обдумывает возможность направить свой оставшийся гнев на мужчину, его рука все еще гудит от едва сдерживающего желания избить его до смерти, настолько сильного, что все тело Баки трясется, его плечи дрожат от усилий, необходимых, чтобы удержать свои руки от убийства кого-то на глазах у Питера.
Питер…
Прежде чем он успевает развернуться, Баки чувствует, как маленькая, дрожащая рука осторожно прикасается к его металлической, он смотрит вниз и видит, как мягкие, бледные пальцы Питера обхватывают его более крупные серебристые, успокаивающе сжимая его руку, хотя Питер тоже дрожит.
Яростная энергия, вибрирующая в руке Баки, выкачивается из него, как бензин, испаряясь в воздухе вокруг них. Баки поднимает взгляд на потрясенное лицо Питера, белое как простыня, и едва останавливает себя от того, чтобы притянуть пацана в зубодробительные объятия.
- Пацан, - начинает говорить он. – С тобой все в п…
Питер бросается вперед, обхватывая руками Баки за талию и цепляясь за него, зарываясь лицом в его грудь. Баки автоматически, даже не думая об этом, обнимает в ответ, его собственные руки дрожат, пока не чувствуют ладонями Питера – невредимого, живого, я успел вовремя – и прижимают его крепко к груди.
Он берет Питера за плечо и выводит из переулка и промышленного комплекса обратно на главную улицу и ведет дальше по направлению к их квартире, его рука продолжает обхватывать плечо пацана, защитным жестом прижимая его к своему боку, отказываясь отпускать его, пока их дверь не закрывается за ними.
- Питер, - говорит он, когда мальчишка безвольно заваливается на диванчик. Он неловко стоит там, сжимая и разжимая кулаки, неуверенный, как начать, когда Питер поднимает на него взгляд. – Послушай, то, что произошло не было… это не была твоя вина, но тебе нужно быть более осторожным. Ты не можешь просто… просто следовать за незнакомыми людьми, когда они просят тебя. Что если бы я добрался туда слишком поздно? Почему ты не дал ему отпор?
Питер прижимает колени к груди, обхватывая их руками, и пристыжено смотрит вниз.
- Я… я не хотел причинить ему боль.
- Он нападал на тебя, пацан, - недоверчиво произносит Баки, опускаясь на пол перед Питером так, что их глаза оказываются на одном уровне. – Ты будешь драться с карманниками и автоугонщиками, но не с тем, кто пытается… пытается…
- Это другое! – говорит Питер, обнимая себя крепче. – Когда я сражаюсь с преступниками, то это не я, это Человек-Паук! Тот парень… он сказал, что видел меня раньше, у Дельмара, и я был глуп и сказал ему свое имя, и… если бы я сражался с ним и он бы понял, что я не, ты понимаешь… понял, что я обладаю суперсилой, и что тогда? Я мутант, сбежавший приемный ребенок! Если правительство узнает обо мне, они отправят меня на ту военно-воздушную базу в Неваде, где они держат всех инопланетян и русалку!
- Так, стоп, - говорит Баки, мягко хватая Питера за руки, чтобы пресечь его безудержные разглагольствования. – Прежде всего, пацан, никто тебя никуда не заберет. Я никогда этого не допущу, ясно?
Настоящий, упорствующий страх переполняет глаза Питера и он шепчет дрожащим детским голосом:
- Ты обещаешь?
Баки обхватывает голову мальчишки руками, пристально глядя в глаза:
- Да, пацан, я обещаю. Я никому не позволю забрать тебя туда, куда ты не хочешь идти. Я же сказал, что позабочусь о тебе, да? Так что слушай меня.
Он слегка наклоняется, говоря медленно и четко, чтобы подчеркнуть свои слова:
- Я не хочу, чтобы ты боялся защищать себя, Питер. Я не собираюсь говорить тебе, не помогать тому, кто просит об этом – потому что ты, вероятно, не послушаешь, даже если я скажу – но ты не можешь сдерживаться, если кто-то нападает на тебя. Более того, ты должен защищать себя, ты несешь ответственность. И, слушай, если будут последствия? Тогда мы разберемся с ними вместе. Ты больше не сам по себе, Питер.
Питер снова бросает на него взгляд, раз кивнув - небольшое прерванное движение, которое заканчивается слезами, катящимися по щекам. Питер закрывает глаза, опуская лицо, и запинаясь говорит:
- Я-я был… я был так… - всхлипывает он, обхватывая себя руками и шмыгая носом, когда слезы начинают течь быстрее. – Он пытался…
- Тсс, малой, эй, - говорит Баки, садясь на диванчик рядом с ним и позволяя Питеру уткнуться ему в грудь, крепко его обнимая и проводя левой рукой по волосам мальчишки. – Все хорошо. Ты в порядке. Я с тобой.
Он в порядке. Да. Он успел вовремя.
Питер прижимается к его боку и груди, крепко обнимая его и шмыгая носом, когда его всхлипывания и слезы утихают.
- Я оставил свой рюкзак у Дельмара, - тихо признается он слегка приглушенным голосом.
Баки вздыхает, потирая лоб:
- И дай угадаю, он полон домашнего задания, которое тебе нужно выполнить до завтра?
- Угу.
- Ну, - говорит Баки, пару раз успокаивающе похлопав по спине. – Думаю, мы все-таки получим сэндвичи.
Когда Баки возвращается домой с работы, он сразу же понимает, что что-то не так.
И это «что-то» не то, что он промок до костей под натиском дождя; нет, это то, что когда он открывает дверь и заходит внутрь, щедро закапывая весь пол дождевой водой, Питера там нет – и нет записки на столе, где он оставляет их, когда уходит.
Баки обводит взглядом комнату, ища признаки чего-то, что лежит не на своем месте, пока меняет свою мокрую одежду, развешивая ее для просушки на карнизе в ванной. Он хватает свое полотенце и начинает вытираться, когда смотрит вокруг, но все выглядит так же, вплоть до микроскопической детали. Рюкзака Питера нет, что означает, что он не вернулся домой из школы, но сегодня не день репетиторства, и пацан никогда не забывал сказать ему, куда он собирается дальше.
Но, может быть, это первый раз; может быть, он был просто ошеломлен всеми школьными уроками и ему как можно скорее нужен был интернет, и он вылетел, не написав записку? Может быть, он не хотел промокнуть и где-то пережидает дождь без таксофона поблизости, чтобы позвонить Баки? Или что-то произошло, несчастный случай или преступление, требующее внимания Человека-Паука, и в любом случае он войдет через эту дверь с минуты на минуту, мокрый, голодный, целый и невредимый?
Вышагивая взад-вперед, Баки отчаянно пытается растоптать навязчивую мысль, что, может быть, и не войдет. Это не похоже на прошлый раз, когда тот подонок выманил Питера с улиц, нет – это не похоже на надвигающийся ужас; это просто неопределенность, вот и все. Баки не может планировать или вырабатывать стратегию, когда есть такая значительная неопределенность, и это его беспокоит.
Потому что Питер в порядке. Конечно, он в порядке. Он, наверное, где-то гладит собаку, стоя прямо под самой темной грозовой тучей и нисколько не заботясь о том, что его одежда полностью промокла, потому что есть собака, радостно виляющая ему хвостом. Вот что всегда происходит каждый раз, когда Питер опаздывает; его отвлекло какое-то животное и он отсутствует, потому что гладит его где-то, где он не должен быть.
Или, может быть… нет. Может быть, Питер опаздывает неслучайно; может быть, он опаздывает нарочно. Может быть, он каким-то образом понял, кто… кем… Баки является и ушел? Что если он выяснил это? Может быть, наблюдение за тем, как он чуть не убил того извращенца, навело его на подозрения или же испугало его до поиска другого дома или даже привело к выбору остаться на улицах? Если Питер узнал о нем – о Гидре, о том, откуда взялась его рука, что он делал ею – является ли это тем, что он будет тогда делать? Просто… однажды исчезнет, без предупреждения?
