Автор оригинала: Sarah_Sandwich
Оригинал: archiveofourown.org/works/26399314?view_full_wo...
Пэйринг: Питер Паркер / Уэйд Уилсон
Размер: макси
Статус: в процессе
Описание:
Он вздыхает с того места, где лежит, подбоченившись, и гравий с крыши впивается ему в позвоночник:
- Я потерял свою работу. Свою… другую работу. Ту, которая действительно оплачивает счета.
Он не хочет размышлять о том, почему из всех людей он рассказывает именно Дэдпулу. Конечно, его отчаянная нехватка друзей никакого отношения к этому не имеет. Эм Джей в Калифорнии в погоне за своей мечтой, Гарри проходит курс психиатрического лечения, и к нему не допускаются посетители (не чтобы это имело значение, поскольку они внесли Питера в черный список после прошлого раза), а Гвен… Ну.
И не похоже, что он может поговорить с тетей Мэй без того, чтобы она не обеспокоилась тем, что он умрет от голода под мостом или что-то в этом роде, так что… остается Дэдпул. Блин, когда его жизнь успела стать такой жалкой?
Или: рассказ, в котором Питер и Дэдпул в буквальном смысле являются родственными душами, но не осознают этого буквально годы, потому что они буквально идиоты.
Глава 4 (Часть 2)
Глава 4 (Часть 2). О, мое сердце.
- Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.
Это не вопрос, но он все равно кивает.
- Ты собираешься лететь через всю страну, чтобы купить молоко, когда оно у меня закончится? – шутит он.
- Я остаюсь, идиот. В Нью-Йорке.
Она… что?
- Остаешься? Насовсем?
- Насовсем, - подтверждает она. Выражение ее лица смягчается. – Я скучала по тебе, Пит.
- Я тоже скучал по тебе, - шепчет он. Он облизывает губы. – Ты уверена, что тебе следует это делать? Я о том, что я все еще…
- Не надо.
- Но…
- Это больше не повторится, Питер, - резко говорит она. – Поэтому просто… прекрати. Не надо.
Он хочет прекратить. Очень. Но…
- Я не могу потерять кого-либо еще, Эм Джей. Я не могу потерять и тебя. Не могу.
- Ты не потеряешь. От меня так просто не избавишься, Тигр, - говорит она, выпрямляясь во весь рост и расправляя плечи. – Кроме того, теперь у тебя есть напарник, и ты дружишь с Мстителями. У тебя есть связи. Люди, которые могут помочь, когда все становится… Это не то же самое, что было тогда. Ты в этом убедился. Я горжусь тобой, Пит.
Он качает головой:
- Откуда ты все это знаешь?
Эм Джей фыркает и бросает на него взгляд:
- Ты думаешь, я не следила за тобой так же, как и ты? – она указывает на его коллекцию DVD. – Ты заставил меня некоторое время поволноваться, когда подцепил наемника в помощники, но… - она бросает взгляд на закрытую дверь, за которой, он уверен на 99%, подслушивает Уэйд. – Он представляет собой гораздо большее.
Снова утверждение, а не вопрос.
- Позвони мне, - приказывает она, пронзая взглядом. – Я хочу, хотя бы, еженедельных свиданий за чашкой кофе. Думаю, ты сможешь это сделать, мистер Народный мститель. Или мне нужно заручиться поддержкой твоего парня?
- Нет, я могу… Да, я могу это сделать.
- Тебе стоит или я снова приду штурмовать замок.
- На меньшее я и не рассчитываю.
- Люблю тебя, Пит.
- Тоже тебя люблю, Эм.
Она уходит, а он стоит и смотрит на закрытую дверь, пока Уэйд не выскакивает из спальни и не обнимает его за плечи.
- Ты уверен, что она не бывшая? – спрашивает тот через мгновение, когда он не отмахивается от него. – Вы, ребята, кажетесь…
- Гвен была ее родственной душой.
Уэйд долго молчит.
- Э-э, кто? Ты сказал это с такой серьезностью, как будто я должен знать, кто это.
- Ты серьезно? – спрашивает он. – Она была моей платонической Ванессой! Разве ты не помнишь…
- О! Гванда! Конечно, я помню Гванду!
Он закрывает лицо руками:
- Ее имя… было Гвен.
- Нет, я отчетливо помню, что ты сказал «Гванда», потому что помню, я подумал, что оно такое уникальное и интересное…
- Я солгал, окей! Это Гвен. Я был… - Он делает глубокий вдох и сжимает руки в кулаки, чтобы они перестали дрожать. – Я должен был спасти ее, но… Все, что произошло, произошло из-за меня.
У него было достаточно времени, чтобы все обдумать. Все, что пошло не так, произошло из-за того, что он не сказал Гарри, что он Человек-паук. Если бы он сказал ему, все могло бы пойти по-другому. Гарри не стал бы употреблять наркотики, потому что не чувствовал бы себя отчужденным от их группы. Он мог бы рассказать им о странном поведении Нормана. Он не стал бы себе вводить неполноценную сыворотку.
Гарри мог бы помочь.
Гвен могла бы остаться в живых.
Эм Джей не провела бы последнее десятилетие, виня и избегая его.
Все, что пошло не так, пошло не так из-за него и его секретов.
- Звучит, как чушь собачья, Пити, - говорит Уэйд, отрывая его от размышлений. – Я знаю кое-что о саморазрушительной спирали, и тебе пора выйти из нее. Ага. Понимаешь? Выйти?
Он высвобождается из-под его руки, и пинает кучу одеял, в которых они все спали, в угол.
- Спасибо за ободряющую речь, Уэйд. Тебе следует отправиться домой. Я собираюсь снова лечь спать.
- Сегодня воскресенье.
- Ага, и что? Разве легкий сон запрещен в в…
- Разве ты не обедаешь со своей тетей через час?
Он стонет. Ему никогда не везет.
Два дня спустя он слушает разглагольствования Джеймсона и чуть не падает на тротуар, когда слышит свое имя. Именно свое. Не Человека-Паука.
- …надежный источник сообщает, что Дэдпул, любящий убийства напарник Человека-паука, увлекся бывшим фотографом «Дейли Бьюгл» Питером Паркером. Давние читатели «Бьюгл» могут узнать это имя по подписи на многих наших фотографиях паутинной угрозы. За последние несколько лет у него установились профессиональные отношения с паутинным ужасом, так что нетрудно предположить, что Человек-паук несет ответственность за привлечение внимания наемника к нашему несчастному фотографу.
- Паркер, если ты слушаешь – конечно, он слушает! Он был слушателем «Бьюгла» со школьных лет! Паркер, держись, и знай, что твои друзья в «Бьюгле» думают о тебе в это время стресса и страха. Не геройствуй, парень. Звони в полицию. У наших замечательных друзей в синем могут быть свои недостатки, но они могут защитить тебя. Даже от сумасшедших наемников-мутантов.
Он тяжело садится, свесив ноги по обе стороны уличного фонаря, в то время как внизу прерывисто останавливаются и трогаются с места машины.
Что за чертовщина? Как бы Джеймсон вообще…
Медленная улыбка растягивает его губы, и он смеется, болтая ногами.
- Эм Джей, ты безумный гений.
- Эм Джей заходила на днях, - говорит тетя Мэй с многозначительным взглядом, который он даже не пытается расшифровать. – В последнее время она навещает меня чаще, чем мой собственный племянник.
- Да?
Мэй мычит:
- Она нуждается в человеке, который способен ее понять.
Его сердце уходит в пятки.
- Я не знаю, как она может вообще смотреть на меня, Мэй. Я… Это моя вина, что Гвен…
Мэй бросает на него острый взгляд:
- Я ни на секунду в это не верю, Питер Бенджамин Паркер. Я слышу это в течение многих лет, но я просто не понимаю.
Он прикусывает язык. Он всегда говорит слишком много. Он не может сказать ей, но и солгать, глядя ей в глаза, он тоже не может.
Она вздыхает:
- Когда я потеряла твоего дядю Бена…
- Я знаю. Это был худший день в твоей жизни. Я не понимаю, как это должно…
- Питер.
Он обмякает:
- Извини, тетя Мэй.
- Как я уже сказала, это был худший день в моей жизни. Сколько дней я прожила с тех пор?
- Что?
- Это был худший день в моей жизни, - подчеркнуто повторяет она. – Самый худший. С тех пор ни один мой день не был таким плохим, как тот. Жизнь не перестала стоить того, чтобы жить, потому что случилось худшее. – Она мгновение смотрит на него и говорит, - для того, кто поднимает на смех идею родственных душ, ты придаешь слишком большое значение этой связи. Есть и другие узы, Питер. Родственные души – это не единственное, что делает жизнь стоящей. Счастье можно обрести и без второй половинки. Это касается меня, Мэри Джейн, - она делает паузу, пристально глядя на него, - и тебя.
Он стонет:
- Все совсем не так, Мэй.
- Мммм. - Она не выглядит убежденной. – Как бы то ни было, он делает тебя счастливым. Когда я смогу с ним познакомиться? Сколько еще мне придется наблюдать, как ты улыбаешься, когда говоришь о нем, прежде чем я познакомлюсь с человеком, который приносит тебе такое счастье?
Его лицо горит. Неужели он был настолько очевиден? О черт, этого не может быть. Мэй сделает его в одно мгновение. Она слишком хорошо его знает.
- Я, э-э… он вроде как… у него кожное заболевание.
Мэй приподнимает брови и сжимает губы в жесткую линию:
- И ты полагаешь, что это повлияет на мое мнение о нем?
- Что? Нет, нет, нет! Это… он стесняется этого. Из-за этого ему не нравится знакомиться с новыми людьми.
- Он сказал тебе, что не хочет со мной встречаться?
Питер потирает затылок:
- Я… нет? Я могу… я поговорю с ним об этом.
Он такой слабак.
Мэй твердо кивает:
- Ты сделаешь это. Я приготовлю ужин в шесть в следующее воскресенье.
Ужин? Обычно они встречаются за повседневным ланчем. Но ужин… Ужин – это совсем другое дело.
- Хорошо. Ладно.
Черт. Он в такой заднице.
- Уэйд? – кричит он, запирая за собой дверь. – Э-э, если что, не стесняйся сказать «нет»… - пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи «нет», - но тетя Мэй подумала, ну… - он заглядывает в кухню и обнаруживает, что там пусто. Ха, странно. Может быть, он в спальне? – Может быть, было бы неплохо, если бы ты поехал со мной на следующей неделе? На ужин? Ты абсолютно не…
Он останавливается в дверях своей спальни.
Там пусто. Уэйда здесь нет.
Пфф, идиот. У него есть своя квартира и свои планы. Глупо. Глупо было предполагать, что тот будет сидеть здесь и ждать, когда он вернется домой. Глупо вести себя так, будто у него нет другой жизни, кроме его и его графика. Идиот.
Он стоит в дверях.
И что теперь? Тетя Мэй всегда хорошо его кормит, так что он не голоден. Дни учебы и домашних заданий остались позади, и он не должен быть в лаборатории с Тони до девяти утра завтрашнего утра. Сейчас только четыре часа.
Он смотрит на телевизор, но тот совершенно не привлекает. Что он должен здесь делать один? Он думает, что мог бы узнать, не хочет ли Эм Джей чем-то заняться, но они только вчера вместе позавтракали, и их возобновившаяся дружба все еще шаткая. Он не хочет давить на нее. Он мог бы просто позвонить Уэйду и узнать, чем тот занимается, но он уже обеспокоен тем, что монополизирует слишком много его времени. Он не хочет выглядеть надоедливым.