Прислонившись к спинке диванчика, Баки смотрит в окно – не через стекло, потому что газеты все еще наклеены на него – и прислушивается к сильному дождю, его мозг лихорадочно работает, переключаясь между спокойствием и паникой, не задерживаясь надолго ни в одном состоянии. Когда он больше не может сидеть и не может больше, беспокоясь, ждать ни одной секунды, Баки хватает сухой свитер и поворачивается к двери, как раз, когда его ушей достигает звук шагов, а затем дверь распахивается, показывая насквозь промокшего, запыхавшегося Питера, сжимающего промокшую картонную коробку.
- Привет, - улыбаясь, говорит Питер между вдохами, что-то робкое оттеняет его выражение лица. Он заходит внутрь и закрывает дверь, вода льется с коробки и капает с ее дна вниз, образовывая лужу под его промокшей обувью, пока он неловко стоит перед дверью. – Так, э-э… не сердись.
Баки с подозрением рассматривает коробку, прежде чем направить свой пристальный взгляд на Питера, вопросительно подняв одну бровь:
- Ну, это хороший знак.
Питер улыбается, нервничает и медленно опускается на колени, чтоб очень аккуратно поставить коробку на пол.
- Ты не мог бы передать мне мое полотенце? – спрашивает он, и Баки кивает и идет за ним.
- Спасибо, - говорит Питер и к удивлению Баки он не начинает вытираться, нет – он расстилает полотенце на полу, открывает коробку, засовывает руку и вытаскивает…
- О, черт нет, пацан, нет, ни в коем случае.
- Я не хочу оставлять их, - сразу же протестует Питер, с исключительной заботой усаживая крошечного, дрожащего котенка на полотенце, а затем снова засовывая руку в коробку.
- Их?
- Я нашел их в переулке, - говорит Питер, и Баки наклоняется и заглядывает в коробку, и видит еще троих котят, свернувшихся вместе сверху промокшего картона в крошечную дрожащую кучку. – Я думаю, что из-за дождя и уличного движения, я был единственным, кто слышал их плач. Кто-то просто бросил их в коробке! Там была записка «бесплатно в хорошие руки», но они явно недостаточно большие, чтобы забирать их у мамы, и кроме того, их коробка заполнялась водой! Они бы утонули, если бы я просто оставил их!
Баки становится на колени рядом с Питером, наблюдая, как он медленно перемещает каждого котенка на полотенце и аккуратно протирает их его кончиком, пытаясь их высушить.
- Пацан, мы не можем здесь заводить домашних животных, - с сожалением произносит он, ненавидя то, как лицо Питера напрягается.
- Я знаю, - говорит мальчишка. – Я обещаю, что не пытаюсь их оставить – только до тех пор, пока не закончится дождь! Я некоторое время бегал вокруг, пытаясь найти ближайший приют для животных, но они промокли и замерзли, и я боялся, что они заболеют, и… только до тех пор, пока не закончится дождь? Пожалуйста? Я отнесу их в ближайший приют, который найду!
Баки вздыхает, сжимая переносицу, чтобы подавить начинающуюся головную боль, которая, как он чувствует, растет за его глазницами.
- Только до тех пор, пока не закончится дождь, - произносит он твердо, кидая на Питера многозначительный взгляд. – И ты убираешь за ними, если они устраивают беспорядок.
- Я сделаю это, - говорит Питер, улыбаясь, осторожно поднимая кучку котят в полотенце и перемещая их в гостиную.
- Обсохни, прежде чем прикасаться к чему-либо, - говорит Баки, хватая одну из своих грязных рубашек и используя ее, чтобы вытереть лужу на полу. Питер слушается, переодеваясь в сухую одежду и развешивая мокрую рядом с одеждой Баки в ванной, прежде чем схватить обувную коробку, которую он использовал, как коробку для карандашей, и опустошить ее в свой рюкзак.
Питер ставит обувную коробку на диванчик и осторожно помещает в нее сверток котят, поправляя полотенце таким образом, чтобы оно достаточно покрыло твердое дно коробки.
- Посмотри на них, - воркует Питер с глазами, практически мерцающими восхищением. – Они такие крошечные.
- Крошечные, - соглашается Баки, подходя, чтобы снова заглянуть в коробку, прежде чем устало приземлиться на матрас. – Что ты хочешь на ужин?
- Хочешь подержать одного?
Баки моргает, слегка поднимая голову, чтобы посмотреть через комнату на Питера, осторожно протягивающего ему в ладонях одного из котят.
- А?
- Да, ладно, посмотрит на него, он такой милый! – настаивает Питер, ухмыляясь, пытаясь подозвать Баки обратно с маленьким шариком меха. – Подержи его, ты же знаешь, что хочешь!
Баки бросает взгляд на котенка. Он выглядит маленьким в руках Питера, что значит, что он будет еще более маленьким в его руках, а это значит просто напрашиваться на неприятности. Особенно с его рукой не функционирующей должным образом сто процентов времени… не говоря уже о том, что они выглядят такими хрупкими. Он не должен находиться рядом с ними.
- Нет, пацан, думаю, что нет, - говорит Баки, садясь на матрасе и отодвигаясь назад, чтобы опереться на стену. – Я бы не хотел случайно… это просто, это не очень хорошая идея.
Улыбка Питера увядает, руки слегка опускаются, как будто он удивлен, что Баки сказал «нет».
- Ты не сделаешь этого… все будет хорошо! – успокаивающе говорит он, поправляя котенка у себя в руках и снова протягивая его. – Ты не причинишь ему вреда, я знаю, что ты этого не сделаешь!
Невольно Баки морщится, ненавидя уровень доверия и веры в тоне голоса Питера, его уверенность в нем, в идею того, что Баки не причинит боль, когда все, что он делал всю жизнь – это причинял боль.
- Я не могу, - говорит он, закрывая глаза, чтобы отгородиться от грустного взгляда Питера. Он не хочет разочаровывать или расстраивать пацана, но он не мягкий и доброжелательный человек, как думает Питер. Он не хочет причинять боль, но это не значит, что он не сделает этого. Это то, что Баки прекрасно знает.
Он чувствует, как матрас прогибается, когда Питер ползет к нему, но Баки держит глаза закрытыми, не обращая внимания, когда Питер прижимается к нему – по крайней мере, он понимает, что Питер не злится.
Он немного удивлен, когда пацан мягко обхватывает тыльную сторону его левой руки и полностью шокирован, когда что-то легкое и маленькое и шевелящееся размещается на его открытой ладони, странно теплое по сравнению с холодным металлом руки.
Глаза Баки открываются, и он смотрит вниз, встревоженный при виде маленького, непросохшего, черного котенка, слегка ерзающего у него в руке и тихо мяукающего. Питер крепко, но мягко держит тыльную сторону его руки своими двумя.
- Видишь? – говорит он, поднимая взгляд на лицо Баки, затем опуская обратно на котенка. – Все хорошо. Ты можешь его потрогать.
Он чувствует хватку Питера на своей руке – сила, держащая его пальцы открытыми, не позволяющая его руке работать неправильно, и Баки нерешительно поднимает правую руку и опускает ее рядом с котенком, позволяя ему своей мордочкой с невероятно мягким мехом обнюхать свои пальцы.
Затаив дыхание, Баки осторожно пробегает тыльной стороной кисти по спинке котенка, гладя его, страшась надавить слишком сильно, но очарованный каким-то – расслабляющим? – ощущением от того, что держит маленькое живое существо, ощущением его движения и дыхания в своей руке, тем, как металлическая ладонь чувствует биение его крошечного сердца, которое посылает вибрацию вверх в его тело.