Ну, тогда остается только одно. Он ныряет в спальню и достает свой костюм из шкафа. Он собирался найти время, чтобы испытать новые гаджеты, но, похоже, время само нашло его.
Голуби. Чертовы голуби. Они всегда и везде. Если они не воруют его пиццу, то летят ему в лицо или гадят на его вещи. Возможно, это его вина, что он оставляет свои вещи на первых попавшихся крышах, но все же. Он не считает, что это слишком много желать вернуться к своему рюкзаку и найти его чистым, а не заляпанным птичьим пометом.
Позади него по крыше шаркают шаги, и он изо всех сил старается не дернуться. Есть только один человек, который может подкрасться к нему здесь, не активируя его паучье чутье.
- Пул, - говорит он, чтобы у Уэйда не возникло никаких мыслей о том, как застать его врасплох.
- Еще один? – спрашивает Уэйд, плюхаясь рядом с ним, скрестив ноги. Он протягивает руку и царапает белое пятно на его испорченном рюкзаке. Оно отслаивается, оставляя после себя пыльно-белую отметину, впитавшуюся в ткань и высохшую до несмываемого пятна.
Он точно знает. Он бросил попытки отстирать эти чертовы вещи.
- Тебе следует начать собирать коллекцию, - говорит Уэйд. – Мы могли бы взимать плату за вход, как в художественной галерее. Держу пари, мы получим достаточно, чтобы оплатить все твои рюкзаки на замену. Всякие напыщенные выпендрежники заплатили бы, чтобы попасть внутрь. Мы просто должны правильно это назвать. Типа, «Естественные враги: Паук против Голубя». Или, ммм, «Дерьмовая жизнь Человека-паука». Нет, подожди! «Какашки! Коллекция Человека-паука». Черт, это идеально.
- Звучит так, как будто это мои какашки выставлены напоказ.
- Ну, да. Как еще мы должны заманить людей в эту дверь? Ты думаешь, они придут, чтобы просто посмотреть на птичье дерьмо? Они могут увидеть это в любой момент, просто выйдя на улицу, Паучок. Вот почему тебе нельзя заниматься собственным маркетингом.
- …да. Конечно.
Уэйд поворачивается к нему лицом и наклоняется ближе, их маски почти соприкасаются.
- Ты сегодня странно тихий. Что с тобой происходит? Что-то с Мэй?
Его сердце замирает, и он прижимает руку к лицу Уэйда, отталкивая его назад:
- Мэй в порядке. Это… - Пригласи его! Пригласи его! Сделай это, трус! – Ничего. Просто устал.
Трус.
- Ага, - говорит Уэйд, даже не притворяясь, что верит ему. – Хочешь посмотреть фильм или что-то в этом роде?
- Да, хорошо.
- Бежим наперегонки до твоей квартиры! Проигравший должен сделать победителю массаж ног.
Уэйд спрыгивает с крыши, и он торопится следом. Он ни за что не позволит ему победить. Он готов убить за массаж ног, и к тому же ноги Уэйда ужасно пахнут после целого дня, проведенного в коже.
Он расхаживает взад-вперед, когда слышит, как Уэйд залазит в окно его спальни. Ужин завтра, а он до сих пор не озвучил приглашение. Тетя Мэй ни секунды не сомневается, что он будет, потому что он не сказал ей, что не придет, а любой разумный человек уже сказал бы что-нибудь. Ох, он идиот. Что если Уэйд скажет «нет»? Что если он скажет «да»? Что если они не поладят? Что если тетя Мэй увидит на первый взгляд лишь несносного идиота и ни одну из его граней?
Ох! Ему нужно перестать ходить кругами и уже просто спросить. Покончить с этим. Запустить мяч в движение и позволить ему катиться туда, куда он покатится.
Ухватившись за эту вновь обретенную решимость, он спрыгивает с потолка прямо перед Уэйдом, когда тот выходит из его комнаты.
- Уэйд, мне нужно… Перестань кричать.
Уэйд приваливается к дверному косяку, драматично хватаясь за грудь и хрипя.
- Черт возьми, Пити. Ты напугал меня до чертиков. Тебе повезло, что я не старею, иначе этот маленький маневр стоил бы мне десятилетий.
- Заткнись, я должен тебя кое о чем спросить.
Вот черт. Вот дерьмо. Он не может этого сделать.
Уэйд смотрит на него, выжидающе приподняв обнаженную бровь:
- Просто говори уже. Ты всю неделю странно себя вел. Разве что… Мне нужно запереть нас в шкафу?
- Я могу вырваться из шкафа.
- Конечно, но что если это будет не твой шкаф, а? Стал бы ты умышленно громить чужую собственность? Не думаю, Перри*. В конце концов, общественные нормы загоняют нас всех в ловушку.
_____________________________________________________________________________
* видимо отсылка к персонажу мультипликационного сериала «Финес и Ферб» секретному агенту Перри-Утконосу, скрывающемуся под видом домашнего питомца мальчиков Финеса и Ферба.
_____________________________________________________________________________
Он скрещивает руки на груди:
- Ты смотрел «Финес и Ферб» без меня?
- Человеку нужно личное время, Пееттью. Я тебе не принадлежу.
- Я знаю, я… Как ты только что меня назвал?
- Не бери в голову, - говорит Уэйд, наконец, выпрямляясь и отмахиваясь от его вопроса легким движением запястья. – Я еще работаю над этим. А теперь спроси меня о том, о чем собирался, чтобы мы могли жить дальше. Ты делаешь мне предложение? Было ли запугивание меня до полусмерти тактикой, направленной на то, чтобы ослабить мою решимость и заставить сказать «да», не задумываясь об этом? Чтоб ты знал, я классная телка и я не скажу «да» какому-нибудь Тому, Дику или Гарри, который свалится с потолка и потребует моей руки, даже если у него будет самая потрясающая задница, какую только может предложить этот город…
- Ты так чертовски раздражаешь. Ты пойдешь завтра на ужин со мной?
Челюсть Уэйда сжимается так сильно и быстро, что он практически уверен, что слышит, как лязгают зубы. Тот таращится на него широко раскрытыми глазами, а на лице застывает выражение шока.
Стоп. Стоп, стоп. Вот дерьмо. Вот дерьмо.
- Не то чтобы… Тетя Мэй хочет с тобой познакомиться! – быстро говорит он. – Она попросила меня пригласить тебя на ужин, потому что она… Ну, думаю, я много говорю о тебе, и она сказала… Неважно, что она сказала. Ты придешь на ужин и познакомишься с ней? Пожалуйста?
Челюсть Уэйда теперь отвисает, но выражение его лица больше не застывшее. Ухмылка медленно приподнимает уголки его губ, а в глазах вспыхивают озорные искорки.
- Ты что, нахваливал меня, Пити? – спрашивает он тихим голосом, придвигаясь ближе.
Он отскакивает назад.
- Нет, - говорит он. – Если уж на то пошло, я жаловался, но она так хочет с тобой познакомиться… Ты придешь?
Злая ухмылка расплывается по лицу Уэйда, и он знает, что тот собирается сказать, еще до того, как тот успевает сформировать слова.
- Пожалуйста, ради всего святого, оставайся в рамках рейтинга PG13. Это моя тетя, ясно?
Уэйд недовольно фыркает и скрещивает руки на груди:
- Прямо как тогда, когда Fox зашили мне рот, чтобы защитить свой драгоценный рейтинг PG13. Хотя, я не думаю, что их виню. Там был Росомаха, а всем известно, каким я становлюсь, когда он рядом.
- Уэйд, Уэйд, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Пожалуйста, просто ответь на этот чертов вопрос, прежде чем я выброшусь из окна.
- Оу, мы бы не хотели…
- Уэйд!
- Да! Хорошо? Черт возьми, конечно, я приду познакомиться с твоей тетей, Паутинка.
- Ты уверен, что не собираешься распсиховаться и сбежать?
- Из-за чего, черт возьми, тут психовать? Все будет просто замечательно.
- Что не так с моим прикидом? – спрашивает Уэйд, выпятив зад, который красиво облегает красная кожа его костюма Дэдпула.
- Она должна познакомиться с тобой, Уэйд. А не с Дэдпулом!
Уэйд замирает:
- Что? То есть без маски?
- Да, Уэйд. Никакой маски! Какого черта, ты думаешь, я бы сказал своей тете, что дружу с наемником?!
- Бывшим наемником, - бормочет Уэйд. Он делает паузу. – Ты действительно не хочешь, чтобы я надел свою маску? – спрашивает он тихим голосом.
- Боже мой, мы не можем этого сделать. – Он возобновляет свое неистовое расхаживание у изножья кровати и проводит рукой по волосам, забыв о геле. – О чем я только думал? Я должен просто сказать ей, что мы больны. Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать.
- Пити, я… - Уэйд замолкает. – Зачем ей видеть мое лицо? Я думал, мы ужинаем вместе. Разве она не знает, что один взгляд на эту мерзость отобьет ей весь аппетит?
Он поворачивается к нему, обвиняюще тыча пальцем ему в грудь:
- Мы не можем оба психовать! Ты сказал, что не будешь психовать!
- Ну, я не подозревал, насколько глупым был твой план! Мое лицо, Питер? Мое лицо?
- С твоим лицом все нормально, Уэйд!
- Тогда почему ты психуешь?!
- Потому что вы два самых важных человека в моей жизни, и если вы не поладите, тогда… Тогда… Тогда я не знаю! – говорит он, вскидывая руки. – Я не знаю. Я не знаю!
- Конечно, мы не поладим! – вопит Уэйд, срывая с себя маску и бросая ее на пол. – Ты что, меня не знаешь? Я раздражающий, отвратительный, неприятный, грубый и…
- Заткнись!
- …извращенный, громкий и…
- Черт возьми, Уэйд! – Он обхватывает его лицо ладонями, смягчая прикосновение, когда глаза Уэйда расширяются, и тот замолкает, уставившись на него. Внезапная тишина воцаряется вокруг них, нарушаемая только шумом крови в его ушах. – Ты мой лучший друг, - выпаливает он.
Взгляд Уэйда опускается к его губам, а затем возвращается к глазам. Он облизывает губы и говорит грубым голосом:
- Ты мой тоже, малыш.
Поцелуй его! Он здесь! Просто сделай это уже!
- И я люблю тебя. – Его сердце колотится, как миллион несущихся в панике Халков, и Боже, он так сильно хочет поцеловать его.
- Я тоже тебя люблю, - выдыхает Уэйд.
Иногда он думает, что Вселенная совершила ошибку. Как кто-то другой мог подойти ему лучше, чем Уэйд? Он единственный человек, с которым он может полностью раскрыться – и как Питер Паркер, и как Человек-паук. Уэйд понимает его. Уродство, поднимающееся в нем внутри, встречается с пониманием. Его травма принимается без осуждения. Он заставляет его смеяться.
Но у него есть родственная душа, а у Уэйда – нет.
- Так что… - он облизывает губы. – Так что знай, это из любви, когда я говорю тебе, что ты ведешь себя, как полный идиот. Мы оба. Она будет обожать тебя, твое лицо и все остальное. Я гарантирую.
Они с Уэйдом сидят бок о бок за старым шатким столом, уставленным угощениями. Напротив них сидит тетя Мэй, по-видимому, не смущенная их неловким неестественным разговором и напряженными позами.
- Вы не живете вместе? – спрашивает она, искренне удивленная.
- Ну… нет.
- Почему нет? Два холостяка в Нью-Йорке платят две арендные платы? Будь логичным, Питер.