Баки наклоняется еще ниже, рассматривая ближе, непрерывно поглаживая котенка, пока тот не начинает лизать его пальцы, пытаясь пососать кончик одного из них. Он убирает руку, позволяя Питеру держать его пальцы одной рукой, пока он другой рукой поднимает котенка, возвращая его в коробку.
Котята все мяукают, когда Питер усаживает четвертого в коробку, он нежно им улыбается и начинает гладить их всех двумя руками, его выражение лица при этом такое любящее, что у Баки сжимается грудь. Он бездумно задается вопросом, такое же ли у него выражение лица, когда он смотрит на Питера.
Он бросает взгляд вниз на свою левую руку, на знакомые борозды и вмятины на металле, и уныло понимает, что это был первый раз – за всю историю ее существования – когда его левая рука держала что-то, что-то живое и уязвимое, без намерения причинить боль. Рука, которая забирала жизни, которая была оружием Гидры, инструментом для зла, впервые просто держала живое существо.
Погрузившись в свои мысли, Баки не замечает возвращения Питера, пока пацан не протягивает руку и не касается осторожно его левой руки снова, привлекая к себе внимание. Баки поднимает на него взгляд, анализируя его лицо, запутавшись во множестве эмоций, которые он обнаруживает там. Питер выглядит мягким, но решительным; осторожным и в то же время почему-то уверенным. В его глазах есть любовь, но также и опасение – но самое главное Питер выглядит абсолютно преданным.
- Дай мне взглянуть на нее, - мягко произносит он, для выразительности сжимая металлические пальцы Баки. – Позволь мне помочь тебе. Я могу наладить ее.
Баки всматривается в его глаза, но находит в них только непоколебимую веру – в себя и неожиданно в Баки – и подавляет стремление в очередной раз сказать «нет», убрать руку, надеть на нее перчатку, чтобы Питер не мог даже увидеть ее.
Вместо этого он позволяет Питеру держать ее, позволяет ему перевернуть ее, осмотреть ее, и с глубоким вздохом он стискивает зубы и говорит:
- Хорошо.
Лицо Питера расплывается в самой широкой и яркой улыбке, которую Баки когда-либо видел. Питер мгновенно встает с матраса, зарываясь в свой рюкзак, чтобы достать свой набор инструментов с школьного проекта, а затем спешит обратно к нему и устраивается рядом с Баки, как будто он боится, что тот передумает, если он будет долго возиться.
Баки снимает свой свитер и позволяет Питеру взять свою руку, позволяет ему впервые по настоящему, вблизи взглянуть на нее, наблюдая, как удивление, воодушевление и восторг сменяются на лице пацана. Питер поворачивает руку и так и этак, разбираясь и ища с чего начать, и Баки позволяет ему, позволяет ему приблизиться, позволяет ему провести любопытным пальцем по красной звезде.
Он наблюдает за работой Питера, следит за плавными движениями его рук, когда он изучает руку Баки, когда он пользуется каждым инструментом с профессиональной точностью, производя действия на его протезе, как хирург, с сосредоточенным выражением лица кого-то, кто весьма отличается от энергичного, неуклюжего подростка, которого знает Баки. Он сидит неподвижно и тихо, наблюдая, как Питер чинит его руку, шум дождя, барабанящего на балконе, заполняет их квартиру весь вечер.
Автор оригинала: pansley
Оригинал: archiveofourown.org/works/12968454?view_full_wo...
Пэйринг: Джеймс "Баки" Барнс / Стив Роджерс
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Через год после того, как Зимний Солдат провалил свою миссию в Вашингтоне, Баки Барнс делает все возможное, чтобы оставаться вне поля зрения Гидры и Стива Роджерса. Однако его надежды на мирную повседневную жизнь в забвении идут наперекосяк, когда он встречает нового героя Куинса: пацана с чистым сердцем и желанием умереть, и который носит дурацкую красно-синюю пижамку.
Последнее, чего ожидает Стив, когда он, наконец, находит Баки, это явно не то, что все это время этот человек жил в Куинсе, прямо у него под носом, и к тому же за два года, с тех пор, как они в последний раз видели друг друга, Баки каким-то образом приобрел ребенка.
Глава 4
Глава 4
Когда Питер просыпается несколько часов спустя, Баки валяется на своем матрасе, на самом деле не пытаясь уснуть, просто отдыхая в темноте и тишине квартиры.
- Привет, - говорит Питер хриплым голосом ото сна и от того, что ранее много проплакал. Баки смотрит на него с матраса на полу и охватывает взглядом взъерошенный вид мальчишки: взлохмаченные волосы после сна и следы от слез на щеках.
- Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.
Питер потягивается, свесив руки и ноги с краев диванчика, прежде чем снова расслабляется, моргая в потолок, обдумывая:
- Хочу пить.
Баки улыбается, тянется и хватает не совсем пустую бутылку Gatorade, которую они делили ранее.
- Вот, - говорит он, когда бросает ее на диванчик, впечатленный тем, с какой легкостью Питер ловит ее.
Несколько минут тишины проходят после того, как Питер осушает бутылку, и Баки это кажется чуждым – ему, конечно, привычно быть в тишине своей квартиры, но Питер не может оставаться молчаливым – хотя, может быть, он просто не любит рано вставать; может быть, он один из тех людей, которым требуется дополнительное время для проявления их индивидуальности после их пробуждения.
Тишина продолжает тянуться, они оба таращатся в темный потолок со своих спальных мест, пока Питер не разрушает тишину, прошептав:
- Ты, правда, имел в виду то, что сказал?
Баки поворачивается, чтобы посмотреть на него, а Питер переворачивается на бок, свернувшись калачиком и пристально глядя на Баки большими, темными глазами, которые выглядят черными из-за отсутствия света в комнате.
- Да, - говорит он ему, пристально глядя ему в глаза. – Я говорил серьезно, пацан. Я знаю, что это место та еще дыра, и будет тесновато, но мы справимся. Ты можешь продолжать заниматься репетиторством и копить деньги на оплату обучения в школе, а я разберусь с остальным. Я получил работу на полный рабочий день.
- Да? – спрашивает Питер, явно удивленный. – То есть, это… это круто, поздравляю! Что, э-э, что это за работа?
- Механик, - отвечает он, растягиваясь и слегка морщась, когда его левая рука стопорится, дефект в ней препятствует движению. Он замечает обеспокоенный взгляд, который Питер кидает на него, и начинает говорить раньше, чем Питер успевает спросить, в порядке ли он, - помогать старику чинить старые машины-развалюхи, чтобы он мог продавать их. Я только надеюсь, что в этой куче у него есть несколько байков.
- Байков? – повторяет Питер с пробудившимся интересом. – Ты имеешь в виду… мотоциклы?
Баки улыбается.
- Да, - говорит он, и не удосуживается упомянуть, что ID, которое он украл, было правами на мотоцикл – и что это была не совсем случайность. – Прошло много времени с тех пор, когда в моих руках бывал байк.
- Я никогда не ездил на мотоцикле, - говорит Питер. – На что это похоже? Это не страшно?
- Не-а, - он пожимает плечами, все еще улыбаясь. – Ты когда-нибудь катался на лошади?
- Типа… на настоящей?
Баки стреляет в него непристойным взглядом, слегка хихикая себе под нос:
- Нет, я имею в виду одну из тех деревянных палок с лошадиной головой на конце. Да, на настоящей, балда.
Хихикнув, Питер уютно устраивается на диване, плотнее натягивая на себе одеяло:
- Нет, не катался. А зачем?
- Езда на лошади и езда на байке на самом деле вообще не похожи, - говорит Баки, - но если бы ты ездил на лошади раньше, ты бы знал, чего ожидать после езды на байке. Твои ноги будут чертовски болеть. До тех пор, пока ты не будешь делать это часто, ты будешь ходить раскорячившись еще пару дней. Хотя на байке это не так критично, как на лошади. Но ты мелкая креветка, так что даже байк, наверное, спровоцирует судороги в твоих бедрах на следующий день.