- Я… Я не знаю, - говорит он, не глядя на Уэйда. Теперь, когда она озвучила это, это кажется самой очевидной вещью в мире. Почему они не живут вместе? Уэйд и так все время у него дома. Уэйд покупает для него больше продуктов, чем для себя – без разбору заполняет его холодильник, а затем приходит и готовит в течение недели. Почему они платят за две квартиры, когда вполне могли бы жить в одной?
Она хмыкает себе под нос и накручивает вилкой спагетти с мускатной тыквой. Он практически слышит, как она вынашивает планы. Он спокойно смиряется с тем, что в обозримом будущем будет засыпан спамом со списками квартир.
Звон столового серебра преобладает в разговоре. Он никогда не чувствовал себя так неуютно в доме своего детства. Это было ошибкой. Уэйд почти не ест, прячась за капюшоном своего свитера – их компромисс, чтобы вытащить его за дверь – а в его голове пусто. Он не может придумать, что бы такое сказать, чтобы растопить лед.
- Пити боится обязательств, - выдает Уэйд.
Он давится и чуть не выплевывает еду на тарелку.
Мэй откладывает вилку и с интересом смотрит на Уэйда, ее глаза мерцают в свете желтых ламп.
- Вот как? – спрашивает она. – И обязательств перед кем он боится?
- Перед людьми.
- Уэйд! – он задыхается, на глазах у него наворачиваются слезы, поскольку его пищевод восстает против внезапного вторжения лапши, когда ожидал воздуха.
- Перед людьми, - размышляет тетя Мэй, задумчиво прищуривая глаза. – Как ты думаешь почему?
- Он берет на себя чрезмерные обязательства. Он устанавливает невозможные стандарты, а затем винит себя всякий раз, когда случается что-то плохое, - отвечает Уэйд, не задумываясь. – Он думает, что должен быть в состоянии защитить всех, а когда не может, он скатывается по спирали.
Тетя Мэй улыбается:
- Так что отличает тебя?
Уэйд запинается:
- Что?
- Почему он не держал тебя на расстоянии вытянутой руки, как всех остальных? – спрашивает она, беря вилку и ковыряя ею зеленую фасоль. – Что отличает тебя от других?
- Он пытался, но я ему не позволил. Мне не нужна защита, - говорит он. – Я не могу умереть.
- Уэйд, - повторяет он.
Уэйд качает головой, не отводя взгляда от тети Мэй:
- Она уже знает, малыш.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на тетю Мэй, и обнаруживает, что она оценивает Уэйда с довольной улыбкой.
- Что меня выдало? – спрашивает она. – Я думала, что веду себя совершенно нормально.
- Слишком нормально, - говорит Уэйд, указывая вилкой для пущей выразительности. – Вы даже глазом не моргнули, увидев мои шрамы.
- Питер рассказал мне о них.
- Пити чудак, он слишком легко принимает эту изуродованную рожу. Вы ни за что не были бы готовы ко всему этому, основываясь на том, что он вам сказал. Вы мной интересовались.
- С твоим лицом все нормально, Уэйд.
Они вдвоем игнорируют его.
- Интересовалась, - подтвердила тетя Мэй, вскидывая подбородок.
- Тетя Мэй! – восклицает он, иррационально обиженный.
Она бросает на него взгляд поверх очков:
- Ты думаешь, я не смотрю новости, Питер? По всем каналам передавали, что наемник Дэдпул преследует тебя. Чего я не понимаю, так это того, что если это произошло недавно, то почему я уже много лет слышу от тебя о твоем друге Уэйде?
Он открывает рот только для того, чтобы снова закрыть его. Он был настолько захвачен эйфорией от мира, где он мог быть рядом с Дэдпулом как Питер Паркер, не беспокоясь о раскрытии своей личности Человека-паука, что он совершенно забыл учесть, что подумает его единственный оставшийся родственник о том, что за ним ухаживает Дэдпул.
- Я… Прости, - говорит он. – Я не подумал…
- Я не жду извинений, - ласково говорит она ему. – Только объяснений.
- Это… Я не… Мы друзья. Он не убийца, клянусь.
- Почему ты так в этом уверен? – спрашивает она походу. Она пьет воду, приподняв брови.
Он открывает и закрывает рот, бросает взгляд на Уэйда только для того, чтобы обнаружить, что тот смотрит на него в ответ такой же потерянный.
- Я ему верю, - говорит он одним махом. Он поворачивается обратно к тете Мэй. – Я не могу объяснить почему, но я верю. Абсолютно. Если бы я не верил, его бы здесь не было.
Она улыбается:
- Я знаю это. Уэйд прав. Ты очень заботливый человек. Временами чрезмерно, - размышляет она вслух. Она качает головой. – Хватит уже говорить о делах. Мы говорили о квартирах. Я могу воспользоваться некоторыми своими связями в F.E.A.S.T. и посмотреть, что сейчас доступно в сжатые сроки. Питер, твоя квартира не подходит для двух одиноких мужчин и Уэйда, не хочу тебя обидеть, но твое нынешнее место жительства слишком хорошо известно, и я не думаю, что будет правильно, чтобы Питер жил там.
Его мозг представляет собой всего лишь белый шум. Что. Происходит?
- Э-э-э, ничего страшного, миссис Паркер, - запинаясь, произносит Уэйд. – Но… Но что насчет всех тех ужасных вещей, которые я совершил? Вы просто… нормально к этому относитесь?
- Конечно, нет. Но я верю в перемены – в рост и учебу на ошибках. В прикладывание усилий, чтобы стать лучшим человеком, чем раньше. Вот почему я основала F.E.A.S.T. Я была бы лицемеркой, если бы отвернулась от тебя, основываясь на твоем прошлом, а не на том, чего ты достиг сейчас и кем хочешь быть.
- Но… Но я не выздоравливающий наркоман, которому не повезло. Я убивал людей ужасными способами, и я получал удовольствие от этого.
- Уэйд!
Тетя Мэй отмахивается от него.
- Я знаю, - говорит она. – То, что я читала о тебе, вызывает тошноту, и я не буду лгать и говорить, что мне нетрудно поверить, что ты полностью изменился, но факт остается фактом и заключается в том, что тебя бы сейчас не было в этом доме, если бы у Питера был хотя бы намек на сомнения. Как мы уже согласились, он очень заботлив, и я доверяю его суждениям. Похоже, у него есть шестое чувство насчет подобных вещей, которое не раз оказывалось полезным. Если он доверяет тебе, то и я тоже.
Уэйд откидывается на спинку стула. В пораженном молчании, что бывает редко.
- Погоди, это была проверка? – спрашивает Питер. – Ты знала, что если я откажусь привести Уэйда на встречу с тобой, то это будет означать, что он опасен.
Тетя Мэй улыбается:
- Что-то вроде того. Ты можешь быть беспечен в отношении своей безопасности, но никогда – в отношении моей.
Он прищуривает глаза:
- Ты стала коварной на старости лет, Мэй Паркер.
Она смеется, запрокидывая голову:
- О, милый, я всегда была такой. Как ты думаешь, что привлекло внимание твоего дяди? Мужчины Паркер всегда были недогадливы в сердечных делах.
- Проповедуй это, сестра, - включается Уэйд.
Питер свирепо смотрит на него.
- Что? Мне все еще приходиться вламываться в твою квартиру, чтобы заставить тебя потусоваться со мной.
- Это потому, что ты раздражаешь.
Тетя Мэй прочищает горло.
- К слову, о квартирах, - напоминает она им.
- Точно! – Уэйд оживляется так, что у него в животе скручивается комок беспокойства. – Я уже искал и нашел…
- Подожди, что?
- Тссс, Персиковый Пирожочек, взрослые разговаривают.
- Нет. Я категорически против Персикового Пирожочка. Ты не можешь так меня называть.
- О-о-о, какая потеря чудесного пирожка.
- Иногда, я не знаю, как удерживаюсь от того, чтобы не придушить тебя.
Уэйд охает, улыбаясь как акула:
- На глазах у твоей тети, Питер? Веди себя прилично, грубиян.
- Может быть, мы пока перейдем в гостиную, - вмешивается тетя Мэй, - и ты покажешь мне, что ты нашел, дорогой. Питер, не мог бы ты убрать со стола, пожалуйста?
- Что? Но… Мэй, - ноет он.
Она выжидающе приподнимает брови, но он видит, что она отлично проводит время.
- Ты такая злая. Это была ошибка.
Тетя Мэй хмыкает и встает со стула, Уэйд выбирается вслед за ней, на ходу вытаскивая из кармана телефон и уже бормоча что-то невнятное, когда они выходят из столовой.
- Это не самое шикарное место, но достаточно приличное. Это хороший район, но все же в черте города, чтобы Питеру было легче… - он резко обрывает себя. – В отношении его, э-э-э…
- Его фотографирования, - вставляет тетя Мэй. – Я понимаю. Ему всегда нравилось быть в центре событий.
- …Точно, да, именно так.
Большая ошибка.
Позже, когда фотоальбомы были исчерпаны, а Уэйд извинился, чтобы сходить в туалет, но определенно шарит по его старой спальне, если слабое хихиканье, доносящееся из вентиляционных отверстий, является каким-либо признаком, Мэй говорит:
- Ты любишь его.
Как будто это факт.
Совершенно очевидный.
Бесспорный.
Правильный.
Ты любишь его.
- Я… Он мой лучший друг.
- Ты же знаешь, что я не это имела в виду. Он обожает тебя. Почему ты ничего не предпринимаешь?
Жар заливает его лицо, пока он не уверяется, что становится ярко-красным:
- Я… Тетя Мэй.
- Прекрати повторять «тетя Мэй». Почему ты ничего не делаешь? Вы подходите друг другу. Он делает тебя счастливым.
- У меня есть родственная душа. У Уэда – нет.
Мэй выжидающе смотрит на него, подняв брови так высоко, что они исчезают за седеющей челкой. Когда он больше ничего не предлагает, она говорит:
- И это все? Это единственная причина? Питер.
- Я не могу, Мэй! – восклицает он. Она бросает на него острый взгляд. Он понижает голос и повторяет, - я не могу. Это будет неправильно. Что, если я когда-нибудь встречу свою родственную душу? Уйду от Уэйда, чтобы быть с ней? Я не могу с ним так поступить. Он мой лучший друг. Я не буду… Я не буду так ему морочить голову. Я не стану рисковать им.
Мэй некоторое время рассматривает его в тихом раздумье, прежде чем вздохнуть и подняться на ноги, направляясь на кухню.
- Я соберу остатки еды для вас обоих. Я ожидаю, что посуда вернется. Я не буду комментировать эту чушь, знаешь ли.
- Спасибо, Мэй, - говорит он, и у него перехватывает горло.
Она останавливается в дверях и поворачивается к нему лицом:
- Он принимает тебя? Все части тебя?
У него перехватывает дыхание, и он старается не показать панику. Иногда Мэй говорит что-то подобное, и он уверен, что она знает. Это слишком невероятно. Зачем ей задавать такой вопрос, если только она не спрашивает, знает ли Уэйд и принимает ли то, что он Человек-паук? Но потом она снова станет не осведомленной. Его мысли об этом сбивают с толку. Что, если она знает? Что если она обижена на него за то, что он не сказал ей? Что если она обижена на него за всю эту ложь?
- Да, - говорит он после долгого молчания. – Он принимает.
Она резко кивает:
- И он хороший? Хороший человек? Хорошо к тебе относится?
Он смягчается:
- Ага. Он еще не понял, но он хороший.