Питер слушает, пока Баки говорит, наблюдая за ним с любопытством с диванчика, на котором он валяется, с выражением на лице, как будто он просто наслаждается, слушая, как говорит Баки. Затем он произносит:
- Думаю, что лично я бы предпочел ездить на лошади, чем на байке.
Баки ухмыляется, не удивленный.
- Правда? Ты? Парень, который гладит каждое животное, которое видит? Я шокирован.
Питер ухмыляется в ответ, переворачиваясь на спину и снова глядя в потолок:
- Я ничего не могу поделать. Я люблю животных.
- Снова шокирован.
- Ха-ха.
Питер закрывает глаза, и Баки смотрит на него, ожидая, уснет ли ребенок снова или нет. Он лежит неподвижно и абсолютно тихо, желая, чтобы его собственное тело достаточно расслабилось, чтобы уснуть, наблюдая, как Питер осознанно вдыхает и выдыхает, когда пытается заставить себя заснуть.
Через некоторое время, когда ни один из них так и не смог уснуть, Питер снова открывает глаза, бросая взгляд на Баки, когда говорит:
- Я не могу уснуть.
- Я вижу, - отвечает Баки.
- Мне нужно сходить на патрулирование, - говорит Питер, когда садится. – Я просто… мне слишком неспокойно. Мне нужно все проверить.
Баки хмурится.
- Уже довольно поздно, - говорит он с едва заметным намеком на строгость в голосе.
Питер снова смотрит на него, наполовину встав с дивана.
- Но… - неуверенно начинает он, бросая взгляд на диванчик, а затем обращая свой умоляющий взгляд обратно на Баки, - … сейчас же суббота?
Вопреки своему желанию, Баки не может сдержать улыбку, которая расплывается у него на лице, чувствуя беспомощность перед немного надутым выражением лица пацана.
- Ладно, ладно, - говорит он, когда тоже встает, хватая свою куртку, перчатки и шапку с пола рядом с матрасом. – Давай договоримся. Я пойду с тобой, ты сможешь провести патрулирование, а затем мы немного потренируемся, чтобы убедиться, что мы сожжем всю твою энергию, чтобы мы могли вернуться и поспать. Согласен?
- Да! – Питер сияет, надевая свой рюкзак поверх толстовки и обуваясь рядом с Баки у двери.
Они находят новую крышу в другом районе Квинса, поменяв ее так, чтобы Питер мог патрулировать каждую ночь другое направление и чтобы избежать шаблона, хотя Баки не говорит Питеру о последнем моменте. Питер облачается в свой костюм Человека-Паука, прикрепляет веб-шутеры к запястьям и говорит:
- Ладно, я скоро вернусь!
- Просто короткий патруль, - произносит Баки. – Только час. Я не хочу, чтобы ты сбил свой режим сна.
- Ладно, - говорит Питер, и Баки слышит улыбку в его голосе.
Он наблюдает, как пацан слетает с крыши без какого-либо страха упасть, и как бы невзначай подается вперед на ограждение, так что он может продолжать наблюдать, пока Питер не исчезает из виду.
Когда мальчишка исчезает, Баки позволяет себе обвиснуть, позволяет напряжению покинуть свои мышцы, когда он наваливается верхней частью своего тела на ограждение, устало повесив голову. Какого хрена он делает? Что он скажет Питеру, когда Гидра или Капитан Америка найдут его? И что тогда будет с пацаном? Питер уже принес довольно большие жертвы только, чтобы остаться в Квинсе; вероятнее всего он не захочет бросить все и убежать с Баки в Румынию, если их когда-нибудь найдут.
Но, что тогда? Предпочтет ли Питер остаться здесь совсем один? Вернуться жить в свою школу и не иметь никого, так же, как Баки? Питаться едой с заправок и забыть, что значит иметь дом? Разве ему это под силу?
А Баки?
Нет больше смысла пытаться убедить себя в том, что он не привязан – он знает, что привязан, понял это в тот день, когда Питер опаздывал из школы домой, когда все, о чем Баки мог думать, это то, как сильно ему нужен пацан, чтобы быть в порядке. Он заботится о Питере, он хочет этого: он хочет дать пацану лучший дом, какой сможет; хочет убедиться, что у Питера есть безопасное место, что ему есть куда идти, и есть кто-то, присматривающий за ним, даже такой долбанутый, как он, потому что, черт возьми, из-за всего этого дерьма в его жизни, он не допустит, чтобы и это стало дерьмом тоже. Он найдет способ позаботиться об этом ребенке. Он должен.
Принятие предложения Фрэнка было шагом – по крайней мере, он сможет обеспечить еду и жилье. Но что насчет его плана? Чего бы хотел Питер, и что еще хуже, как блядь Баки должен спросить его? Он не может рассказать ему, кто он. Хуже того, что Питер будет его бояться, только то, что он может стать мишенью для Гидры, если они узнают, что у него есть информация о Баки. А если они узнают о способностях Питера…
Резкий металлический треск вырывает Баки из мыслей. Он бросает взгляд вниз и видит, что его рука напряженно впилась в бетонное ограждение крыши, металлическая рука стонет и неестественно изгибается, когда сдавливает бетон, как пластилин. Баки приходится вручную разжимать ее, и проводить оставшееся время, пытаясь привести свою руку обратно в обычное положение, выкрутив ее из загнутого угла, как раз ко времени, когда Питер грациозно приземляется рядом с ним.
- Довольно тихая ночь, - говорит он, затем замечает, что Баки держит свою руку, и быстро добавляет, - с тобой все хорошо?
- Да, - говорит Баки, позволяя своей руке повиснуть у своего бока и скрывая небольшой дискомфорт, который он испытывает, когда она не выпрямляется, как раньше. – Она просто демонстрирует характер. Ты в порядке?
Питер не выглядит убежденным, обеспокоенно глядя на него, в то же время он говорит:
- Да. Остановил Великую Кражу Велосипеда, спугнул парочку подозрительных личностей и поймал комнатное растение какой-то леди, когда она случайно смахнула его с подоконника.
Баки ухмыляется, протягивая правую руку, когда Питер стягивает маску, и взъерошивая его и без того непослушные кудри:
- Герой, который действительно нужен этому городу.
Глаза Питера загораются:
- Вот, что мы должны посмотреть дальше! Бэтмена!
- Завтра, - говорит Баки, не оставляя места для спора. – Нам все еще предстоит тренировка, прежде чем для тебя наступит отбой. Как насчет бега?
Моргнув, растерянный Питер оглядывает крышу:
- Здесь?
- Нет, я подумал, что мы можем попасть в парк по дороге домой, - отвечает он, не упуская тепло в глазах Питера, когда он говорит «домой». – Если кто-нибудь спросит, мы можем просто сказать, что готовимся к марафону.
- В полвторого ночи?
Баки пожимает плечами:
- Это более правдоподобно, чем сказать, что ты Человек-паук и что ты не можешь уснуть.
Питер смеется, бросая на Баки притворный свирепый взгляд, прежде чем он вытаскивает свою обычную одежду из сумки и начинает в нее переодеваться. Они направляются в парк, который находится по дороге к их квартире, останавливаясь у входа и изучая, насколько там пусто и темно, пока Баки бросает взгляд на табличку у тропы.
- Маршрут длиной чуть меньше двух миль, - говорит он, читая с таблички. – Так что, если мы сделаем пять кругов, этого должно быть достаточно, чтобы сжечь немного энергии.
Питер кивает, уже растягивая ноги, руки и спину, пока смотрит на очень темную беговую дорожку:
- Что на кону?
- Проигравший делает пятьсот отжиманий.