- Ясно. Дай мне минутку, чтобы собрать остатки.
- Спасибо, тетя Мэй.
Кто переезжает в январе? Они. Потому что они идиоты. На улице целых два градуса, и они идиоты.
- Почему? – спрашивает Уэйд. Матрас издает шуршащий пластиковый звук под его пальцем, когда он несколько раз тычет в заплатку.
- Там торчит пружина, а у меня закончился скотч, поэтому я использовал упаковочную ленту и кусок картона, чтобы она не врезалась в меня каждый раз, когда я ложусь в постель.
Уэйд кивает:
- Логично. – Он замолкает. – Подожди, нет, не логично. Зачем мы храним этот мусор? Я куплю тебе новый матрас.
- Чт… Уэйд! – Он пытается поймать матрас, прежде чем тот перелетит через перила крыльца из-за внезапного исчезновения Уэйда. – Мы не можем просто оставить его здесь! Вернись сюда и помоги мне!
Их новая квартира намного больше, чем его старая, но даже с учетом дополнительных квадратных метров и скудности его пожитков он не понимает, как этого должно хватить.
- Это уже третья коробка с надписью «Игрушки», которую я принес сюда, - ворчит он, бросая коробку на стопку, которую Уэйд отделяет, чтобы отнести на кухню. Она не очень большая, но в ней есть работающая посудомоечная машина, которая удовлетворяет всем его требованиям, и Уэйд сказал, что ему хватит того места, что есть в шкафу. – Что у тебя вообще в них?
- А как ты думаешь, Пити?
- Оу, гадость. – Он делает полный шаг подальше от коробки.
Уэйд выходит из кухни с ухмылкой:
- У тебя в голове одни гадости! Давай посмотрим, кто здесь. – Он срывает ленту с коробки и открывает. – О, прекрасно. Знакомься, Лил Стрелок!
Он лезет в коробку и достает резиновую утку с крошечным красным галстуком-бабочкой. Та обычная во всех отношениях, если не считать того, что ею владеет Уэйд, взрослый мужчина.
И назвал ее Лил Стрелок.
Он заглядывает в коробку, ему еще больше, чем когда-либо, любопытно узнать, откуда у Уэйда может быть столько игрушек. В основном та заполнена плюшевыми игрушками и прочими всякими разными. Он практически уверен, что видит полный актерский состав из «My Little Pony», а также Финна и Джейка из «Время приключений». Однако больше всего бросается в глаза потертый и выцветший плюшевый Человек-паук.
Он открывает рот, чтобы прокомментировать это, но потом решает, что ему лучше не знать.
- Почему у тебя так много цветных карандашей?
- Мне нравятся цветные карандаши.
- Ха. Всегда считал тебя любителем блестящих гелевых ручек.
Уэйд фыркает и бормочет что-то о чернилах, несчастных случаях и что не стоит так рисковать, но он не слушает. Им еще нужно разгрузить половину грузовика, а теплее не становится. Они быстро теряют дневной свет, а им до восьми нужно вернуть грузовик, иначе им придется заплатить за еще один день.
- Пошли, мы позже уютно устроимся на диване со всеми твоими мягкими вещами.
Уэйд обрывает бормотание на полуслове:
- Серьезно?
Питер останавливается на полпути к двери и непонимающе моргает, глядя на него:
- Да, почему бы и нет? Как ты думаешь, ты сможешь приготовить какао, как это делает тетя Мэй?
- Пити, ты ранишь меня. Конечно, могу. В прошлый раз она даже лично одобрила.
- Прекрасно. Тогда давай поторопимся.
- Погоди. Боб, который агент Гидры? Ты пригласил Боба, агента Гидры, на наше новоселье?
Уэйд вздыхает и отворачивается от коробки с DVD-дисками, которую он как раз распаковывает, ставя диски на книжную полку рядом с телевизором.
- Понимаешь, золотко, вот почему я не был уверен, стоит ли идти на этот шаг вместе с тобой. Если ты не можешь принимать моих друзей, тогда мы не можем…
- Что? Нет, Уэйд, заткнись. Он считает, что я ему должен пятьдесят баксов. Нам просто следует отменить вечеринку. Он будет невыносим.
Уэйд вскидывает руки и падает на пол:
- Так отдай ему его пятьдесят баксов! Сейчас мы делим арендную плату. Ты можешь позволить себе…
- Он думает, что я должен ему пятьдесят баксов. Я честно выиграл пари, но он слишком упрям, чтобы…
- Погоди. Что за пари? Почему я не участвовал?
- Потому что оно было о тебе, тупица.
Он берет коробку с надписью «Кухня» и делает всего два шага, прежде чем Уэйд оказывается перед ним.
- Что?! Скажи мне, скажи мне, скажи мне!
- Нет. – Он делает отрицательный жест подбородком. – Распакуй тарелки. Мы не сможем сегодня вечером снова пойти куда-нибудь поесть, а я умираю с голоду…
Уэйд хватает его за плечи:
- Расскажи мне о пари!
- Отстань от меня!
- Расскажи мне, расскажи мне, расскажи мне!
- Уэйд, коробка!
- Я заслуживаю знать…
Дно коробки сдается под весом Уэйда, и его коллекция кружек обрушивается на деревянный пол. Керамика разбивается вдребезги, затем воцаряется тишина.
- Уэйд.
- Э-э, да, Пити-Пирожочек, свет моей жизни?
- Я дам тебе трехсекундную фору, а затем убью тебя.
-… Я возьми свою маску.
Его внутренний обратный отсчет доходит только до двух, прежде чем он бросается за ним.
- Ты УНИЧТОЖИЛ мою кружку «Ревущая команда», выпущенную ограниченным тиражом. Я УБЬЮ ТЕБЯ, Уэйд Уилсон!
- ИИИИИИИИ, - визжит Уэйд, спасаясь бегством. До маски дело не доходит. Он не успевает добраться до своей комнаты.
Питер двумя руками хватает Уэйда за свитер сзади, и ткань рвется, когда он швыряет его на диван.
Уэйд переваливается через спинку, перекатываясь по инерции – в итоге оказываясь на ногах и выбегая через входную дверь, а Питер шумно устремляется за ним.
- Прости, прости! Я все тебе компенсирую!
- Их больше не производят! Ты точно ничего не сможешь компенсировать!
В коридоре открывается дверь, и Уэйд, не колеблясь, ныряет в квартиру, вызывая испуганный вскрик ее обитателя.
- Уэйд, нет!
Он устремляется к дверному проему и останавливается. Уэйд сгорбился за спиной старика, закинув руки за голову и съежившись.
- Уэйд, иди сюда сейчас же! Простите, сэр.
- Он пытался напасть на меня! – восклицает Уэйд.
Господи, какой позор.
- Уэйд, клянусь Богом, если ты не оставишь этого беднягу в покое и не уберешь свою задницу оттуда…
- С ним все в порядке, - говорит старик. Он улыбается, морщинки от смеха прорезают уголки его рта и собираются вокруг глаз. – Это вы переезжаете в 204?
- Я… Да, это мы. Мне очень жаль…
- Не стоит беспокойства. Проходите, проходите. Я могу приготовить кофе, если у вас есть время.
- Мы бы не отказались, - щебечет Уэйд, стратегически удерживая старика в качестве барьера между ними, пока тот медленно ковыляет на кухню, опираясь на трость.
- Уэйд… - говорит он с предупреждением в голосе.
- Я так понимаю, ты Уэйд, - говорит старик, ничуть не смущенный близостью Уэйда и его открытым лицом. – Тогда как зовут этого парня? Он кажется взвинченным.
Уэйд таращится на него, раскрыв рот от восторга:
- Ты мой новый лучший друг, - заявляет он. – Это мой старый лучший друг. Если хочешь, можешь называть его Пити, или Пити Пирожочек, или Патоломью. Он может быть веселым, когда хочет, но ты должен остерегаться его вспыльчивости. Как правило, та проявляется без предупреждения.
- Это была коллекционная вещь!
- Я сказал, что все тебе компенсирую!
- Ты не можешь, - рявкает он. – Я же сказал тебе, их больше не производят.
Старик хихикает, похоже, ему нравится их перебранка.
- Что же, заходи, Пит. Ты выпускаешь теплый воздух. Вы, мальчики, если хотите, можете называть меня Джейк, или Джейки, или Джейкоб.
- Эйки, Брейки, Джейки*, вот кто он такой!
_____________________________________________________________________________
* Achy Breaky Jakey перекручивает название песни «Achy Breaky Heart» - слабое хрупкое сердце.
_____________________________________________________________________________
Джейк хихикает и, вот, у Уэйда появился новый друг.
Через два дня Питер приходит домой и обнаруживает свою кружку «Ревущая команда», стоящую на кухонном столе. Еле заметные линии указывают на места, где керамика была разбита, прежде чем ее кропотливо собрали обратно и склеили. Он поворачивает ее между пальцами, чувствуя тепло и тяжесть в груди, затем ставит ее по центру на верхнюю полку книжного шкафа.
- Он не так уж плох, - говорит он в телефон, в последний раз осматривая пустую квартиру, в которой он жил последние четыре года.
- Он чистит бачок унитаза, - сухо говорит Эм Джей.
Он останавливается на пороге кухни:
- Ладно, это немного плохо. Я не знаю. Пока это его занимает, просто позволь ему. У него пунктик насчет того, как произвести впечатление на тетю Мэй.
- Я не понимаю, зачем, - говорит Эм Джей со вздохом. – Она души в нем не чает.
- Он просто беспокоится.
- Беспокоится, что она предостережет тебя держаться от него подальше?
Он пожимает плечами. Он слышит ту интонацию в ее тоне. Ту, которая говорит, что они ведут себя скорее как любовники, чем как друзья, но он ничего не может с этим поделать. Он счастлив. Да, иногда Уэйд доводит его до белого каления, но он и сам не святой. Он не может представить себе никого другого, кто бы и глазом не моргнул на то, как он пролезает в окно с окровавленными костяшками пальцев и ножом в ноге. Он не может представить себе никого другого, кто стал бы подтрунивать над ним за нерешлявые стежки во время отмывания крови с костюма в ванне, прежде чем та успеет впитаться в ткань.
Конечно, они нетипичны, но это уже больше того, что он когда-либо рассчитывал иметь, и он не из тех, кто заглядывает дареному коню в зубы. Его слишком много раз кусали.
- Я здесь почти закончил. Я вернусь через полчаса, если ты сможешь удержать его от чего-нибудь слишком амбициозного.
- Амбициозного, - сухо повторяет она. – Что считается амбициозным?
- Я не знаю, просто держи его подальше от краски и электроинструментов.
Эм Джей бормочет что-то себе под нос, а затем говорит:
- Поторопись, Паркер, или мне придется взимать с тебя мою обычную плату за услуги няни.
- Да, мэм.
Он прячет телефон в карман и оглядывает помещение. Домовладелице придется потрудиться, это точно. Хорошо, что он уже много лет назад отказался от каких-либо иллюзий по поводу возврата своего залога. На стенах виднеются обесцвеченные пятна там, где они заделали их после того, как Уэйд обстрелял это место резиновыми пулями, и ковер испачкан странными пятнами, некоторые из которых он даже не помнит откуда.
Он не будет скучать по плесени в ванной и тараканам, которые всегда возвращаются, независимо от того, сколько раз не обстреливай это место. Он не будет скучать по тесной гостиной, крошечной кухне или сломанной задвижке на окне спальни.