- Уууу, - стонет Питер, прежде чем весело ему ухмыльнуться. – В таком случае, ты точно проиграешь.
Баки усмехается, с поднятой бровью отзеркаливая выражение лица пацана:
- Ну, это мы еще посмотрим, мелкий. На старт…
Баки не сдерживает себя и не чувствует стыда за это. В конце концов, весь смысл этого в том, чтобы достаточно утомить пацана, чтобы он мог заснуть. У него нет никаких сомнений по поводу использования свой повышенной скорости, и кроме того, у Питера тоже есть повышенная скорость.
Но Баки привык бегать на длинные дистанции, привык бегать – преследуя и преследуемый - и хотя Питер в хорошей форме, ему явно не приходилось бегать на длинные дистанции за пределами спортзала. Баки теряет его за первые тридцать секунд, и к тому времени, когда он заканчивает три круга, Питер стабильно отстает от него на две минуты и не чувствует ног от усталости, когда выбегает из-за угла.
Задыхающийся и измученный пацан наклоняется вперед и упирается руками в колени, втягивая большие глотки воздуха, пока его грудь вздымается.
- Это… - задыхается он, совершенно запыхавшись, - … отстой.
- Это станет еще большим отстоем, - ухмыляется Баки. – Упал, отжался пятьсот раз.
- Что?
- Эй, это было на кону, - говорит он с самодовольной ухмылкой, расползающейся по лицу. – Проигравший делает пятьсот отжиманий, так что давай.
Он не может не засмеяться на абсолютно жалкое скуление, которое издает Питер, когда рушится на землю, устало опускаясь в позицию и неохотно поднимаясь обратно, когда он начинает считать. Он равномерно движется десять минут, прежде чем его движения становятся совершенно вялыми и бестолковыми, пока он, наконец, не падает плашмя на землю, задыхаясь.
- Я умираю, - пыхтит он.
- Да ладно, ты еще должен сделать семьдесят, - говорит Баки, но видит, что глаза Питера с трудом остаются открытыми, и они кажутся расфокусированными и мутными из-за изнеможения. Баки встает на колени перед ним, когда Питер закрывает глаза, отключаясь.
- Давай, парень, - говорит Баки, когда осторожно поднимает Питера, поворачивая и затаскивая на свою спину на закорки. Руки Питера свисают с плеч Баки, прежде чем сонно сжимаются вокруг его шеи, едва ли достаточно крепко, чтобы держать его вес. – Давай доставим тебя домой.
Питер по-настоящему засыпает, прежде чем они выбираются из парка, как воплощение глубокого, заслуженного и спокойного сна, теплый и умиротворяющий на спине Баки.
***
Все совершенно по-другому, когда ты живешь с кем-то.
Баки знал, что все не будет так же, но его все еще удивляет то, насколько все по-другому. Скудные пожитки, которые Питер хранил в своей школе, заполняют ранее пустую квартиру Баки, и создают такое чувство, как будто это другое место: книги, одежда, школьные проекты распространились повсюду, на самом деле создавая впечатление, как будто здесь кто-то живет, а не просто временно проживает.
После начала работы его дни тоже другие. Фрэнк пожилой, лысый, черный джентльмен, который, к счастью, не пытается втянуть Баки в пустой разговор или случайную беседу, вместо этого оставляя его одного работать в гараже за его автосалоном, и такая договоренность просто отлично устраивает Баки. Шерон, жена Фрэнка и администратор автосалона, немного больше стремится познакомиться и подружиться с ним, но к счастью, Фрэнк всегда рядом, чтобы вмешаться в его защиту.
С понедельника по пятницу они с Питером выработали определенный режим, удобный и домашний, и который создает у Баки ощущение, что он находится в совершенно новом месте в собственном доме. Они просыпаются и вместе завтракают, поочередно делая себе обеды, чтобы взять с собой (хотя оказывается, что Баки делает их немного чаще, чем Питер), а затем они выходят из дома, Баки отводит Питера на станцию, прежде чем сам садится на автобус.
По вечерам Баки возвращается на час позже, чем Питер, и, как правило, находит пацана на диванчике или за столом, делающим домашнее задание, или в редкие дни, когда у него нет заданий, смотрящим фильмы на своем ноутбуке. Питер просит его подключить интернет в квартире, но Баки отказывается – не может сказать «да», даже если бы хотел – так что иногда пацан оставляет записку о том, что он пошел в ближайшее кафе или библиотеку, чтобы воспользоваться их Wi-Fi, и что он будет дома до ужина.
Ужин, как ни удивительно, это единственное, что не изменилось в жизни Баки. Это уже стало домашним событием до того, как Питер переехал; единственное отличие – это то, что у них больше денег и, как правило, они готовят больше еды. Питер на самом деле ест досыта, и это радует и расстраивает Баки в равной мере – он рад, что, наконец, может утолить голод Питера, и злится, что Питер вообще так долго испытывал нехватку еды.
По выходным Баки продолжает выгуливать собак как-ее-там (обычно с Питером, падающим на хвост) и по-прежнему выручает случайных звонящих, зарабатывая немного наличных на стороне, и делает кое-какую работу в мотеле, когда они в нем нуждаются. Ему не нужно больше этого делать – Фрэнк платит ему достаточно на арендную плату, еду и сбережения в целом – но он кладет в карман дополнительные деньги и использует их, чтобы убедиться, что у Питера есть все, что ему нужно – как, например, еще один рюкзак, поскольку у пацана снова его украли.
Или иногда он использует их, чтобы порадовать их готовой едой, как сегодня. Питер просил его всю последнюю неделю отвести его снова к Дельмару, поэтому, когда Баки на выходные принес дополнительные восемьдесят баксов, они запланировали встретиться сегодня у Дельмара в расчете на заслуженные сэндвичи.
Учитывая, что Питер уходит с занятий раньше, чем Баки с работы, он, наверное, уже ждет его там, без сомнения донимая Дельмара в своей решительной добродушной манере, которая всегда вызывает улыбку у него на лице. Баки выходит на автобусной остановке в двух кварталах и начинает пеший переход к сэндвичной остановке, глазами, как всегда, сканируя улицы, его кепка низко надвинута, куртка расстегнута из-за потеплевшей погоды, только его левая рука в перчатке.
Он замечает Питера на расстоянии пары сотен метров, по ту сторону оживленной улицы, безобидно стоящего перед магазином Дельмара в ярко-красной худи. Баки улыбается про себя, наблюдая, как пацан вглядывается в шумный поток дневного движения, разыскивая в толпе пешеходов его.
Улыбка сходит на нет, когда практически, будто появившись из ниоткуда, пожилой мужчина подходит к Питеру и начинает говорить с ним с большой, чрезмерно-дружелюбной улыбкой, растянутой у него на лице. Баки движется прямиком к ним, пристально наблюдая через улицу за изменениями в выражении лица Питера – выражение любопытства переходит в его обычную отзывчивую улыбку – мужчина поворачивается и начинает идти по улице, и Баки не верит, когда Питер следует за ним.
Может быть, они знают друг друга, про себя надеется Баки. Он умный парень, он должен понимать, что нельзя уходить с незнакомцами, начинает он думать, прежде чем мысленно себя пнуть – очевидно, что Питер не понимает – если бы понимал, он никогда бы в самом начале не привязался к Баки.
Пока он с нетерпением ждет, когда свет на пешеходном переходе станет зеленым, он следит за спиной Питера до тех пор, пока он и мужчина, от которого он не отстает, не поворачивают за угол, исчезая из виду.
- Черт, - ругается Баки, грубо маневрируя через толпу пешеходов, когда переходит дорогу, двигаясь по тротуару в направлении Питера с большей силой, чем обычно; как правило, он предпочитает двигаться скрытно, чтобы не выделяться и идти незамеченным, но его нервы не дают ему этого, побуждая его почти агрессивно двигаться за этими двумя с все возрастающим беспокойством. Здесь что-то не так.