Но здесь есть воспоминания. Больше, чем он ожидал. Танцы на кухне. Поедание разнообразных тортов. Игра в салочки и проделывание локтем дыры в потолке. Зашивание допоздна своих костюмов на диване. Ленивые дни, проведенные за жеванием хлопьев и просмотром ерунды по телевизору. Расслабление после ночных патрулей с мультиками и кипами одеял.
Он должен оставить позади больше, чем полагал, но теперь у них есть своя квартира. Их обоих.
Он кладет ключ на стойку и останавливается в дверях, бросая последний взгляд. Его взгляд задерживается на пятне от воды над тем местом, где раньше был диван.
- Это было честью для меня, господин президент.
Он закрывает дверь.
Это не вопрос, но он все равно кивает.
- Ты собираешься лететь через всю страну, чтобы купить молоко, когда оно у меня закончится? – шутит он.
- Я остаюсь, идиот. В Нью-Йорке.
Она… что?
- Остаешься? Насовсем?
- Насовсем, - подтверждает она. Выражение ее лица смягчается. – Я скучала по тебе, Пит.
- Я тоже скучал по тебе, - шепчет он. Он облизывает губы. – Ты уверена, что тебе следует это делать? Я о том, что я все еще…
- Не надо.
- Но…
- Это больше не повторится, Питер, - резко говорит она. – Поэтому просто… прекрати. Не надо.
Он хочет прекратить. Очень. Но…
- Я не могу потерять кого-либо еще, Эм Джей. Я не могу потерять и тебя. Не могу.
- Ты не потеряешь. От меня так просто не избавишься, Тигр, - говорит она, выпрямляясь во весь рост и расправляя плечи. – Кроме того, теперь у тебя есть напарник, и ты дружишь с Мстителями. У тебя есть связи. Люди, которые могут помочь, когда все становится… Это не то же самое, что было тогда. Ты в этом убедился. Я горжусь тобой, Пит.
Он качает головой:
- Откуда ты все это знаешь?
Эм Джей фыркает и бросает на него взгляд:
- Ты думаешь, я не следила за тобой так же, как и ты? – она указывает на его коллекцию DVD. – Ты заставил меня некоторое время поволноваться, когда подцепил наемника в помощники, но… - она бросает взгляд на закрытую дверь, за которой, он уверен на 99%, подслушивает Уэйд. – Он представляет собой гораздо большее.
Снова утверждение, а не вопрос.
- Позвони мне, - приказывает она, пронзая взглядом. – Я хочу, хотя бы, еженедельных свиданий за чашкой кофе. Думаю, ты сможешь это сделать, мистер Народный мститель. Или мне нужно заручиться поддержкой твоего парня?
- Нет, я могу… Да, я могу это сделать.
- Тебе стоит или я снова приду штурмовать замок.
- На меньшее я и не рассчитываю.
- Люблю тебя, Пит.
- Тоже тебя люблю, Эм.
Она уходит, а он стоит и смотрит на закрытую дверь, пока Уэйд не выскакивает из спальни и не обнимает его за плечи.
- Ты уверен, что она не бывшая? – спрашивает тот через мгновение, когда он не отмахивается от него. – Вы, ребята, кажетесь…
- Гвен была ее родственной душой.
Уэйд долго молчит.
- Э-э, кто? Ты сказал это с такой серьезностью, как будто я должен знать, кто это.
- Ты серьезно? – спрашивает он. – Она была моей платонической Ванессой! Разве ты не помнишь…
- О! Гванда! Конечно, я помню Гванду!
Он закрывает лицо руками:
- Ее имя… было Гвен.
- Нет, я отчетливо помню, что ты сказал «Гванда», потому что помню, я подумал, что оно такое уникальное и интересное…
- Я солгал, окей! Это Гвен. Я был… - Он делает глубокий вдох и сжимает руки в кулаки, чтобы они перестали дрожать. – Я должен был спасти ее, но… Все, что произошло, произошло из-за меня.
У него было достаточно времени, чтобы все обдумать. Все, что пошло не так, произошло из-за того, что он не сказал Гарри, что он Человек-паук. Если бы он сказал ему, все могло бы пойти по-другому. Гарри не стал бы употреблять наркотики, потому что не чувствовал бы себя отчужденным от их группы. Он мог бы рассказать им о странном поведении Нормана. Он не стал бы себе вводить неполноценную сыворотку.
Гарри мог бы помочь.
Гвен могла бы остаться в живых.
Эм Джей не провела бы последнее десятилетие, виня и избегая его.
Все, что пошло не так, пошло не так из-за него и его секретов.
- Звучит, как чушь собачья, Пити, - говорит Уэйд, отрывая его от размышлений. – Я знаю кое-что о саморазрушительной спирали, и тебе пора выйти из нее. Ага. Понимаешь? Выйти?
Он высвобождается из-под его руки, и пинает кучу одеял, в которых они все спали, в угол.
- Спасибо за ободряющую речь, Уэйд. Тебе следует отправиться домой. Я собираюсь снова лечь спать.
- Сегодня воскресенье.
- Ага, и что? Разве легкий сон запрещен в в…
- Разве ты не обедаешь со своей тетей через час?
Он стонет. Ему никогда не везет.
***
Два дня спустя он слушает разглагольствования Джеймсона и чуть не падает на тротуар, когда слышит свое имя. Именно свое. Не Человека-Паука.
- …надежный источник сообщает, что Дэдпул, любящий убийства напарник Человека-паука, увлекся бывшим фотографом «Дейли Бьюгл» Питером Паркером. Давние читатели «Бьюгл» могут узнать это имя по подписи на многих наших фотографиях паутинной угрозы. За последние несколько лет у него установились профессиональные отношения с паутинным ужасом, так что нетрудно предположить, что Человек-паук несет ответственность за привлечение внимания наемника к нашему несчастному фотографу.
- Паркер, если ты слушаешь – конечно, он слушает! Он был слушателем «Бьюгла» со школьных лет! Паркер, держись, и знай, что твои друзья в «Бьюгле» думают о тебе в это время стресса и страха. Не геройствуй, парень. Звони в полицию. У наших замечательных друзей в синем могут быть свои недостатки, но они могут защитить тебя. Даже от сумасшедших наемников-мутантов.
Он тяжело садится, свесив ноги по обе стороны уличного фонаря, в то время как внизу прерывисто останавливаются и трогаются с места машины.
Что за чертовщина? Как бы Джеймсон вообще…
Медленная улыбка растягивает его губы, и он смеется, болтая ногами.
- Эм Джей, ты безумный гений.
***
Три года и три месяца с момента начала
- Эм Джей заходила на днях, - говорит тетя Мэй с многозначительным взглядом, который он даже не пытается расшифровать. – В последнее время она навещает меня чаще, чем мой собственный племянник.
- Да?
Мэй мычит:
- Она нуждается в человеке, который способен ее понять.
Его сердце уходит в пятки.
- Я не знаю, как она может вообще смотреть на меня, Мэй. Я… Это моя вина, что Гвен…
Мэй бросает на него острый взгляд:
- Я ни на секунду в это не верю, Питер Бенджамин Паркер. Я слышу это в течение многих лет, но я просто не понимаю.
Он прикусывает язык. Он всегда говорит слишком много. Он не может сказать ей, но и солгать, глядя ей в глаза, он тоже не может.
Она вздыхает:
- Когда я потеряла твоего дядю Бена…
- Я знаю. Это был худший день в твоей жизни. Я не понимаю, как это должно…
- Питер.
Он обмякает:
- Извини, тетя Мэй.
- Как я уже сказала, это был худший день в моей жизни. Сколько дней я прожила с тех пор?
- Что?
- Это был худший день в моей жизни, - подчеркнуто повторяет она. – Самый худший. С тех пор ни один мой день не был таким плохим, как тот. Жизнь не перестала стоить того, чтобы жить, потому что случилось худшее. – Она мгновение смотрит на него и говорит, - для того, кто поднимает на смех идею родственных душ, ты придаешь слишком большое значение этой связи. Есть и другие узы, Питер. Родственные души – это не единственное, что делает жизнь стоящей. Счастье можно обрести и без второй половинки. Это касается меня, Мэри Джейн, - она делает паузу, пристально глядя на него, - и тебя.
Он стонет:
- Все совсем не так, Мэй.
- Мммм. - Она не выглядит убежденной. – Как бы то ни было, он делает тебя счастливым. Когда я смогу с ним познакомиться? Сколько еще мне придется наблюдать, как ты улыбаешься, когда говоришь о нем, прежде чем я познакомлюсь с человеком, который приносит тебе такое счастье?
Его лицо горит. Неужели он был настолько очевиден? О черт, этого не может быть. Мэй сделает его в одно мгновение. Она слишком хорошо его знает.
- Я, э-э… он вроде как… у него кожное заболевание.
Мэй приподнимает брови и сжимает губы в жесткую линию:
- И ты полагаешь, что это повлияет на мое мнение о нем?
- Что? Нет, нет, нет! Это… он стесняется этого. Из-за этого ему не нравится знакомиться с новыми людьми.
- Он сказал тебе, что не хочет со мной встречаться?
Питер потирает затылок:
- Я… нет? Я могу… я поговорю с ним об этом.
Он такой слабак.
Мэй твердо кивает:
- Ты сделаешь это. Я приготовлю ужин в шесть в следующее воскресенье.
Ужин? Обычно они встречаются за повседневным ланчем. Но ужин… Ужин – это совсем другое дело.
- Хорошо. Ладно.
Черт. Он в такой заднице.
***
- Уэйд? – кричит он, запирая за собой дверь. – Э-э, если что, не стесняйся сказать «нет»… - пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи «нет», - но тетя Мэй подумала, ну… - он заглядывает в кухню и обнаруживает, что там пусто. Ха, странно. Может быть, он в спальне? – Может быть, было бы неплохо, если бы ты поехал со мной на следующей неделе? На ужин? Ты абсолютно не…
Он останавливается в дверях своей спальни.
Там пусто. Уэйда здесь нет.
Пфф, идиот. У него есть своя квартира и свои планы. Глупо. Глупо было предполагать, что тот будет сидеть здесь и ждать, когда он вернется домой. Глупо вести себя так, будто у него нет другой жизни, кроме его и его графика. Идиот.
Он стоит в дверях.
И что теперь? Тетя Мэй всегда хорошо его кормит, так что он не голоден. Дни учебы и домашних заданий остались позади, и он не должен быть в лаборатории с Тони до девяти утра завтрашнего утра. Сейчас только четыре часа.
Он смотрит на телевизор, но тот совершенно не привлекает. Что он должен здесь делать один? Он думает, что мог бы узнать, не хочет ли Эм Джей чем-то заняться, но они только вчера вместе позавтракали, и их возобновившаяся дружба все еще шаткая. Он не хочет давить на нее. Он мог бы просто позвонить Уэйду и узнать, чем тот занимается, но он уже обеспокоен тем, что монополизирует слишком много его времени. Он не хочет выглядеть надоедливым.
Ну, тогда остается только одно. Он ныряет в спальню и достает свой костюм из шкафа. Он собирался найти время, чтобы испытать новые гаджеты, но, похоже, время само нашло его.
***
Голуби. Чертовы голуби. Они всегда и везде. Если они не воруют его пиццу, то летят ему в лицо или гадят на его вещи. Возможно, это его вина, что он оставляет свои вещи на первых попавшихся крышах, но все же. Он не считает, что это слишком много желать вернуться к своему рюкзаку и найти его чистым, а не заляпанным птичьим пометом.
Позади него по крыше шаркают шаги, и он изо всех сил старается не дернуться. Есть только один человек, который может подкрасться к нему здесь, не активируя его паучье чутье.