Баки поворачивает за угол, всматриваясь поверх голов людей, захламляющих улицу, с тревогой разыскивая красный свитер Питера или лысую голову мужчины. Он проталкивается мимо людей на своем пути, игнорируя возмущенные комментарии, змеевидно извиваясь сквозь толпу и используя свое мускулистое телосложение в свою пользу, чтобы побудить других дать ему дорогу.
Нет никаких признаков Питера или мужчины – куда они могли деться? Баки добирается до другого перекрестка и отчаянно сворачивает на каждую улицу – они могли пойти куда угодно, но если у мужчины злые намерения, как боится Баки, он выбрал бы более пустую улицу.
Баки сворачивает на более тихую и узкую улицу, которая ведет прямо в промышленный комплекс, и начинает взволнованно проверять переулки, разделяющие все складские помещения; проверять все, что могло бы оказаться хорошим местом, чтобы спрятаться, если бы вы не хотели быть замеченным; и такие места повсюду в этом комплексе, учитывая, насколько он безлюден, так как на сегодня все рабочие уехали домой.
Он проверяет везде, и как раз, когда собирается развернуться и направиться обратно на перекресток, он всматривается в последний переулок и видит их – Питера, поднимающего тяжелую коробку для инструментов в кузов пикапа, и мужчину с другой стороны, явно не подозревающего, что Питер мог легко поднять ее сам.
Баки замирает, облегчение и что-то вроде смущения захлестывают его. Может быть, он был слишком – гиперопекающим? Питер - хороший парень, который совершает добрые поступки для людей, и если какому-то парню нужна была помощь, чтобы загрузить свой ящик для инструментов в грузовик, кто такой Баки, чтобы говорить Питеру, что он не может помочь?
Он решает вернуться, чтобы подождать Питера возле Дельмара, когда происходит это.
Они заканчивают закреплять коробку в грузовике, и мужчина закрывает задний борт, пока Питер вытирает руки о свои джинсы. Но затем мужчина поворачивается к Питеру и кладет свою руку на его – слишком низко, слишком близко к локтю, позиция, которая снова взвинчивает нервы Баки – а затем он придавливает Питера к грузовику, наклоняется к нему и что-то говорит, хотя они слишком далеко, чтобы Баки услышал.
Врежь ему, пацан, внутренне кричит Баки, когда мужчина хватает Питера за плечи. Врежь ему! Но Питер не бьет, он не сопротивляется, он просто неподвижно стоит там. Почему он не двигается?!
А затем Баки видит его лицо – широко раскрытые в ужасе карие глаза, все его тело сжалось, приклеенное к боку грузовика, где он застыл, не двигаясь, и Баки приближается к ним так быстро, как может, его рука уже гневно вибрирует в рукаве, смертоносная ярость вспыхивает внутри него. Ноги Питера дрожат, его маленькое тело зажато большим мужским, одна рука которого прижимает его плечо к грузовику, а другая тянется к поясу…
Баки врезается в извращенца со смертельным количеством силы, хватая за запястье руку, которая собирается расстегнуть пояс Питера, и ломает его, полностью, чувствуя, как кость под металлическими пальцами полностью разделяется на две части.
Двигаясь слишком быстро для осознания этого мужчиной, Баки отпускает его сломанное запястье и вместо этого хватает его за горло, впечатывая его в стену складского помещения и сжимая его горло достаточно сильно, чтобы заглушить крики боли, прежде чем они успевают вылететь.
Мужчина пытается вдохнуть воздух, слезы из-за мучительной боли начинают течь из его налитых кровью глаз, и Баки ужесточает свою хватку, почти раздавливая горло мужчины металлической рукой, поднимая его с земли, пока их глаза не оказываются на одном уровне.
- Слушай сюда, ты, кусок дерьма, - яростно рычит Баки, наклонившись ближе к мужчине и излучая свирепую, пронзительную ярость своими бледными, холодными глазами. – Я только сломал твое запястье. Если ты когда-нибудь, когда-нибудь в своей жизни тронешь его – или любого другого ребенка – когда-нибудь снова, то в следующий раз, это будет твоя шея.
Мужчина бессвязно бормочет, хватаясь за неподвижную металлическую руку своей неповрежденной рукой, задыхаясь и трясясь в его хватке. Баки отступает и бросает мужчину на землю, позволяя ему громко кричать от боли, когда он пытается схватиться за поломанное запястье.
Клокоча, Баки кратко обдумывает возможность направить свой оставшийся гнев на мужчину, его рука все еще гудит от едва сдерживающего желания избить его до смерти, настолько сильного, что все тело Баки трясется, его плечи дрожат от усилий, необходимых, чтобы удержать свои руки от убийства кого-то на глазах у Питера.
Питер…
Прежде чем он успевает развернуться, Баки чувствует, как маленькая, дрожащая рука осторожно прикасается к его металлической, он смотрит вниз и видит, как мягкие, бледные пальцы Питера обхватывают его более крупные серебристые, успокаивающе сжимая его руку, хотя Питер тоже дрожит.
Яростная энергия, вибрирующая в руке Баки, выкачивается из него, как бензин, испаряясь в воздухе вокруг них. Баки поднимает взгляд на потрясенное лицо Питера, белое как простыня, и едва останавливает себя от того, чтобы притянуть пацана в зубодробительные объятия.
- Пацан, - начинает говорить он. – С тобой все в п…
Питер бросается вперед, обхватывая руками Баки за талию и цепляясь за него, зарываясь лицом в его грудь. Баки автоматически, даже не думая об этом, обнимает в ответ, его собственные руки дрожат, пока не чувствуют ладонями Питера – невредимого, живого, я успел вовремя – и прижимают его крепко к груди.
Он берет Питера за плечо и выводит из переулка и промышленного комплекса обратно на главную улицу и ведет дальше по направлению к их квартире, его рука продолжает обхватывать плечо пацана, защитным жестом прижимая его к своему боку, отказываясь отпускать его, пока их дверь не закрывается за ними.
- Питер, - говорит он, когда мальчишка безвольно заваливается на диванчик. Он неловко стоит там, сжимая и разжимая кулаки, неуверенный, как начать, когда Питер поднимает на него взгляд. – Послушай, то, что произошло не было… это не была твоя вина, но тебе нужно быть более осторожным. Ты не можешь просто… просто следовать за незнакомыми людьми, когда они просят тебя. Что если бы я добрался туда слишком поздно? Почему ты не дал ему отпор?
Питер прижимает колени к груди, обхватывая их руками, и пристыжено смотрит вниз.
- Я… я не хотел причинить ему боль.
- Он нападал на тебя, пацан, - недоверчиво произносит Баки, опускаясь на пол перед Питером так, что их глаза оказываются на одном уровне. – Ты будешь драться с карманниками и автоугонщиками, но не с тем, кто пытается… пытается…
- Это другое! – говорит Питер, обнимая себя крепче. – Когда я сражаюсь с преступниками, то это не я, это Человек-Паук! Тот парень… он сказал, что видел меня раньше, у Дельмара, и я был глуп и сказал ему свое имя, и… если бы я сражался с ним и он бы понял, что я не, ты понимаешь… понял, что я обладаю суперсилой, и что тогда? Я мутант, сбежавший приемный ребенок! Если правительство узнает обо мне, они отправят меня на ту военно-воздушную базу в Неваде, где они держат всех инопланетян и русалку!
- Так, стоп, - говорит Баки, мягко хватая Питера за руки, чтобы пресечь его безудержные разглагольствования. – Прежде всего, пацан, никто тебя никуда не заберет. Я никогда этого не допущу, ясно?
Настоящий, упорствующий страх переполняет глаза Питера и он шепчет дрожащим детским голосом:
- Ты обещаешь?
Баки обхватывает голову мальчишки руками, пристально глядя в глаза:
- Да, пацан, я обещаю. Я никому не позволю забрать тебя туда, куда ты не хочешь идти. Я же сказал, что позабочусь о тебе, да? Так что слушай меня.
Он слегка наклоняется, говоря медленно и четко, чтобы подчеркнуть свои слова:
- Я не хочу, чтобы ты боялся защищать себя, Питер. Я не собираюсь говорить тебе, не помогать тому, кто просит об этом – потому что ты, вероятно, не послушаешь, даже если я скажу – но ты не можешь сдерживаться, если кто-то нападает на тебя. Более того, ты должен защищать себя, ты несешь ответственность. И, слушай, если будут последствия? Тогда мы разберемся с ними вместе. Ты больше не сам по себе, Питер.
Питер снова бросает на него взгляд, раз кивнув - небольшое прерванное движение, которое заканчивается слезами, катящимися по щекам. Питер закрывает глаза, опуская лицо, и запинаясь говорит:
- Я-я был… я был так… - всхлипывает он, обхватывая себя руками и шмыгая носом, когда слезы начинают течь быстрее. – Он пытался…
- Тсс, малой, эй, - говорит Баки, садясь на диванчик рядом с ним и позволяя Питеру уткнуться ему в грудь, крепко его обнимая и проводя левой рукой по волосам мальчишки. – Все хорошо. Ты в порядке. Я с тобой.
Он в порядке. Да. Он успел вовремя.
Питер прижимается к его боку и груди, крепко обнимая его и шмыгая носом, когда его всхлипывания и слезы утихают.
- Я оставил свой рюкзак у Дельмара, - тихо признается он слегка приглушенным голосом.
Баки вздыхает, потирая лоб:
- И дай угадаю, он полон домашнего задания, которое тебе нужно выполнить до завтра?
- Угу.
- Ну, - говорит Баки, пару раз успокаивающе похлопав по спине. – Думаю, мы все-таки получим сэндвичи.
***
Когда Баки возвращается домой с работы, он сразу же понимает, что что-то не так.
И это «что-то» не то, что он промок до костей под натиском дождя; нет, это то, что когда он открывает дверь и заходит внутрь, щедро закапывая весь пол дождевой водой, Питера там нет – и нет записки на столе, где он оставляет их, когда уходит.
Баки обводит взглядом комнату, ища признаки чего-то, что лежит не на своем месте, пока меняет свою мокрую одежду, развешивая ее для просушки на карнизе в ванной. Он хватает свое полотенце и начинает вытираться, когда смотрит вокруг, но все выглядит так же, вплоть до микроскопической детали. Рюкзака Питера нет, что означает, что он не вернулся домой из школы, но сегодня не день репетиторства, и пацан никогда не забывал сказать ему, куда он собирается дальше.
Но, может быть, это первый раз; может быть, он был просто ошеломлен всеми школьными уроками и ему как можно скорее нужен был интернет, и он вылетел, не написав записку? Может быть, он не хотел промокнуть и где-то пережидает дождь без таксофона поблизости, чтобы позвонить Баки? Или что-то произошло, несчастный случай или преступление, требующее внимания Человека-Паука, и в любом случае он войдет через эту дверь с минуты на минуту, мокрый, голодный, целый и невредимый?
Вышагивая взад-вперед, Баки отчаянно пытается растоптать навязчивую мысль, что, может быть, и не войдет. Это не похоже на прошлый раз, когда тот подонок выманил Питера с улиц, нет – это не похоже на надвигающийся ужас; это просто неопределенность, вот и все. Баки не может планировать или вырабатывать стратегию, когда есть такая значительная неопределенность, и это его беспокоит.
Потому что Питер в порядке. Конечно, он в порядке. Он, наверное, где-то гладит собаку, стоя прямо под самой темной грозовой тучей и нисколько не заботясь о том, что его одежда полностью промокла, потому что есть собака, радостно виляющая ему хвостом. Вот что всегда происходит каждый раз, когда Питер опаздывает; его отвлекло какое-то животное и он отсутствует, потому что гладит его где-то, где он не должен быть.
Или, может быть… нет. Может быть, Питер опаздывает неслучайно; может быть, он опаздывает нарочно. Может быть, он каким-то образом понял, кто… кем… Баки является и ушел? Что если он выяснил это? Может быть, наблюдение за тем, как он чуть не убил того извращенца, навело его на подозрения или же испугало его до поиска другого дома или даже привело к выбору остаться на улицах? Если Питер узнал о нем – о Гидре, о том, откуда взялась его рука, что он делал ею – является ли это тем, что он будет тогда делать? Просто… однажды исчезнет, без предупреждения?
Прислонившись к спинке диванчика, Баки смотрит в окно – не через стекло, потому что газеты все еще наклеены на него – и прислушивается к сильному дождю, его мозг лихорадочно работает, переключаясь между спокойствием и паникой, не задерживаясь надолго ни в одном состоянии. Когда он больше не может сидеть и не может больше, беспокоясь, ждать ни одной секунды, Баки хватает сухой свитер и поворачивается к двери, как раз, когда его ушей достигает звук шагов, а затем дверь распахивается, показывая насквозь промокшего, запыхавшегося Питера, сжимающего промокшую картонную коробку.
- Привет, - улыбаясь, говорит Питер между вдохами, что-то робкое оттеняет его выражение лица. Он заходит внутрь и закрывает дверь, вода льется с коробки и капает с ее дна вниз, образовывая лужу под его промокшей обувью, пока он неловко стоит перед дверью. – Так, э-э… не сердись.
Баки с подозрением рассматривает коробку, прежде чем направить свой пристальный взгляд на Питера, вопросительно подняв одну бровь:
- Ну, это хороший знак.
Питер улыбается, нервничает и медленно опускается на колени, чтоб очень аккуратно поставить коробку на пол.
- Ты не мог бы передать мне мое полотенце? – спрашивает он, и Баки кивает и идет за ним.
- Спасибо, - говорит Питер и к удивлению Баки он не начинает вытираться, нет – он расстилает полотенце на полу, открывает коробку, засовывает руку и вытаскивает…
- О, черт нет, пацан, нет, ни в коем случае.
- Я не хочу оставлять их, - сразу же протестует Питер, с исключительной заботой усаживая крошечного, дрожащего котенка на полотенце, а затем снова засовывая руку в коробку.
- Их?
- Я нашел их в переулке, - говорит Питер, и Баки наклоняется и заглядывает в коробку, и видит еще троих котят, свернувшихся вместе сверху промокшего картона в крошечную дрожащую кучку. – Я думаю, что из-за дождя и уличного движения, я был единственным, кто слышал их плач. Кто-то просто бросил их в коробке! Там была записка «бесплатно в хорошие руки», но они явно недостаточно большие, чтобы забирать их у мамы, и кроме того, их коробка заполнялась водой! Они бы утонули, если бы я просто оставил их!
Баки становится на колени рядом с Питером, наблюдая, как он медленно перемещает каждого котенка на полотенце и аккуратно протирает их его кончиком, пытаясь их высушить.
- Пацан, мы не можем здесь заводить домашних животных, - с сожалением произносит он, ненавидя то, как лицо Питера напрягается.
- Я знаю, - говорит мальчишка. – Я обещаю, что не пытаюсь их оставить – только до тех пор, пока не закончится дождь! Я некоторое время бегал вокруг, пытаясь найти ближайший приют для животных, но они промокли и замерзли, и я боялся, что они заболеют, и… только до тех пор, пока не закончится дождь? Пожалуйста? Я отнесу их в ближайший приют, который найду!
Баки вздыхает, сжимая переносицу, чтобы подавить начинающуюся головную боль, которая, как он чувствует, растет за его глазницами.