- Пул, - говорит он, чтобы у Уэйда не возникло никаких мыслей о том, как застать его врасплох.
- Еще один? – спрашивает Уэйд, плюхаясь рядом с ним, скрестив ноги. Он протягивает руку и царапает белое пятно на его испорченном рюкзаке. Оно отслаивается, оставляя после себя пыльно-белую отметину, впитавшуюся в ткань и высохшую до несмываемого пятна.
Он точно знает. Он бросил попытки отстирать эти чертовы вещи.
- Тебе следует начать собирать коллекцию, - говорит Уэйд. – Мы могли бы взимать плату за вход, как в художественной галерее. Держу пари, мы получим достаточно, чтобы оплатить все твои рюкзаки на замену. Всякие напыщенные выпендрежники заплатили бы, чтобы попасть внутрь. Мы просто должны правильно это назвать. Типа, «Естественные враги: Паук против Голубя». Или, ммм, «Дерьмовая жизнь Человека-паука». Нет, подожди! «Какашки! Коллекция Человека-паука». Черт, это идеально.
- Звучит так, как будто это мои какашки выставлены напоказ.
- Ну, да. Как еще мы должны заманить людей в эту дверь? Ты думаешь, они придут, чтобы просто посмотреть на птичье дерьмо? Они могут увидеть это в любой момент, просто выйдя на улицу, Паучок. Вот почему тебе нельзя заниматься собственным маркетингом.
- …да. Конечно.
Уэйд поворачивается к нему лицом и наклоняется ближе, их маски почти соприкасаются.
- Ты сегодня странно тихий. Что с тобой происходит? Что-то с Мэй?
Его сердце замирает, и он прижимает руку к лицу Уэйда, отталкивая его назад:
- Мэй в порядке. Это… - Пригласи его! Пригласи его! Сделай это, трус! – Ничего. Просто устал.
Трус.
- Ага, - говорит Уэйд, даже не притворяясь, что верит ему. – Хочешь посмотреть фильм или что-то в этом роде?
- Да, хорошо.
- Бежим наперегонки до твоей квартиры! Проигравший должен сделать победителю массаж ног.
Уэйд спрыгивает с крыши, и он торопится следом. Он ни за что не позволит ему победить. Он готов убить за массаж ног, и к тому же ноги Уэйда ужасно пахнут после целого дня, проведенного в коже.
***
Он расхаживает взад-вперед, когда слышит, как Уэйд залазит в окно его спальни. Ужин завтра, а он до сих пор не озвучил приглашение. Тетя Мэй ни секунды не сомневается, что он будет, потому что он не сказал ей, что не придет, а любой разумный человек уже сказал бы что-нибудь. Ох, он идиот. Что если Уэйд скажет «нет»? Что если он скажет «да»? Что если они не поладят? Что если тетя Мэй увидит на первый взгляд лишь несносного идиота и ни одну из его граней?
Ох! Ему нужно перестать ходить кругами и уже просто спросить. Покончить с этим. Запустить мяч в движение и позволить ему катиться туда, куда он покатится.
Ухватившись за эту вновь обретенную решимость, он спрыгивает с потолка прямо перед Уэйдом, когда тот выходит из его комнаты.
- Уэйд, мне нужно… Перестань кричать.
Уэйд приваливается к дверному косяку, драматично хватаясь за грудь и хрипя.
- Черт возьми, Пити. Ты напугал меня до чертиков. Тебе повезло, что я не старею, иначе этот маленький маневр стоил бы мне десятилетий.
- Заткнись, я должен тебя кое о чем спросить.
Вот черт. Вот дерьмо. Он не может этого сделать.
Уэйд смотрит на него, выжидающе приподняв обнаженную бровь:
- Просто говори уже. Ты всю неделю странно себя вел. Разве что… Мне нужно запереть нас в шкафу?
- Я могу вырваться из шкафа.
- Конечно, но что если это будет не твой шкаф, а? Стал бы ты умышленно громить чужую собственность? Не думаю, Перри*. В конце концов, общественные нормы загоняют нас всех в ловушку.
_____________________________________________________________________________
* видимо отсылка к персонажу мультипликационного сериала «Финес и Ферб» секретному агенту Перри-Утконосу, скрывающемуся под видом домашнего питомца мальчиков Финеса и Ферба.
_____________________________________________________________________________
Он скрещивает руки на груди:
- Ты смотрел «Финес и Ферб» без меня?
- Человеку нужно личное время, Пееттью. Я тебе не принадлежу.
- Я знаю, я… Как ты только что меня назвал?
- Не бери в голову, - говорит Уэйд, наконец, выпрямляясь и отмахиваясь от его вопроса легким движением запястья. – Я еще работаю над этим. А теперь спроси меня о том, о чем собирался, чтобы мы могли жить дальше. Ты делаешь мне предложение? Было ли запугивание меня до полусмерти тактикой, направленной на то, чтобы ослабить мою решимость и заставить сказать «да», не задумываясь об этом? Чтоб ты знал, я классная телка и я не скажу «да» какому-нибудь Тому, Дику или Гарри, который свалится с потолка и потребует моей руки, даже если у него будет самая потрясающая задница, какую только может предложить этот город…
- Ты так чертовски раздражаешь. Ты пойдешь завтра на ужин со мной?
Челюсть Уэйда сжимается так сильно и быстро, что он практически уверен, что слышит, как лязгают зубы. Тот таращится на него широко раскрытыми глазами, а на лице застывает выражение шока.
Стоп. Стоп, стоп. Вот дерьмо. Вот дерьмо.
- Не то чтобы… Тетя Мэй хочет с тобой познакомиться! – быстро говорит он. – Она попросила меня пригласить тебя на ужин, потому что она… Ну, думаю, я много говорю о тебе, и она сказала… Неважно, что она сказала. Ты придешь на ужин и познакомишься с ней? Пожалуйста?
Челюсть Уэйда теперь отвисает, но выражение его лица больше не застывшее. Ухмылка медленно приподнимает уголки его губ, а в глазах вспыхивают озорные искорки.
- Ты что, нахваливал меня, Пити? – спрашивает он тихим голосом, придвигаясь ближе.
Он отскакивает назад.
- Нет, - говорит он. – Если уж на то пошло, я жаловался, но она так хочет с тобой познакомиться… Ты придешь?
Злая ухмылка расплывается по лицу Уэйда, и он знает, что тот собирается сказать, еще до того, как тот успевает сформировать слова.
- Пожалуйста, ради всего святого, оставайся в рамках рейтинга PG13. Это моя тетя, ясно?
Уэйд недовольно фыркает и скрещивает руки на груди:
- Прямо как тогда, когда Fox зашили мне рот, чтобы защитить свой драгоценный рейтинг PG13. Хотя, я не думаю, что их виню. Там был Росомаха, а всем известно, каким я становлюсь, когда он рядом.
- Уэйд, Уэйд, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Пожалуйста, просто ответь на этот чертов вопрос, прежде чем я выброшусь из окна.
- Оу, мы бы не хотели…
- Уэйд!
- Да! Хорошо? Черт возьми, конечно, я приду познакомиться с твоей тетей, Паутинка.
- Ты уверен, что не собираешься распсиховаться и сбежать?
- Из-за чего, черт возьми, тут психовать? Все будет просто замечательно.
***
- Что не так с моим прикидом? – спрашивает Уэйд, выпятив зад, который красиво облегает красная кожа его костюма Дэдпула.
- Она должна познакомиться с тобой, Уэйд. А не с Дэдпулом!
Уэйд замирает:
- Что? То есть без маски?
- Да, Уэйд. Никакой маски! Какого черта, ты думаешь, я бы сказал своей тете, что дружу с наемником?!
- Бывшим наемником, - бормочет Уэйд. Он делает паузу. – Ты действительно не хочешь, чтобы я надел свою маску? – спрашивает он тихим голосом.
- Боже мой, мы не можем этого сделать. – Он возобновляет свое неистовое расхаживание у изножья кровати и проводит рукой по волосам, забыв о геле. – О чем я только думал? Я должен просто сказать ей, что мы больны. Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать.
- Пити, я… - Уэйд замолкает. – Зачем ей видеть мое лицо? Я думал, мы ужинаем вместе. Разве она не знает, что один взгляд на эту мерзость отобьет ей весь аппетит?
Он поворачивается к нему, обвиняюще тыча пальцем ему в грудь:
- Мы не можем оба психовать! Ты сказал, что не будешь психовать!
- Ну, я не подозревал, насколько глупым был твой план! Мое лицо, Питер? Мое лицо?
- С твоим лицом все нормально, Уэйд!
- Тогда почему ты психуешь?!
- Потому что вы два самых важных человека в моей жизни, и если вы не поладите, тогда… Тогда… Тогда я не знаю! – говорит он, вскидывая руки. – Я не знаю. Я не знаю!
- Конечно, мы не поладим! – вопит Уэйд, срывая с себя маску и бросая ее на пол. – Ты что, меня не знаешь? Я раздражающий, отвратительный, неприятный, грубый и…
- Заткнись!
- …извращенный, громкий и…
- Черт возьми, Уэйд! – Он обхватывает его лицо ладонями, смягчая прикосновение, когда глаза Уэйда расширяются, и тот замолкает, уставившись на него. Внезапная тишина воцаряется вокруг них, нарушаемая только шумом крови в его ушах. – Ты мой лучший друг, - выпаливает он.
Взгляд Уэйда опускается к его губам, а затем возвращается к глазам. Он облизывает губы и говорит грубым голосом:
- Ты мой тоже, малыш.
Поцелуй его! Он здесь! Просто сделай это уже!
- И я люблю тебя. – Его сердце колотится, как миллион несущихся в панике Халков, и Боже, он так сильно хочет поцеловать его.
- Я тоже тебя люблю, - выдыхает Уэйд.
Иногда он думает, что Вселенная совершила ошибку. Как кто-то другой мог подойти ему лучше, чем Уэйд? Он единственный человек, с которым он может полностью раскрыться – и как Питер Паркер, и как Человек-паук. Уэйд понимает его. Уродство, поднимающееся в нем внутри, встречается с пониманием. Его травма принимается без осуждения. Он заставляет его смеяться.
Но у него есть родственная душа, а у Уэйда – нет.
- Так что… - он облизывает губы. – Так что знай, это из любви, когда я говорю тебе, что ты ведешь себя, как полный идиот. Мы оба. Она будет обожать тебя, твое лицо и все остальное. Я гарантирую.
***
Они с Уэйдом сидят бок о бок за старым шатким столом, уставленным угощениями. Напротив них сидит тетя Мэй, по-видимому, не смущенная их неловким неестественным разговором и напряженными позами.
- Вы не живете вместе? – спрашивает она, искренне удивленная.
- Ну… нет.
- Почему нет? Два холостяка в Нью-Йорке платят две арендные платы? Будь логичным, Питер.
- Я… Я не знаю, - говорит он, не глядя на Уэйда. Теперь, когда она озвучила это, это кажется самой очевидной вещью в мире. Почему они не живут вместе? Уэйд и так все время у него дома. Уэйд покупает для него больше продуктов, чем для себя – без разбору заполняет его холодильник, а затем приходит и готовит в течение недели. Почему они платят за две квартиры, когда вполне могли бы жить в одной?
Она хмыкает себе под нос и накручивает вилкой спагетти с мускатной тыквой. Он практически слышит, как она вынашивает планы. Он спокойно смиряется с тем, что в обозримом будущем будет засыпан спамом со списками квартир.