- Только до тех пор, пока не закончится дождь, - произносит он твердо, кидая на Питера многозначительный взгляд. – И ты убираешь за ними, если они устраивают беспорядок.
- Я сделаю это, - говорит Питер, улыбаясь, осторожно поднимая кучку котят в полотенце и перемещая их в гостиную.
- Обсохни, прежде чем прикасаться к чему-либо, - говорит Баки, хватая одну из своих грязных рубашек и используя ее, чтобы вытереть лужу на полу. Питер слушается, переодеваясь в сухую одежду и развешивая мокрую рядом с одеждой Баки в ванной, прежде чем схватить обувную коробку, которую он использовал, как коробку для карандашей, и опустошить ее в свой рюкзак.
Питер ставит обувную коробку на диванчик и осторожно помещает в нее сверток котят, поправляя полотенце таким образом, чтобы оно достаточно покрыло твердое дно коробки.
- Посмотри на них, - воркует Питер с глазами, практически мерцающими восхищением. – Они такие крошечные.
- Крошечные, - соглашается Баки, подходя, чтобы снова заглянуть в коробку, прежде чем устало приземлиться на матрас. – Что ты хочешь на ужин?
- Хочешь подержать одного?
Баки моргает, слегка поднимая голову, чтобы посмотреть через комнату на Питера, осторожно протягивающего ему в ладонях одного из котят.
- А?
- Да, ладно, посмотрит на него, он такой милый! – настаивает Питер, ухмыляясь, пытаясь подозвать Баки обратно с маленьким шариком меха. – Подержи его, ты же знаешь, что хочешь!
Баки бросает взгляд на котенка. Он выглядит маленьким в руках Питера, что значит, что он будет еще более маленьким в его руках, а это значит просто напрашиваться на неприятности. Особенно с его рукой не функционирующей должным образом сто процентов времени… не говоря уже о том, что они выглядят такими хрупкими. Он не должен находиться рядом с ними.
- Нет, пацан, думаю, что нет, - говорит Баки, садясь на матрасе и отодвигаясь назад, чтобы опереться на стену. – Я бы не хотел случайно… это просто, это не очень хорошая идея.
Улыбка Питера увядает, руки слегка опускаются, как будто он удивлен, что Баки сказал «нет».
- Ты не сделаешь этого… все будет хорошо! – успокаивающе говорит он, поправляя котенка у себя в руках и снова протягивая его. – Ты не причинишь ему вреда, я знаю, что ты этого не сделаешь!
Невольно Баки морщится, ненавидя уровень доверия и веры в тоне голоса Питера, его уверенность в нем, в идею того, что Баки не причинит боль, когда все, что он делал всю жизнь – это причинял боль.
- Я не могу, - говорит он, закрывая глаза, чтобы отгородиться от грустного взгляда Питера. Он не хочет разочаровывать или расстраивать пацана, но он не мягкий и доброжелательный человек, как думает Питер. Он не хочет причинять боль, но это не значит, что он не сделает этого. Это то, что Баки прекрасно знает.
Он чувствует, как матрас прогибается, когда Питер ползет к нему, но Баки держит глаза закрытыми, не обращая внимания, когда Питер прижимается к нему – по крайней мере, он понимает, что Питер не злится.
Он немного удивлен, когда пацан мягко обхватывает тыльную сторону его левой руки и полностью шокирован, когда что-то легкое и маленькое и шевелящееся размещается на его открытой ладони, странно теплое по сравнению с холодным металлом руки.
Глаза Баки открываются, и он смотрит вниз, встревоженный при виде маленького, непросохшего, черного котенка, слегка ерзающего у него в руке и тихо мяукающего. Питер крепко, но мягко держит тыльную сторону его руки своими двумя.
- Видишь? – говорит он, поднимая взгляд на лицо Баки, затем опуская обратно на котенка. – Все хорошо. Ты можешь его потрогать.
Он чувствует хватку Питера на своей руке – сила, держащая его пальцы открытыми, не позволяющая его руке работать неправильно, и Баки нерешительно поднимает правую руку и опускает ее рядом с котенком, позволяя ему своей мордочкой с невероятно мягким мехом обнюхать свои пальцы.
Затаив дыхание, Баки осторожно пробегает тыльной стороной кисти по спинке котенка, гладя его, страшась надавить слишком сильно, но очарованный каким-то – расслабляющим? – ощущением от того, что держит маленькое живое существо, ощущением его движения и дыхания в своей руке, тем, как металлическая ладонь чувствует биение его крошечного сердца, которое посылает вибрацию вверх в его тело.
Баки наклоняется еще ниже, рассматривая ближе, непрерывно поглаживая котенка, пока тот не начинает лизать его пальцы, пытаясь пососать кончик одного из них. Он убирает руку, позволяя Питеру держать его пальцы одной рукой, пока он другой рукой поднимает котенка, возвращая его в коробку.
Котята все мяукают, когда Питер усаживает четвертого в коробку, он нежно им улыбается и начинает гладить их всех двумя руками, его выражение лица при этом такое любящее, что у Баки сжимается грудь. Он бездумно задается вопросом, такое же ли у него выражение лица, когда он смотрит на Питера.
Он бросает взгляд вниз на свою левую руку, на знакомые борозды и вмятины на металле, и уныло понимает, что это был первый раз – за всю историю ее существования – когда его левая рука держала что-то, что-то живое и уязвимое, без намерения причинить боль. Рука, которая забирала жизни, которая была оружием Гидры, инструментом для зла, впервые просто держала живое существо.
Погрузившись в свои мысли, Баки не замечает возвращения Питера, пока пацан не протягивает руку и не касается осторожно его левой руки снова, привлекая к себе внимание. Баки поднимает на него взгляд, анализируя его лицо, запутавшись во множестве эмоций, которые он обнаруживает там. Питер выглядит мягким, но решительным; осторожным и в то же время почему-то уверенным. В его глазах есть любовь, но также и опасение – но самое главное Питер выглядит абсолютно преданным.
- Дай мне взглянуть на нее, - мягко произносит он, для выразительности сжимая металлические пальцы Баки. – Позволь мне помочь тебе. Я могу наладить ее.
Баки всматривается в его глаза, но находит в них только непоколебимую веру – в себя и неожиданно в Баки – и подавляет стремление в очередной раз сказать «нет», убрать руку, надеть на нее перчатку, чтобы Питер не мог даже увидеть ее.
Вместо этого он позволяет Питеру держать ее, позволяет ему перевернуть ее, осмотреть ее, и с глубоким вздохом он стискивает зубы и говорит:
- Хорошо.
Лицо Питера расплывается в самой широкой и яркой улыбке, которую Баки когда-либо видел. Питер мгновенно встает с матраса, зарываясь в свой рюкзак, чтобы достать свой набор инструментов с школьного проекта, а затем спешит обратно к нему и устраивается рядом с Баки, как будто он боится, что тот передумает, если он будет долго возиться.
Баки снимает свой свитер и позволяет Питеру взять свою руку, позволяет ему впервые по настоящему, вблизи взглянуть на нее, наблюдая, как удивление, воодушевление и восторг сменяются на лице пацана. Питер поворачивает руку и так и этак, разбираясь и ища с чего начать, и Баки позволяет ему, позволяет ему приблизиться, позволяет ему провести любопытным пальцем по красной звезде.
Он наблюдает за работой Питера, следит за плавными движениями его рук, когда он изучает руку Баки, когда он пользуется каждым инструментом с профессиональной точностью, производя действия на его протезе, как хирург, с сосредоточенным выражением лица кого-то, кто весьма отличается от энергичного, неуклюжего подростка, которого знает Баки. Он сидит неподвижно и тихо, наблюдая, как Питер чинит его руку, шум дождя, барабанящего на балконе, заполняет их квартиру весь вечер.