Звон столового серебра преобладает в разговоре. Он никогда не чувствовал себя так неуютно в доме своего детства. Это было ошибкой. Уэйд почти не ест, прячась за капюшоном своего свитера – их компромисс, чтобы вытащить его за дверь – а в его голове пусто. Он не может придумать, что бы такое сказать, чтобы растопить лед.
- Пити боится обязательств, - выдает Уэйд.
Он давится и чуть не выплевывает еду на тарелку.
Мэй откладывает вилку и с интересом смотрит на Уэйда, ее глаза мерцают в свете желтых ламп.
- Вот как? – спрашивает она. – И обязательств перед кем он боится?
- Перед людьми.
- Уэйд! – он задыхается, на глазах у него наворачиваются слезы, поскольку его пищевод восстает против внезапного вторжения лапши, когда ожидал воздуха.
- Перед людьми, - размышляет тетя Мэй, задумчиво прищуривая глаза. – Как ты думаешь почему?
- Он берет на себя чрезмерные обязательства. Он устанавливает невозможные стандарты, а затем винит себя всякий раз, когда случается что-то плохое, - отвечает Уэйд, не задумываясь. – Он думает, что должен быть в состоянии защитить всех, а когда не может, он скатывается по спирали.
Тетя Мэй улыбается:
- Так что отличает тебя?
Уэйд запинается:
- Что?
- Почему он не держал тебя на расстоянии вытянутой руки, как всех остальных? – спрашивает она, беря вилку и ковыряя ею зеленую фасоль. – Что отличает тебя от других?
- Он пытался, но я ему не позволил. Мне не нужна защита, - говорит он. – Я не могу умереть.
- Уэйд, - повторяет он.
Уэйд качает головой, не отводя взгляда от тети Мэй:
- Она уже знает, малыш.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на тетю Мэй, и обнаруживает, что она оценивает Уэйда с довольной улыбкой.
- Что меня выдало? – спрашивает она. – Я думала, что веду себя совершенно нормально.
- Слишком нормально, - говорит Уэйд, указывая вилкой для пущей выразительности. – Вы даже глазом не моргнули, увидев мои шрамы.
- Питер рассказал мне о них.
- Пити чудак, он слишком легко принимает эту изуродованную рожу. Вы ни за что не были бы готовы ко всему этому, основываясь на том, что он вам сказал. Вы мной интересовались.
- С твоим лицом все нормально, Уэйд.
Они вдвоем игнорируют его.
- Интересовалась, - подтвердила тетя Мэй, вскидывая подбородок.
- Тетя Мэй! – восклицает он, иррационально обиженный.
Она бросает на него взгляд поверх очков:
- Ты думаешь, я не смотрю новости, Питер? По всем каналам передавали, что наемник Дэдпул преследует тебя. Чего я не понимаю, так это того, что если это произошло недавно, то почему я уже много лет слышу от тебя о твоем друге Уэйде?
Он открывает рот только для того, чтобы снова закрыть его. Он был настолько захвачен эйфорией от мира, где он мог быть рядом с Дэдпулом как Питер Паркер, не беспокоясь о раскрытии своей личности Человека-паука, что он совершенно забыл учесть, что подумает его единственный оставшийся родственник о том, что за ним ухаживает Дэдпул.
- Я… Прости, - говорит он. – Я не подумал…
- Я не жду извинений, - ласково говорит она ему. – Только объяснений.
- Это… Я не… Мы друзья. Он не убийца, клянусь.
- Почему ты так в этом уверен? – спрашивает она походу. Она пьет воду, приподняв брови.
Он открывает и закрывает рот, бросает взгляд на Уэйда только для того, чтобы обнаружить, что тот смотрит на него в ответ такой же потерянный.
- Я ему верю, - говорит он одним махом. Он поворачивается обратно к тете Мэй. – Я не могу объяснить почему, но я верю. Абсолютно. Если бы я не верил, его бы здесь не было.
Она улыбается:
- Я знаю это. Уэйд прав. Ты очень заботливый человек. Временами чрезмерно, - размышляет она вслух. Она качает головой. – Хватит уже говорить о делах. Мы говорили о квартирах. Я могу воспользоваться некоторыми своими связями в F.E.A.S.T. и посмотреть, что сейчас доступно в сжатые сроки. Питер, твоя квартира не подходит для двух одиноких мужчин и Уэйда, не хочу тебя обидеть, но твое нынешнее место жительства слишком хорошо известно, и я не думаю, что будет правильно, чтобы Питер жил там.
Его мозг представляет собой всего лишь белый шум. Что. Происходит?
- Э-э-э, ничего страшного, миссис Паркер, - запинаясь, произносит Уэйд. – Но… Но что насчет всех тех ужасных вещей, которые я совершил? Вы просто… нормально к этому относитесь?
- Конечно, нет. Но я верю в перемены – в рост и учебу на ошибках. В прикладывание усилий, чтобы стать лучшим человеком, чем раньше. Вот почему я основала F.E.A.S.T. Я была бы лицемеркой, если бы отвернулась от тебя, основываясь на твоем прошлом, а не на том, чего ты достиг сейчас и кем хочешь быть.
- Но… Но я не выздоравливающий наркоман, которому не повезло. Я убивал людей ужасными способами, и я получал удовольствие от этого.
- Уэйд!
Тетя Мэй отмахивается от него.
- Я знаю, - говорит она. – То, что я читала о тебе, вызывает тошноту, и я не буду лгать и говорить, что мне нетрудно поверить, что ты полностью изменился, но факт остается фактом и заключается в том, что тебя бы сейчас не было в этом доме, если бы у Питера был хотя бы намек на сомнения. Как мы уже согласились, он очень заботлив, и я доверяю его суждениям. Похоже, у него есть шестое чувство насчет подобных вещей, которое не раз оказывалось полезным. Если он доверяет тебе, то и я тоже.
Уэйд откидывается на спинку стула. В пораженном молчании, что бывает редко.
- Погоди, это была проверка? – спрашивает Питер. – Ты знала, что если я откажусь привести Уэйда на встречу с тобой, то это будет означать, что он опасен.
Тетя Мэй улыбается:
- Что-то вроде того. Ты можешь быть беспечен в отношении своей безопасности, но никогда – в отношении моей.
Он прищуривает глаза:
- Ты стала коварной на старости лет, Мэй Паркер.
Она смеется, запрокидывая голову:
- О, милый, я всегда была такой. Как ты думаешь, что привлекло внимание твоего дяди? Мужчины Паркер всегда были недогадливы в сердечных делах.
- Проповедуй это, сестра, - включается Уэйд.
Питер свирепо смотрит на него.
- Что? Мне все еще приходиться вламываться в твою квартиру, чтобы заставить тебя потусоваться со мной.
- Это потому, что ты раздражаешь.
Тетя Мэй прочищает горло.
- К слову, о квартирах, - напоминает она им.
- Точно! – Уэйд оживляется так, что у него в животе скручивается комок беспокойства. – Я уже искал и нашел…
- Подожди, что?
- Тссс, Персиковый Пирожочек, взрослые разговаривают.
- Нет. Я категорически против Персикового Пирожочка. Ты не можешь так меня называть.
- О-о-о, какая потеря чудесного пирожка.
- Иногда, я не знаю, как удерживаюсь от того, чтобы не придушить тебя.
Уэйд охает, улыбаясь как акула:
- На глазах у твоей тети, Питер? Веди себя прилично, грубиян.
- Может быть, мы пока перейдем в гостиную, - вмешивается тетя Мэй, - и ты покажешь мне, что ты нашел, дорогой. Питер, не мог бы ты убрать со стола, пожалуйста?
- Что? Но… Мэй, - ноет он.
Она выжидающе приподнимает брови, но он видит, что она отлично проводит время.
- Ты такая злая. Это была ошибка.
Тетя Мэй хмыкает и встает со стула, Уэйд выбирается вслед за ней, на ходу вытаскивая из кармана телефон и уже бормоча что-то невнятное, когда они выходят из столовой.
- Это не самое шикарное место, но достаточно приличное. Это хороший район, но все же в черте города, чтобы Питеру было легче… - он резко обрывает себя. – В отношении его, э-э-э…
- Его фотографирования, - вставляет тетя Мэй. – Я понимаю. Ему всегда нравилось быть в центре событий.
- …Точно, да, именно так.
Большая ошибка.
***
Позже, когда фотоальбомы были исчерпаны, а Уэйд извинился, чтобы сходить в туалет, но определенно шарит по его старой спальне, если слабое хихиканье, доносящееся из вентиляционных отверстий, является каким-либо признаком, Мэй говорит:
- Ты любишь его.
Как будто это факт.
Совершенно очевидный.
Бесспорный.
Правильный.
Ты любишь его.
- Я… Он мой лучший друг.
- Ты же знаешь, что я не это имела в виду. Он обожает тебя. Почему ты ничего не предпринимаешь?
Жар заливает его лицо, пока он не уверяется, что становится ярко-красным:
- Я… Тетя Мэй.
- Прекрати повторять «тетя Мэй». Почему ты ничего не делаешь? Вы подходите друг другу. Он делает тебя счастливым.
- У меня есть родственная душа. У Уэда – нет.
Мэй выжидающе смотрит на него, подняв брови так высоко, что они исчезают за седеющей челкой. Когда он больше ничего не предлагает, она говорит:
- И это все? Это единственная причина? Питер.
- Я не могу, Мэй! – восклицает он. Она бросает на него острый взгляд. Он понижает голос и повторяет, - я не могу. Это будет неправильно. Что, если я когда-нибудь встречу свою родственную душу? Уйду от Уэйда, чтобы быть с ней? Я не могу с ним так поступить. Он мой лучший друг. Я не буду… Я не буду так ему морочить голову. Я не стану рисковать им.
Мэй некоторое время рассматривает его в тихом раздумье, прежде чем вздохнуть и подняться на ноги, направляясь на кухню.
- Я соберу остатки еды для вас обоих. Я ожидаю, что посуда вернется. Я не буду комментировать эту чушь, знаешь ли.
- Спасибо, Мэй, - говорит он, и у него перехватывает горло.
Она останавливается в дверях и поворачивается к нему лицом:
- Он принимает тебя? Все части тебя?
У него перехватывает дыхание, и он старается не показать панику. Иногда Мэй говорит что-то подобное, и он уверен, что она знает. Это слишком невероятно. Зачем ей задавать такой вопрос, если только она не спрашивает, знает ли Уэйд и принимает ли то, что он Человек-паук? Но потом она снова станет не осведомленной. Его мысли об этом сбивают с толку. Что, если она знает? Что если она обижена на него за то, что он не сказал ей? Что если она обижена на него за всю эту ложь?
- Да, - говорит он после долгого молчания. – Он принимает.
Она резко кивает:
- И он хороший? Хороший человек? Хорошо к тебе относится?
Он смягчается:
- Ага. Он еще не понял, но он хороший.
- Ясно. Дай мне минутку, чтобы собрать остатки.
- Спасибо, тетя Мэй.
***
Три года и семь месяцев с момента начала
Кто переезжает в январе? Они. Потому что они идиоты. На улице целых два градуса, и они идиоты.
- Почему? – спрашивает Уэйд. Матрас издает шуршащий пластиковый звук под его пальцем, когда он несколько раз тычет в заплатку.
- Там торчит пружина, а у меня закончился скотч, поэтому я использовал упаковочную ленту и кусок картона, чтобы она не врезалась в меня каждый раз, когда я ложусь в постель.
Уэйд кивает:
- Логично. – Он замолкает. – Подожди, нет, не логично. Зачем мы храним этот мусор? Я куплю тебе новый матрас.
- Чт… Уэйд! – Он пытается поймать матрас, прежде чем тот перелетит через перила крыльца из-за внезапного исчезновения Уэйда. – Мы не можем просто оставить его здесь! Вернись сюда и помоги мне!
***
Их новая квартира намного больше, чем его старая, но даже с учетом дополнительных квадратных метров и скудности его пожитков он не понимает, как этого должно хватить.
- Это уже третья коробка с надписью «Игрушки», которую я принес сюда, - ворчит он, бросая коробку на стопку, которую Уэйд отделяет, чтобы отнести на кухню. Она не очень большая, но в ней есть работающая посудомоечная машина, которая удовлетворяет всем его требованиям, и Уэйд сказал, что ему хватит того места, что есть в шкафу. – Что у тебя вообще в них?
- А как ты думаешь, Пити?
- Оу, гадость. – Он делает полный шаг подальше от коробки.
Уэйд выходит из кухни с ухмылкой:
- У тебя в голове одни гадости! Давай посмотрим, кто здесь. – Он срывает ленту с коробки и открывает. – О, прекрасно. Знакомься, Лил Стрелок!
Он лезет в коробку и достает резиновую утку с крошечным красным галстуком-бабочкой. Та обычная во всех отношениях, если не считать того, что ею владеет Уэйд, взрослый мужчина.
И назвал ее Лил Стрелок.
Он заглядывает в коробку, ему еще больше, чем когда-либо, любопытно узнать, откуда у Уэйда может быть столько игрушек. В основном та заполнена плюшевыми игрушками и прочими всякими разными. Он практически уверен, что видит полный актерский состав из «My Little Pony», а также Финна и Джейка из «Время приключений». Однако больше всего бросается в глаза потертый и выцветший плюшевый Человек-паук.
Он открывает рот, чтобы прокомментировать это, но потом решает, что ему лучше не знать.
- Почему у тебя так много цветных карандашей?
- Мне нравятся цветные карандаши.
- Ха. Всегда считал тебя любителем блестящих гелевых ручек.
Уэйд фыркает и бормочет что-то о чернилах, несчастных случаях и что не стоит так рисковать, но он не слушает. Им еще нужно разгрузить половину грузовика, а теплее не становится. Они быстро теряют дневной свет, а им до восьми нужно вернуть грузовик, иначе им придется заплатить за еще один день.
- Пошли, мы позже уютно устроимся на диване со всеми твоими мягкими вещами.
Уэйд обрывает бормотание на полуслове:
- Серьезно?
Питер останавливается на полпути к двери и непонимающе моргает, глядя на него:
- Да, почему бы и нет? Как ты думаешь, ты сможешь приготовить какао, как это делает тетя Мэй?
- Пити, ты ранишь меня. Конечно, могу. В прошлый раз она даже лично одобрила.
- Прекрасно. Тогда давай поторопимся.
***
- Погоди. Боб, который агент Гидры? Ты пригласил Боба, агента Гидры, на наше новоселье?
Уэйд вздыхает и отворачивается от коробки с DVD-дисками, которую он как раз распаковывает, ставя диски на книжную полку рядом с телевизором.
- Понимаешь, золотко, вот почему я не был уверен, стоит ли идти на этот шаг вместе с тобой. Если ты не можешь принимать моих друзей, тогда мы не можем…
- Что? Нет, Уэйд, заткнись. Он считает, что я ему должен пятьдесят баксов. Нам просто следует отменить вечеринку. Он будет невыносим.
Уэйд вскидывает руки и падает на пол:
- Так отдай ему его пятьдесят баксов! Сейчас мы делим арендную плату. Ты можешь позволить себе…
- Он думает, что я должен ему пятьдесят баксов. Я честно выиграл пари, но он слишком упрям, чтобы…
- Погоди. Что за пари? Почему я не участвовал?
- Потому что оно было о тебе, тупица.
Он берет коробку с надписью «Кухня» и делает всего два шага, прежде чем Уэйд оказывается перед ним.
- Что?! Скажи мне, скажи мне, скажи мне!
- Нет. – Он делает отрицательный жест подбородком. – Распакуй тарелки. Мы не сможем сегодня вечером снова пойти куда-нибудь поесть, а я умираю с голоду…
Уэйд хватает его за плечи:
- Расскажи мне о пари!
- Отстань от меня!
- Расскажи мне, расскажи мне, расскажи мне!
- Уэйд, коробка!
- Я заслуживаю знать…
Дно коробки сдается под весом Уэйда, и его коллекция кружек обрушивается на деревянный пол. Керамика разбивается вдребезги, затем воцаряется тишина.
- Уэйд.
- Э-э, да, Пити-Пирожочек, свет моей жизни?
- Я дам тебе трехсекундную фору, а затем убью тебя.
-… Я возьми свою маску.
Его внутренний обратный отсчет доходит только до двух, прежде чем он бросается за ним.
- Ты УНИЧТОЖИЛ мою кружку «Ревущая команда», выпущенную ограниченным тиражом. Я УБЬЮ ТЕБЯ, Уэйд Уилсон!
- ИИИИИИИИ, - визжит Уэйд, спасаясь бегством. До маски дело не доходит. Он не успевает добраться до своей комнаты.
Питер двумя руками хватает Уэйда за свитер сзади, и ткань рвется, когда он швыряет его на диван.
Уэйд переваливается через спинку, перекатываясь по инерции – в итоге оказываясь на ногах и выбегая через входную дверь, а Питер шумно устремляется за ним.
- Прости, прости! Я все тебе компенсирую!
- Их больше не производят! Ты точно ничего не сможешь компенсировать!
В коридоре открывается дверь, и Уэйд, не колеблясь, ныряет в квартиру, вызывая испуганный вскрик ее обитателя.
- Уэйд, нет!
Он устремляется к дверному проему и останавливается. Уэйд сгорбился за спиной старика, закинув руки за голову и съежившись.
- Уэйд, иди сюда сейчас же! Простите, сэр.
- Он пытался напасть на меня! – восклицает Уэйд.
Господи, какой позор.
- Уэйд, клянусь Богом, если ты не оставишь этого беднягу в покое и не уберешь свою задницу оттуда…
- С ним все в порядке, - говорит старик. Он улыбается, морщинки от смеха прорезают уголки его рта и собираются вокруг глаз. – Это вы переезжаете в 204?
- Я… Да, это мы. Мне очень жаль…
- Не стоит беспокойства. Проходите, проходите. Я могу приготовить кофе, если у вас есть время.
- Мы бы не отказались, - щебечет Уэйд, стратегически удерживая старика в качестве барьера между ними, пока тот медленно ковыляет на кухню, опираясь на трость.
- Уэйд… - говорит он с предупреждением в голосе.
- Я так понимаю, ты Уэйд, - говорит старик, ничуть не смущенный близостью Уэйда и его открытым лицом. – Тогда как зовут этого парня? Он кажется взвинченным.
Уэйд таращится на него, раскрыв рот от восторга:
- Ты мой новый лучший друг, - заявляет он. – Это мой старый лучший друг. Если хочешь, можешь называть его Пити, или Пити Пирожочек, или Патоломью. Он может быть веселым, когда хочет, но ты должен остерегаться его вспыльчивости. Как правило, та проявляется без предупреждения.
- Это была коллекционная вещь!
- Я сказал, что все тебе компенсирую!
- Ты не можешь, - рявкает он. – Я же сказал тебе, их больше не производят.
Старик хихикает, похоже, ему нравится их перебранка.
- Что же, заходи, Пит. Ты выпускаешь теплый воздух. Вы, мальчики, если хотите, можете называть меня Джейк, или Джейки, или Джейкоб.
- Эйки, Брейки, Джейки*, вот кто он такой!
_____________________________________________________________________________
* Achy Breaky Jakey перекручивает название песни «Achy Breaky Heart» - слабое хрупкое сердце.
_____________________________________________________________________________
Джейк хихикает и, вот, у Уэйда появился новый друг.
***
Через два дня Питер приходит домой и обнаруживает свою кружку «Ревущая команда», стоящую на кухонном столе. Еле заметные линии указывают на места, где керамика была разбита, прежде чем ее кропотливо собрали обратно и склеили. Он поворачивает ее между пальцами, чувствуя тепло и тяжесть в груди, затем ставит ее по центру на верхнюю полку книжного шкафа.
***
- Он не так уж плох, - говорит он в телефон, в последний раз осматривая пустую квартиру, в которой он жил последние четыре года.
- Он чистит бачок унитаза, - сухо говорит Эм Джей.
Он останавливается на пороге кухни:
- Ладно, это немного плохо. Я не знаю. Пока это его занимает, просто позволь ему. У него пунктик насчет того, как произвести впечатление на тетю Мэй.
- Я не понимаю, зачем, - говорит Эм Джей со вздохом. – Она души в нем не чает.
- Он просто беспокоится.
- Беспокоится, что она предостережет тебя держаться от него подальше?
Он пожимает плечами. Он слышит ту интонацию в ее тоне. Ту, которая говорит, что они ведут себя скорее как любовники, чем как друзья, но он ничего не может с этим поделать. Он счастлив. Да, иногда Уэйд доводит его до белого каления, но он и сам не святой. Он не может представить себе никого другого, кто бы и глазом не моргнул на то, как он пролезает в окно с окровавленными костяшками пальцев и ножом в ноге. Он не может представить себе никого другого, кто стал бы подтрунивать над ним за нерешлявые стежки во время отмывания крови с костюма в ванне, прежде чем та успеет впитаться в ткань.
Конечно, они нетипичны, но это уже больше того, что он когда-либо рассчитывал иметь, и он не из тех, кто заглядывает дареному коню в зубы. Его слишком много раз кусали.
- Я здесь почти закончил. Я вернусь через полчаса, если ты сможешь удержать его от чего-нибудь слишком амбициозного.
- Амбициозного, - сухо повторяет она. – Что считается амбициозным?
- Я не знаю, просто держи его подальше от краски и электроинструментов.
Эм Джей бормочет что-то себе под нос, а затем говорит:
- Поторопись, Паркер, или мне придется взимать с тебя мою обычную плату за услуги няни.
- Да, мэм.
Он прячет телефон в карман и оглядывает помещение. Домовладелице придется потрудиться, это точно. Хорошо, что он уже много лет назад отказался от каких-либо иллюзий по поводу возврата своего залога. На стенах виднеются обесцвеченные пятна там, где они заделали их после того, как Уэйд обстрелял это место резиновыми пулями, и ковер испачкан странными пятнами, некоторые из которых он даже не помнит откуда.
Он не будет скучать по плесени в ванной и тараканам, которые всегда возвращаются, независимо от того, сколько раз не обстреливай это место. Он не будет скучать по тесной гостиной, крошечной кухне или сломанной задвижке на окне спальни.
Но здесь есть воспоминания. Больше, чем он ожидал. Танцы на кухне. Поедание разнообразных тортов. Игра в салочки и проделывание локтем дыры в потолке. Зашивание допоздна своих костюмов на диване. Ленивые дни, проведенные за жеванием хлопьев и просмотром ерунды по телевизору. Расслабление после ночных патрулей с мультиками и кипами одеял.
Он должен оставить позади больше, чем полагал, но теперь у них есть своя квартира. Их обоих.
Он кладет ключ на стойку и останавливается в дверях, бросая последний взгляд. Его взгляд задерживается на пятне от воды над тем местом, где раньше был диван.
- Это было честью для меня, господин президент.
Он закрывает дверь.